Глава 4

Отвешиваю себе мысленный подзатыльник. И проклинаю себя за малодушие. За то, что не сказала правду ребенку, а солгала о том, что его папа работает в другом городе и не может быть рядом. Теперь попробуй объясни, что говорится.

— Не совсем, малыш, — тщательно подбираю слова для ответа. — Он просто дал о себе знать.

Затыкаюсь, понимая, что зря это преподношу так. Слишком много надежды в моих словах для него. Вон как глазки загорелись.

Отец тяжело вздыхает. Подходит к своему столу. Нажимает одну из кнопок на стационарном телефоне, служащей соединением по внутренней связи.

— Абдулов, зайди ко мне, — коротко бросает и кладет трубку.

Тот, кому велено явиться, появляется в кабинете, и полминуты не проходит. Высокий блондин, обманчиво худой, с добродушным лицом и озорными карими глазами. В иной ситуации я бы даже заинтересовалась им, но сейчас отмечаю его внешность отстраненно, как бы между прочим.

— Займи ребенка чем-нибудь, — отпускает новым распоряжением.

Подчиненный согласно кивает и протягивает руку Максиму.

— Идем, дружище.

Конечно, сын никак не реагирует на предложенное. Я его первым делом научила не общаться с незнакомыми людьми, чтобы те не предлагали взамен. И сейчас он с точностью выполняет сказанное мной. На меня смотрит в ожидании.

— Иди. С ним можно, — улыбаюсь ободряюще я Максиму. — Он тебе покажет, где лежат сладости, — добавляю заговорщицким шепотом. — Их там много-много и все разные.

Мужчина в звании капитана как раз достает конфету и подмигивает ребенку, задабривая того.

— Правильно, сперва надо разрешения у мамы попросить, — хвалит, после чего все-таки уводит Максима из кабинета.

Вот теперь отцу сдерживаться совсем не обязательно. Он и до этого этим особо не страдал. Сейчас так и вовсе…

— Да ты совсем безголовая что ли, Таисия?! — срывается на меня, едва мы остаемся одни. — Игнат Орлов! Ты в своем уме?! Ты где вообще умудрилась с ним связаться?! Да половина преступности всей области на его совести! Даже ментов, и тех купил, только поэтому еще ходит не под небом в клетку.

— И не будет, — реагирую я мрачнее нужного. — Не собираюсь потом оправдываться перед сыном еще и за это. Да и не знает он о Максе, пусть так и останется, — вздыхаю устало, прижимая пальцы к вискам, в которые сейчас будто иглы вонзают.

А еще на каток идти.

— А познакомились в клубе, на мое восемнадцатилетие, — продолжаю. — Он помог мне, — замолкаю на мгновение, прежде чем продолжить, — спас от группового изнасилования, — отворачиваюсь к окну, за которым уже совсем стемнело. — Да и откуда мне было знать, что он какой-то там криминальный авторитет? — повышаю голос невольно. — У него на лбу о том не написано. А в общении со мной он и вовсе был предельно вежлив и мил.

Отец… закашливается. Еще на упоминании “групповое”. Воду из стакана выплескивает в горшок с цветком, стоящий на окне. Открывает один из шкафов. Достает водку. Ее себе наливает. Первую же порцию опрокидывает залпом. Даже не морщится. Еще наливает. Хотя в этот раз употреблять не спешит.

— Ребенка в самом деле на Аляску отправишь, — выдает, спустя продолжительное молчание. — Или где там эта твоя благодетельница обитает, в чьей квартире ты живешь. Думаю, не откажет, раз вы такие подружки с ней. А сама в городе останешься. Свалишь, он неладное заподозрит. Если не знает о сыне, значит, просто делай вид, что нет никакого ребенка. Полгодика проживешь без Максимки, ничего с тобой не случится, зато пацана оградишь, — выносит вердиктом. — Потом к нему поедешь. Там жить будешь. Пока я с Орловым разбираюсь.

Впервые в жизни я не только не спорю с ним, но и не хочу этого делать. И даже не удивляюсь тому, что он в курсе о том, как я жила все эти годы. Внутри все крутит от осознания того, что мне придется бросить моего мальчика не на какие-то жалкие две недели, а на гораздо больший срок. Полгода — это же целая вечность! Пусть и во благо. Как он там будет, без меня? А я — здесь, без него?

— Хорошо, — озвучиваю вслух свое согласие. — Но давай ты никак не будешь разбираться с Игнатом? — прошу уныло. — Он меня все равно не помнит, судя по всему. Из компании я тоже увольняюсь. Орлов ее только купил. Заявление мое подписал уже.

— Хм… — задумывается над моими словами отец.

Приговаривает вторую порцию огненной воды.

— Зачем Орлову ваша шарашкина контора? Нет, компания солидная. Просто он же не по этой части, — пускается в рассуждения. — Ты уверена? Какое-то это странное совпадение, — вздыхает. — Хорошо, если в самом деле совпадение. И вот так просто взял и подписал? Реально не помнит тебя? Как можно спасти девушку, а потом не помнить? — прищуривается и пристально разглядывает меня, продолжая сомневаться.

— Он был очень уставшим после трех почти бессонных ночей и долгого перелета, если верить его словам, плюс немного выпил, так что неудивительно, наверное, что не помнит, — пожимаю плечами и отгоняю воспоминание о том, как Игнат сам же просил у меня номер телефона.

Цифры я, по его же просьбе, написала ему прямо на ладони. Как он тогда сказал, чтоб не потерять и не забыть. Но по итогу так и не перезвонил, и не написал. Да и сегодня, когда осматривал нашу толпу, взора на мне не задержал. Только когда имя услышал. Да и то взгляд был далек от узнавания. Обычная мужская оценка. Хотя вот последующее его поведение в кабинете… но опять же сама дура, что повелась на хамские подначки. В любом случае, даже если узнал, в личном деле о Максе ни слова не указано. Ну, не мог же он меня так проверять?

Вот тут все мои дневные страхи, улегшиеся на время, вернулись в полной мере.

— Да нет, быть того не может! — отвечаю сама себе уже вслух. — Помнил бы, не устраивал этот спектакль, а если б знал о сыне, сразу же пришел с претензиями, — отрицательно качаю головой, сама своим словам не веря больше. — Сказать ему о Максе тоже никто не мог. Никто не в курсе, что он от него. Я же даже тебе не говорила поэтому… — поднимаю беспомощный взгляд на отца.

— Ладно, не паникуй раньше времени, — успокаивает он меня. — Сейчас поедете домой, подружке своей позвонишь, договоришься обо всем, ребенка соберешь, потом мне привезешь. Я тут еще часа три буду, потом свободен. Совещание у меня через полчаса, надеюсь, не задержимся еще дольше, — косится на свои наручные часы.

— Сейчас не могу, — не соглашаюсь. — Я Максу каток обещала.

— Да, конечно, на каток своди его. И в балет. И в ночном клубе тоже не забудь засветиться, — сердится ответно отец. — А еще лучше сразу плакат закажи, чтоб в центре города повесили, напротив окон в квартире Орлова, — качает головой.

— Ты не прав, папа, — укоряю и тут же исправляюсь под его ироничным взором. — То есть, прав. Но Максу всего четыре. У него и так стресс будет из-за расставания, так пусть хоть на хорошей ноте оно произойдет. Я не могу взять и вывалить ему, что он уезжает куда-то один, и через полчаса посадить на самолет. Мне и так ему много чего придется объяснять. Да и если Игнат не в курсе о сыне, то один вечер погоды не сделает.

Наверное…

Вот и отец недоверчиво хмыкает.

— Ты ко мне за помощью пришла, правильно? Я помогаю. А ты слушайся. Не просто так говорю. Все-таки у меня опыта по-жизни побольше. И в кого ты только такая упрямая, а? Что не скажешь, всегда поперек идешь, — заканчивает устало.

Смотрю на него с выразительным скепсисом. Ну уж точно не в маму, которая никогда и слова поперек не скажет ему. А еще вновь признаю его правоту. И мысленно, и вслух. Он прав. По всем пунктам. Это я просто оттягиваю неизбежное из-за собственного эгоизма.

И зачем Игнат только вернулся в мою жизнь? Ведь все было так хорошо...

О том и размышляю, пока одеваю расстроенного Максима, кратко объясняя ему, почему мы не едем на каток, и иду на выход. А вот на крыльце едва не падаю со ступеней. И дело не в гололеде, или в том, что путь к такси нам перегораживает автомобиль черного цвета немецкого автопрома, а просто, прислонившись спиной к боку последнего, стоит тот, кого здесь точно быть не должно. И на совпадение это уже совсем не тянет.

Нет! Быть того не может!