Глава 5

Блатной– Расслабь горло, сучка! – командую я, когда дрянь в очередной раз предпринимает попытку высвободиться.

Девчонка явно не имела ранее дела с членом, но мы быстро это исправим. Все эти сучки вначале кочевряжатся, а потом, как от леденца, не оттащить, то и дело норовят заглотнуть по самые гланды. Такова уж их сучья натура, и дочь Устинова не исключение.

– Давай, вот та-а-а-ак! – просовываю елду глубже, чувствуя, как девка хрипит и пытается сглотнуть, тем самым глубже насаживая свое горло на головку.

Какой же это, блядь, кайф! Чистый страх без примеси наигранности и полное подчинение тому, кто сильнее! Таких сладких эмоций не получишь на обычной сессии с нижней.

– Миш, я сейчас взорвусь! Дай мне тоже попробовать! – требует Вадя, выводя меня из размышлений.

С неохотой освобождаю непокорный ротик нашей пленницы и зажимаю свой член рукой у основания, чтобы не кончить раньше времени. Жалко, что ротик слишком маленький, впрочем, как и сама девчонка, иначе засадили бы ей вдвоем. Но такого напора этот рот точно не выдержит.

– Давай, Наивняшка, порадуй старика, отсоси как следует, и пойдешь спать, – фиксирует ее за голову друг и под жалобный стон насаживает на свой стоящий колом член.

Двигается Вадька быстро, тупо ебет подставленный ротик, слишком возбужденный, чтобы пытаться пропихнуть член в горло и насладиться медленной еблей.

Девчонка аж захлебывается в собственных слюнях, упираясь своему ебарю в бедра в попытке остановить это бесчинство. Но куда ей.

Картинка настолько возбуждающая, что я с трудом сдерживаю желание засадить ей между ее тощих ног. Но у меня другие планы, так что я просто медленно ласкаю сам себя в ожидании, когда Вадька спустит и освободит для меня ее рот.

Трахать мы ее будем медленно и с расстановкой. Просто так, как с минетом, она точно не отделается. Умотаем так, что даже выползти из-под нас не сможет, не говоря уже о том, как распечатаем ее сладкую попку!

Правда, сначала ее нужно будет как следует выпороть… Ммм… Как же сладко будет слушать ее крики боли, постепенно переходящие в предоргазменные стоны!

Уверен, девчонка нас еще удивит.

Вадим

С криком кончаю, наполняя распахнутый ротик спермой, которую Наивняшка тут же пытается выплюнуть. Только кто ей это позволит? Сучки должны с самого начала учиться глотать. Иначе какой же это отсос?

Зажимаю ей рот рукой и командую строгим голосом:

– Глотай!

Девчонка выпучивает глаза и пытается мотнуть головой, чем только злит.

– Попробуй проронить хоть каплю, и происходящее покажется тебе детской сказкой, – наклонившись, шепчу ей прямо на ухо.

Угроза действует, и она, зажмурив глазки, наконец сглатывает, морщась от явного омерзения. Ничего, привыкнет, вначале всем сложно.

В это еще нужно втянуться.

Маша

Сказать, что я в ужасе от того, что со мной сотворили эти монстры, значит ничего не сказать. Я в диком, неописуемом ужасе. Тело трясет как в лихорадке, рот болит, во рту гадкий привкус теплого мужского семени, а на душе… То, что происходит в моей душе, невозможно описать словами. Меня унизили, сломали и растоптали, и самое обидное, что ни за что! Что я им сделала?! Что?! Почему я отвечаю за чужие грехи?

– Пожалуйста… – сиплю, едва шевеля растерзанными губами, ноги безвольно ездят по полу, руки трясутся и еле держат остатки сорочки, волосы спутались, налипли на мокрое от пота и слюны лицо, глаза ничего не видят. Я как слепой котенок, который барахтается в воде и тонет, а никто его не спасает.

Да и лучше мне утонуть, наверное, ведь самое кошмарное еще впереди, я это знаю! Чувствую!

– Что ты там бормочешь? – грубый окрик не дает и шанса на милость моих похитителей.

Им не стыдно, жалости они не испытывают, им понравилось то, что они сделали с моим ртом.

– Отпу… Отпустите…

– Вот как заговорила, а то всё выкуп да выкуп. Рано отпускать, Маша, – хрипло смеется один из мужчин, я вижу лишь его ноги, пока мой взгляд тупо ползает по полу. Я как сомнамбула, один шаг до невменяемого состояния, которого я просто жажду! Лучше отключиться и ничего не чувствовать!

– Куда же мы тебя отпустим? – меня хватают за подбородок, один из них садится на корточки и заставляет посмотреть ему в лицо. Он такой взрослый, такой суровый, и ничего не могу с собой поделать, я умираю от страха. – Мы с тобой еще не закончили. Не пугайся так, ну потом же сама стонать и подмахивать будешь.

– Я не такая, – не удержавшись, захлебываюсь слезами.

Они текут по щекам, и у меня даже нет сил их вытереть.

– А какая, Маша, какая? Все вы одни и те же байки рассказываете. И хватит уже соплей, этим меня не проймешь.

Он и правда такой, что сразу понятно: никакие слезы не могут на него повлиять. Интересно, он родился таким жестоким или что-то с ним произошло, из-за чего он смотрит на женщин как на половую тряпку? Или ему просто такие встречались? Как же его разжалобить? Снова трясусь, сама не замечаю, как зубы начинают стучать друг о друга.

– Слушай, Мих, девка-то не в норме.

– Что? Эй, малахольная, ты чего? – трясут меня, но я не реагирую.

Просто не могу, мне дурно так, что глаза закатываются, я вижу белый-белый свет.

И больше ничего.

Очнувшись, обнаруживаю себя в постели.

Господи, неужели я дома! Это что, был сон? Кошмарный сон про двух насильников? Про лес, по которому я бродила? Про взрыв на свадьбе? Но с какого момента это сон… Может, я успела замуж выйти?

Громкие шаги. Зажмуриваюсь. Я почему-то вся потная. Ощущение, что на меня давит бетонная плита. Голова просто чугунная, ничего не соображаю. Кидаю взгляд на тумбочку и замечаю градусник. Я заболела?

– Давай мерить температуру, – в комнату входит, нет, не отец и не муж, а чертов насильник, от вида которого темнеет в глазах и хочется спрятаться под кровать, как маленькому ребенку от монстра. – Не смотри так, ты свалилась в обморок. Нечего было бегать по лесу полуголой. Теперь заболела. Давай бери градусник, я жду, Маша.