Глава 4 - Просыпайся, одевайся

Марк пощупал свой серый балахон. Так как щупать чужие было вроде бы не принято. А он такой, на любителя. Будто в мешке прорезали горловину и рукава, да так и надели. Ещё холщовый пояс выдали. И штаны как из старой простыни, которые шили словно сразу на нём.

Подросток вздохнул и добавил:

– Суровая одежда. Мрачно-готичный прикид. Но мне больше нравятся мои джинсы с застегивающимися карманами. Из таких ничего никогда не выпадает. И оранжевая футболка. В ней по гаражам удобно лазить. Ржавчиной не пачкаешься. Это же мой сон. Почему нет моей любимой одежды?

– А я бы предпочёл походные штаны, жёлтую майку и кеды, – добавил Жора. – И тесак мясника.

– Зачем? – спросила Настенька.

– Для устрашения.

– Кеды, точно! – добавил Марк. – На длинной шнуровке. И с шипами на носах. Чтобы пинать врагов.

– Чем? – снова не поняла Настенька.

– Мячиком! – хмыкнул Ушаков.

Настя улыбнулась едва заметно:

– Похоже, хотя бы во сне у нас есть одинаковые вкусы. Нет, я не про шипы, тесаки и всякие там мячики. Но мы все не против кед.

Ребята переглянулись, но не нашли что сказать.

Блондинка ухмыльнулась, щупая и свой «картофельный» наряд. Затем посмотрела на Карасёва.

С чего бы это ей приснились такие жуткие наряды? Ещё и одинаковые у всех?

«Могло бы что и поинтереснее присниться», – подумала девочка: «Например, Жора в женском платье. С рюшечками. И чтобы на голове детский чепчик, подвязанный на подбородке. Разве что без соски. Пусть возмущается».

Она прикрыла глаза, представив такую картину и даже хихикнула про себя. Какого же было её удивление, когда, открыв глаза, всё равно увидела Жору в новом розовом платье.

С рюшечками.

Сильнее было только удивление Жоры.

– Что происходит?! – справедливо возмутился одноклассник, так как за неимением соски для полного погружения в «бэби-стайл» мог это делать сколько угодно.

В недоумении он оторвал лямку на плече, разглядывая её, как привидение. И чем больше смотрел, тем больше зрачки его расширялись. Пока не приобрели размер пяти копеек.

– Это что ещё за детское обмундирование? А ну-ка отставить! – возмутился он. – Я большой! Я давно вырос! Я больше в садик на сонный час не останусь! И никаких манок по утрам! Не дождётесь!

– О, так это мой сон, – воскликнула довольная Ташкина. – Теперь держись, Карась! Ух, я тебя сейчас разодену!

– Так это ты виновата?! Таша, прекрати! – рыжий побагровел и топнул ногой, но пинать или бить Настю не решился.

В чужой сон со своими морально-волевыми качествами лучше не лезть.

– Сам ты Таша! Я – Настенька Великолепная! Получай! – заявила она и спокойно пошла в ответку.

На некоторое время Карасёв потерял дар речи, за несколько мгновений переодевшись в весь женский гардероб, на который была способна фантазия Ташкиной. От детских ползунков до прикида глам-рок-музыкантов.

После тридцатого наряда перестал считать и начал молиться.

– Господи, когда это всё закончится?

– А-а! Ну теперь всё понятно, – послышалось рассудительное от Марка. – Карасёв носит платье. Значит, мы все умерли. И теперь в аду мучаемся за грехи наши. И если ты ещё раз наденешь на него юбку, я больше не выдержат этой картины. Мои глаза кровоточат. Дайте мне ослепнуть! Где черти? Пусть возьмут свои вилы и уже выкалят мне зеньки!

К удивлению Марка, он не ослеп. Зато на нём появилась привычная одежда, сменив крестьянское рванье.

– Хотя скорее, это рай, – тут же сменил мнение Марк. – Но не для всех?

Он посмотрел на Карасёва, но тот лишь покачал головой.

– Оно и понятно. Это как демократия, – тут же включил диванного политолога Марк. – Все равные, но кто-то ровнее. Карась был грешником. А я праведником. Каждому по заслугам. Кто на что учился, как говорится.

Жора надул щёки и сложил губы трубочкой, с укором поглядывая на Настю.

– Таша, ну нре-кра-ти. Ну что мне сделать? Я и так уже опозорен на неделю вперёд.

Модельерша хмыкнула и смилостивилась.

На Карасёве тоже появилась привычная ему одежда. Как и на самой девочке.

Блондинка вдруг вздохнула, как будто устала воображать и подытожила:

– Ой, а что если мы и вправду… того?

– Кого «того»? – на всякий случай переспросил Марк.

– Ну… умерли в этой пещере? – прикинула Настенька. – От простуды, хотя бы. Да там столько пыли было, что может и от аллергии. Или вообще того…

– Чего того? – закатил глаза уже Жора.

– Отсутствия витаминов!

– Так, стоп. Чего ты такое говоришь? Вообще вы оба с ума сошли, – добавил Жора и собрал кипу платьев перед собой, а затем бросил их в огонь. – У нас тут тело не исчезает. Значит, не сон. Но демоны его тоже не забирают. Значит, не ад. Впрочем, ангелов я тоже не видел.

Пламя быстро подхватило нежную ткань. Костёр разгорался, взамен выкидывая в небо чёрную гарь. Но едва платья догорели, как все огни в чашах погасли.

Трое, не сговариваясь, посмотрели на старика под грудой техники. Как будто это зависело от него. Поддержание огня на камнях, где и дров никаких не было. Или газа. Магическое пламя, и всё тут.

Музыка на миг возобновилась, колонки продолжили песню:

Мое поколенье не ждёт

И больше не верит.

Оно так устало от скреп,

Что замкнуты двери.

Видимо, второй куплет пел уже Марк-гот. Но дальше оценить не удалось. Всё вновь потухло.

– Нет, это не сон, – пришел к выводу Марк. – Троим не может сниться одно и то же. Да и вряд ли вы слушаете то же, что и я. То есть – меня. Хотя, признаю, вкус у вас есть. Не поспоришь.

– Тебя? – воскликнул Жора. – Я что, похож на амёбу одноклеточную?

– Сам ты одноклеток несчастный! – возмутился Марк. – Или амёбы бывают многоклеточными?

– Да вы оба недоделанные. Куда вам до амёб? – добавила с жаром Настя. – Позвонить бы в дурку и сдать вас туда.

В руке Марка вдруг появился смартфон. Все затихли и посмотрели на гаджет. Но дисплей не горел. Так что понять, если ли связь, никто не мог… Ровно до того момента, как песня не продолжилась.

Уже Марк-гот и Марк-эмо, видимо наложив голоса друг на друга на программе, оба затянули хором из одного динамика:

Твое поколенье мудрей,

Там все люди дела.

Оно дотянуться до солнца могло,

Но крылья сгорели.

– Заткните это немедленно и дайте маме позвонить, – тут же заявил Жора и попытался вырвать телефон.

– Или сообщение отправить, – потребовала Ташкина и сделала ту же попытку. – Мне нужнее. Я – девочка!

Но Марк отмахнулся от обоих, и умный телефон так же быстро потух, как и акустическая система.

Теперь уже всё замолчало и больше не желало работать.

– Точно, сон! – возмутился Жора. – Ты вон вызываешь любую технику. Настенька – одежду! А ведь она даже носки зашивать не умеет. Да и по технологии вязания у неё трояк стоит.

– Четыре с минусом, – поправила Настя. – Меня просто училка не любит. И это взаимно. У неё юбка до щиколоток. Такое даже монашки не носят давно. Чему она может нас научить? Бурчанию?

– Да пофиг на училок и монашек, – негодовал Жора. – Почему я не могу ничего делать?! Тоже хочу супппер-силы.

– Так ты супппер отсталый, – передразнил Марк. – Куда тебе силы? Ты мозги проси. Может, подкинут.

– Кто?

– Ну раз родители не сумели, а природа поскупилась, проси у каждого встречного.

Жора сжал кулаки, готовый броситься в бой, но Ушаков подошёл к груде аппаратуры и с задумчивым взглядом извлёк из компьютерного хлама «мышку». Подержав её в руке некоторое время, он уверенно обронил:

– Стоп. Так это моя мышка. Я не любую технику вызываю, выходит. А свою.

– Откуда знаешь? – спросила Настенька.

– Тут с одного края потёртость от пальца, а с другой стороны царапина, – ответил Марк с полной уверенностью. – Это мой кот поигрался вчера. Охотник проклятый. Тут даже след от варенья остался… с выходных ещё.

Марк углубился в эксперимент и лизнул:

– Ммм, малиновое. Ммм… шерсть. А, ну да, кошачья.

– Вчера? Прошлые выходные? – возмутился Жора. – Ты что несёшь, Ухо? По-твоему, замок за день в поле вырос?

– Может это часть экскурсии, – робко добавила Настенька. – А мне можно телефон и наушники? Свой. На твоём наверняка одна мрачнота или розовые пони. Какой сейчас символ у последнего в мире эмо? Я не очень разбираюсь.

– Единорог, – заржал Жора. – Розовый. Но в случае с Ухо, он скорее всего жрёт радугу, а воспроизводит мрачноту.

– Или рог у него рога со стразами, – хохотнула Настя.

Но тут же прикрыла рот рукой, так как обиженный одноклассник мог вручить ей и какой-нибудь китайский «кирпич» вместо её грушефона.

Ушаков надул губы, но предпочёл не отвечать. Только руку поднял, как фокусник перед фокусом.

– Так. Помолчите. Мне надо сконцентрироваться.

– Ой, иди ты, – буркнул Жора, не особо надеясь на чудо.

– Я постою, – ответил Марк и в руках Насти появились хорошо ей знакомые личные вещи.

Только телефон оказался разряжен. Да и пользы от беспроводных наушников при нём не было, так как не было сопряжения.

– У меня была полная «груша»!

– Ха, а получила «тыкву», – хохотнул Жора.

Но едва Настя взяла отдалённо похожий на свой телефон в руки, как динамик заорал перед тем, как перестать на что-то реагировать.

Голос Марка на этот раз имитировал робота:

Твоё поколенье кричало постой,

ты дай объясниться.

Стоять же никто не хотел,

пришлось наклониться.

Повертев смартфон в руках, Настя вздохнула и запихала его в карман джинсов.

– Тебе что заряда жалко? – возмутилась она. – Так ты для меня постарался? Да я тебе в следующий раз тоже штаны с зашитыми карманами выдам.

– Э, я не понимаю почему без зарядки, – пытался оправдаться Марк.

– Вот вы оба неудачники, – тихо добавил Жора.

Просто потому, что лучшая защита это – нападение.

– В целом, главное, что мы живы... – протянул Ухо, перешнуровывая кеды. – А где оказались, не так уж и важно.

– Как это не важно? – возмутился рыжий. – Мне дома надо быть к ужину! Мама ролы будет крутить.

– Мне всё равно, что там будет готовить твоя мама. Не ной. Всё равно когда-нибудь все умрём, – мрачно добавил Ушаков. – Вон как этот дед под дождём из техники. Правильно говорят: не все старики могут осилить новые технологии. А теперь перед нами живой-мёртвый пример.

– Недоперезагрузился, – буркнул Жора и посмотрел на груду аппаратуры.

Затем он перевёл взгляд на потемневшее небо с первыми появившимися крупными звёздами и изрёк:

– Что-то аппетит разыгрался. Неплохо бы и поесть. Жаль костёр потух. И сосисок нет. Так бы зажарили над огнём. Раз уж без ужина остаёмся, надо импровизировать.

– Каких ещё сосисок? – протянула Настя. – Мы без связи! И с подозрительно-мёртвым дедом! Как по мне, так аниматор давно отработал свои деньги. Может вставать и уходить. Чего он тут разлёгся?

Мальчики переглянулись, но решили ничего не говорить.

– Таких длинных, с сыром внутри, – продолжил описывать Карасёв, даже не думая терять аппетит.

За одну игру в стреляку он всегда убивал не менее трехсот противников. Телами не испугать.

Как вдруг случилось неожиданное!

На головы вдруг посыпались пачки сосисок. В точности такие, какие описывал одноклассник. Вскрыв пакет, Карасёв принюхался, кивнул и принялся уплетать их прямо сырыми.

– Вот это поворот! Так я могу едой командовать! – обрадовался он, дожевав первую сосиску. – Неплохо. Вы, значит, одеты и технически обеспечены. Но без меня с голоду опухнете здесь.

– И что? – сложил руки на груди Марк.

– А то, что я тут самый главный! – ответил пылко Жора и принялся за вторую сосиску.

– Ещё одно слово и снова будешь ходить в том мешке! – подчеркнула Настенька, но пачку сосисок взяла.

Голод – не тётка.

До дома судя по всему, было далеко. А класснухи рядом тоже не видать.

«Совсем что ли они там без царя в голове детей так долго оставлять?», – подумала Настенька: «А ещё школьное руководство называется».

Жора, перекусив, поднял примирительно руки:

– Не, с тобой-то я дружу. Это вот этот со своими «мышками» и горе-творчеством нам ни к чему. Слышал, Ухо? Бесполезен ты в Средневековье! Тут шляпы модные. А вместо твоих дурацких песен барды есть.

– Какие ещё барды? – тут же спросила Настенька.

– Которые дудят и брынчат!

– Не наговаривай на представителей народного творчества. Это же фолк! Они фольклёрят! – возмутился Ушаков.

– Что значит фольклёрят? – поинтересовалась блондинка.

– А то и значит, что о связи нашего поколения и природы поют, – просветил Марк. – А может быть и о конфликтах поколений. Благо, я ещё не понял. Так как не слышал.

– А с чего вы взяли, что мы в Средневековье? – нахмурилась Ташкина.

Она плохо знала историю Средних, Ранних, Поздних веков… Да и вообще историю в целом.

Там было подозрительно много дат и ещё больше персонажей. Они все что-то делали. Всех не упомнишь.

«Хорошо было только Адаму и Еве», – прекрасно знала Ташкина: «Они только друг друга знали и жили в первый век какой-то там эры. На события в начале времён не разгуляешься. С другой стороны, петь им тоже никто не мог».