Глава 3 - Адамы и Ева

Жора Карасёв, Марк Ушаков и Настя Ташкина одновременно открыли глаза. Странный старик с безобразным лицом почему-то махал перед ними руками, как будто пытался посадить самолёт на авианосец. А ещё ругался на солнце. Причём на хорошо понятном им всем языке.

«Какой забавный аниматор. И чего только хочет?» – подумал Карасёв, даже не подозревая, что знание языка впиталось в него вместе с кровью мага.

Старик ответа не давал, только глазами вращал и крутил шеей в разные стороны.

«Что это за старьевщик? Одежда на нём странная – балахон. Ещё верёвкой подпоясан. Кто сейчас вообще такое носит?» – приметил Марк.

И на этот раз ответа не дали. Неизвестный лишь рот открывал в потрясении, но больше ни звука из него не вылетало.

«Вот это я понимаю годный косплейщик», – подумала следом Настя: «Тоже что ли на Хэллоуин Красной Шапочкой нарядится?»

Следовало отдать блондине должное, она среди всех троих первой пришла в себя. Оглянувшись, Ташкина с любопытством оглядывалась на новом месте и не понимала куда делась пещера. Но новая локация в стиле Средневековья ей больше нравилась.

– Не такая уж и убогая экскурсия, – заявила Настенька. – Небо в закате, красота. Чуете романтику, парни?

– А что, если это глюк? – предположил Карасёв.

Девочка протёрла глаза, но тёмно-алое небо даже не думало исчезать.

Ташкина сдвинула брови на переносице:

– Сам ты глюк. Не понимаешь ничего в романтике, вот и не лезь!

Она не могла понять лишь одного. Когда это так ловко успели подменить общую экскурсию на обзорную?

«Батут они там что ли натянули или трамплин поставили в темноте?», – прикинула блондинка: «Отличная идея вышла, а то одни камни в пещерах. Разбились бы ещё».

Жора и Марк некоторое время вертели головами, тоже пытаясь припомнить, как оказались тут. Но ни у одного из ребят не нашлось объяснения столь странному перемещению. Оба предпочли сделать то, что лучше всего выходило у парней-подростков – не париться по этому поводу.

Марк даже засмотрелся на пламя, выходившее прямо из камня в чашах.

«Будто бензином полили», – прикинул он: «Или это газ?»

Втянул воздух носом, но понял, что бензином не пахнет. Даже газ не просачивался. Напротив, воздух был чистым и свежим, как в деревне.

«Город, судя по всему, далеко», – продолжал рассуждать и Жора: «Впрочем, сыростью и пылью тоже не пахнет».

Подумав об этом, Карасёв окинул старика недовольным взглядом и спросил:

– Что случилось с пещерой? Что за новая локация?

– Какая к рэперам пещера? – поинтересовался Марк и повернулся к Жоре. – Где моя обувь? Ты спёр, игроман недоделанный?

Настя взглянула на ребят. Сморщила нос недовольно. Косплей косплеем, но зачем эти двое вырядились огородными чучелами?

На парнях были одинаковые балахоны из грубой некрашеной ткани. Будто в мешки из-под картошки нарядились. На головах соломенные шляпы, которые давно вышли из моды.

«Веке так в пятнадцатом», – припомнила Настенька.

А на ногах самые настоящие лапти.

– Ого! Рэтро-стиль? – заметил и Жора. – Мы что следом в колхоз поедем картошку собирать?

Тут Ташкина оглядела себя, и обнаружила точно такой ж мешок на себе. А вместо фирменных кроссовок на ней было нечто из коры дерева!

Даже без надписей и шнурков.

– Во что я одета?! – с ужасом воскликнула блондинка следом за мальчиками. – Где мой лакшери-стайл? Селебрети я, в конце концов? Или фермеры распродажу устроили? Я конечно, эко-френдли. Но не до такой же степени!

Король-маг попытался сказать хоть слово, благо големы разговаривали на его языке. Но язык к горлу прилип от неожиданностей.

Эти трое говорили столько непонятных слов. Наверняка, колдовали! Ещё и суть поражала – вопросы от големов? Не слыхано!

Маг растерялся, шевеля шрамами вместо бровей, отчего среди неважного освещения было не совсем понятно, удивлён он или разгневан.

Признаться, Хил просто не привык, чтоб ему вопросы задавали. А эти трое, судя по всему, были разумными. Но и должного уважения магу не выказали.

Ни поклонов тебе, ни уважения лизоблюдов. Хотя бы на уровне «не соблаговолите ли вы столь любезно, сударь?».

«Да откуда вообще взялись столь невоспитанные големы?», – подумал маг: «Кастануть бы на них ступор головного мозга, да откуда он у големов?!»

С другой стороны, примитивная речь и умение задавать вопросы подсказывали, что мозг каким-то образом у големов вырос и даже сформировался до полного захода солнца.

Вроде бы бери и используй големов по своему усмотрению, раз умные такие. Но правителя замка Край терзали двойственные эмоции. Он испытал гнев к странным существам. В то же время из глубин поднялось давно забытое чувство – страх.

На всякий случай Хил отгородил себя от неправильных созданий защитным барьером. Так всегда делал, когда крестьяне брали в руки вилы и окружали своего господина с тем, чтобы всё-таки задать пару вопросов. Происходило подобное примерно раз в десять лет, когда смелости набиралось новое поколение.

«Пусть бормочут, что хотят», – решил для себя маг: «Я здесь главный!».

Но Жора к несчастью для старика с лёгкостью перешагнул защитный магический барьер.

Во-первых, не заметил по рассеянности.

Во-вторых, через низенькие заграждения он всегда перепрыгивал, даже не обращая на них внимания. Как у соседей на огороде на даче, когда хотел набрать вишни или яблочек.

Чего им, жалко, что ли? А ему расти надо.

В-третьих, просто потому, что мог.

Старик в ужасе отскочил от рыжего демона, осознав, что барьер для призванных големов – не преграда.

«Всё логично! Ведь они антимагические существа!», – промелькнуло в голове.

Он снова упустил этот момент из головы, как будто уже терял разум. И костлявая лишь хохотала рядом, глядя как он становится безумным.

От осознания собственной грядущей беспомощности король-маг запутался в не менее собственной мантии и повалился на спину.

– Дедушка, осторожнее там, – обронила Настенька. Старших она уважала. Особенно бабушку. Хоть и давно её не слушала. Но опять же из уважения к ней, только наедине. А на людях нужно всегда показывала, что чтит традиции. Иначе родители карманных денег лишат. А так возьмешь в руки швабру, скажешь, что полы помоешь и все, отстанут. А бабушка потом сама помоет. Чего ей ещё делать то?

– Ребят, а действительно, посмотрите какой красивый закат, – тем временем сказал Марк. Он больше не был готом. И в состоянии эмо понёс романтическую ахинею. – Вот бы послушать сейчас мою любимую песню. Я её недавно записал.

– Ммм, песня это круто. А как группу назвал? – спросила Настенька.

– «Дохлые крокодилы», – ответил Марк и смущаясь, добавил. – Я там пока один, но зато какой.

В голове Ушакова даже промелькнула незамысловатая мелодия. Воображение нарисовало, что он слушает её на любимой акустической системе. Не хватало только мощного сабвуфера и пяти колонок. А ещё компьютера, к которому вся эта система подключалась.

Марк даже на миг представил, как установил бы все это прямо здесь меж пылающих чаш под открытым небом и провел удлинитель на нижние этажи, где наверняка есть розетка. И музыка лилась бы на всю округу. Чтоб и случайные прохожие, и соседи могли разделить чувства Ушакова.

Красота, она для всех… Хотят они того или нет.

Вдруг за спиной раздался грохот. Марк вздрогнул, обернулся и увидел, как буквально с неба прямо из воздуха образовались те самые колонки, сабвуфер, системный блок, монитор и клавиатура с мышкой до кучи.

Всё это добро обрушилось на голову несчастного старика. Последним аккордом хрустнул по макушке тяжёлый цветной принтер, на котором чернявый распечатывал на фотобумаге то королей зарубежного рока и готического металла, то рэперов и аниме-персонажей.

Как и полагается двойственной натуре, одна половина комнаты Ушакова была в ярко-розовом и сиреневом цвете, другая в чёрном и красном.

Ненадолго, но громко и торжественно заиграла музыка.

Прозвучали слова:

Моё поколенье не сеет

И точно не пашет.

Оно лишь кайфует на выхах

и в танки бабашит.

Старик затих под грудой техники, на прощание дернув ножкой. Видимо впечатлённый истиной этих простых слов и незамысловатого звучания.

Едва музыка потухла, как озадаченный Марк потер лоб. Настенька присвистнула. А Жора воскликнул:

– Твоя лирика буквально убивает!

– Жизнь полна страданий и боли, – добавил прискорбно Ушаков.

По изменившемуся тембру голоса ребята уже поняли, что Марк плавно перестроился на готическую волну.

Только что ему нравился закат, и вот он уже он радовался надвигающейся ночи, да раздумывал об неотвратимости смерти.

Этот персонаж был не прочь послушать чего потяжелее. Но добивать оказалось некого.

Подойдя к старику, Марк склонился над потерпевшим, дотронулся до шеи и со всей серьёзностью заключил:

– Пульса нет. Есть зеркало? Проверим, чтобы наверняка.

– Да оно бы треснуло, если бы я в него сейчас посмотрелась, – добавила Настенька. – Я же не накрашенная. А эта шляпка? Вы видите? Из соломы! Спорим, она даже не кубинская!

– Прикольный сон, да? – буркнул Жора. – Ну, мы, втроем. В балахонах. Вы даже ведёте себя также, как те два придурка из класса. Один-в-один. Что эта твердолобая блондинка, что этот двойственный упырь Маркуша. Вот смотрю на вас и прямо чую – они. Ладно, можете проваливать из моего сновидения. Мне и в школе вас хватает.

Ушаков кивнул, озадаченный не меньше остальных.

– Точно. Сон. Ты же точь-в-точь как тот рыжий балбес Карасёв. Шустрый дрищ с амбициями полководца и возможностями одноклеточного. Такой медузу на спор съест и удивляться потом будет, что морда опухла.

– Пацаны, так и вы словно два… Два… Одноклассника, – добавила Настенька, не в силах сразу подыскать ёмких сравнений.

Марку самому всё казалось странным. Но сны всегда странные. Неудивительно, что наткнулся в них среди незнакомого мира на привычные предметы.

– Но если мы спим, то почему я помню пещеру? – спросила Настя.

– Давайте не будем усложнять, – добавил Жора.

– Что значит, не будем? Я что, сплю в пещере? – испугано воскликнула блондинка. – Там же холодно! Продует!

– Тебе и так между ушей дует. Хуже не будет, – выдал Жора и оббежал груду техники. – Где училка? Где класс? У этого юнита больше не спросить.

– Слушай, игроман, – вздохнул Марк. – Ты со своими юнитами, локациями и прочим кнопкотыканьем головы не суетись, хорошо? Ты воздухом лучше поглубже дыши.

– А ты больше не играй своих песен, – разменял Карасёв. – И не пой. Никогда.

– Даже гроулингом? – удивился Ушаков. – Ты что хочешь, чтобы мы деградировали до состояния тапочков? И уже не способны оценить прекрасного?

– А что прекрасного в том, когда рычат? – не понял рыжий.

Марк озадаченно почесал лоб.

– Вот где Ирина Сергеевна, когда она так нужна? – сочувственно сокрушалась и Настенька. – Могла бы и разбудить. Я при таком раскладе и на «двойку» согласна.

– Мы что, в школе? – хмыкнул Жора.

– Ну хотя бы по поведению, – буркнула Настенька. – Только разбудите уже!