Глава 4

Мы разглядывали друг друга с интересом хищников, внезапно встретившихся нос к носу на узкой тропинке в лесу. Пушистых, как большие мягкие игрушки, мимимишных хищников, временно спрятавших когти в мягких лапках и клыки в улыбчивой пасти.

Кто сказал, что омеги не могут быть хищными? Заи, знаете ли, тоже могут разодрать задними лапами пузо зверю… Жаль, не все это знают. Я знал.

Мне было ужасно любопытно — что за хрень меня притягивает к обычному с виду альфе. Запах невнятный, не ярко выраженный, можно даже сказать — почти отсутствующий. Скорее всего принял подавители. Мудро. Ненавижу тех, кто не заботится о своих запахах.

Опять же, красив внешне, высок, строен. Холеный и явно не из бедных слоев населения. Бедняки так ухоженно не выглядят. И все же… Что в нем такого особенного? Откуда это желание притянуть его к себе поближе, обнюхать и осязать всеми доступными способами?

Мысли свернули куда-то не туда еще там, на первом этаже. Сейчас внутри зародилось острое желание пробовать на зудящий клык это тело, почему-то хотелось урчать, мять его пальцами, как кот лапками, ерошить волосы и трогать пресс, ощутить, таков ли он на вкус, как на вид и предощущения.

Внутри все дрожало и, походу, там зарождалась микровселенная с эгоистичным желанием — кусать, ставить метку, лизать, сосать, скользить влажной — ух ты, точно влажной — задницей по этому образцу мужественности и какой-то гиперсексуальности, чтобы оставить на нем как можно больше своего запаха, следов, феромонов и метить-метить-метить.

— Глухонемой? — стаскивая с себя футболку и бросая ее на пол, не глядя по сторонам, альфа, казалось, пожирал меня взглядом. Мускулистые напряженные руки притягивали взгляд магнитом. Пресс был как на разворотах журналов 18 для омег.

— Ага, — только и смог кивнуть головой я, торопливо сдирая с себя все, что сейчас мешалось. Кожа зудела, неистово желая прикосновения рук, губ, и прочих выступов и впадин тела альфы. Терять контроль над своим телом я не привык, и мне это не нравилось. Но сейчас почему-то на это стало наплевать. Настолько, что я потек, как Тэсай, глядя "Буйволов" во время матча на поле.

Творилось что-то странное, потому что все мои привычные предустановки и предосторожности таяли и исчезали с каждой новой секундой, являя новое "я", обволакивая жгучим желанием почувствовать себя желанным омегой.

— А стонать ты умеешь? — в раздетом виде, сняв джинсы и трусы, он был еще прекраснее.

Я разглядывал его бесстыдно и нескромно, (что мне было абсолютно не свойственно), будто читал книгу с подробным описанием тела шикарного мужчины и не мог перелистнуть страницу, все возвращаясь и возвращаясь к прочитанному. Мой взгляд скользил по крепкой шее с небольшим выступающим кадыком, развитым грудным мышцам, торчащим розовым соскам пудрового цвета, спускался к животу, не находя там даже блядской дорожки — все было выбрито начисто, без единого волоска. А мне почему-то остро, до зубовного скрежета хотелось впиться пальцами в волоски на теле, вызывая у альфы такую же мучительную жажду прикосновений, как у меня, когда пальцы на руках сводило от желания, что мешало торопливо снимать с себя последний бастион приличия — трусы. Хотя это были джоки и их вообще можно было не снимать, но любая нитка на мне сейчас казалась лишней.

На секунду я поразился себе и своей реакции до глубины души — брошенное этим альфой вскользь: «Сегодня будет этот» попыталось процарапать где-то в грудине глубокую болючую борозду, но всего лишь на секунду. Будто бы омытое изнутри благостным дождем желания, тело медленно воспламенялось от взглядов, бросаемых на меня альфой, и я, отчего-то справившись со своей одеждой чуть раньше, напрыгнул на него, заставив покачнуться и выпрямиться, впился в губы и вцепился руками и ногами, как клещ в собаку.

Он тоже торопился, будто на пожар, одной рукой поддерживая меня на весу, а другой уже приставляя головку к скользкой дырке, проскальзывая от обилия смазки мимо и раздражаясь, что выражалось в тихом нетерпеливом порыкивании. От меня просто фонило сладкими фиалками, как в долбанную течку, я был не растянут, но чувство, что если сию секунду он не заполнит меня своим членом, то сердце остановится навсегда, фантомным ужасом раздирало меня на куски.

Я впился в его спину ногтями и с силой провел ими по коже, выгибаясь и отрываясь от обжигающего пьянящего рта, держась на нем только усилием ног, под охренительное музыкальное сопровождение его низкого и глубокого стона. Литые мышцы подо мной горели огнем и падать в пожар было так горько-сладко, как… как…

Слова, мысли, мир, все вокруг проваливалось куда-то вниз, вниз, и не думало останавливаться, а мы взлетали прямо с первой же секунды, с первого прикосновения, а уж когда он проник в меня, все стопы и ограничители будто бы сорвало. Чувство, что нас крутит в водовороте бури, вертит в вихре и от нас ничего больше не зависит, полностью захватило и стало вдруг спокойно — раз не зависит, значит, нечего и переживать.

Оказалось, я и правда умею стонать. Это было больше похоже на плач, будто бы мне делают больно, на грани между хорошо и плохо, что реально и происходило, но я банально по-другому не умел, и мне было до одури прекрасно, что и выражалось всем телом, откликающимся на вколачивающегося в меня снизу альфу.

В какой-то момент, когда мозги совсем перестали функционировать в привычном режиме, тело чисто на автопилоте повело, челюсти зазудели, и я вцепился удлинившимися клычками ему в плечо.

— Зая с зубками? — Альфа скривился от боли, и я, подумав мельком, что это должно быть приятно, а не больно, скосил глаза вниз, подскакивая на его члене и не понимая, что не так.

«Не так» было все. Во-первых, с какого лысого я вдруг решил поставить метку этому альфе? Во-вторых, он тоже так подумал и что самое неожиданное и неприятное — за секунду «до» успел подставить свою ладонь на плечо, и я только одним клыком погрузился в место рядом с шеей, а вторым завяз в коже запястья. В-третьих, когда он оттянул за волосы мою голову достаточно, чтобы я вынул зубы из его тела, мы оба кончили, причем бурно, обильно, выматывающе-сильно, будто организм решил выдать на-гора все нерастраченные запасы спермы сразу.

Это было похоже на какой-то мини-взрыв, выключающий все чувства разом, будто нажали на кнопку «выкл».

Альфа устоял на ногах чудом, чуть не уронив нас обоих, правда затем прислонился спиной к стене и съехал по ней, в конце чуть резковато шлепнувшись на пол задом и ощутимо загнав в меня свой член по самое основание. Это заставило меня еще раз содрогнуться и сжать его мощный отросток значительно сильнее, отчего нас еще раз мощно встряхнуло очередным, почти сухим отголоском оргазма.

Альфа, придерживая меня, завалился на пол, вытягиваясь в полный рост и укладывая меня поудобнее сверху, так и не разлепившись стратегическими местами.

— Фто это быво? — слабым голосом прошептал я, облизывая поочередно оба клычка, не пожелавших убраться восвояси — они ныли от неоправданной нагрузки и незавершенного действа.

— Похер! — так же тяжело дыша, выдохнул он. — Это было божественно.

Затем, расцепившись, он переложил меня на кровать и рухнул рядом, больше я ничего не помнил.