средняя школа, 2001 год

VI

День рождения Паши отмечают на даче Агаповых. Ну как дача — самый настоящий деревенский домик в маленьком поселке за триста с лишним километров от города. Арсений свое одиннадцатилетие встретил еще месяц назад, в самом начале лета, но заявил, что отмечать будет вместе с Павликом. Вязовы как раз заезжают на выходные — сына проведать и поздравить Пашку. Это Марина с Петей в отпуске шикуют, но зато хоть мальчишек на воздух вывезли. Вместе им хоть море, хоть местная речка под мостом. Не скучают.

Петр с Константином, как отцы семейств, вечером шашлык на углях готовят, у парней аж слюна выступает от запаха, а Марина лимонада домашнего навела с малиной и мятой. Паша с Арсением заявляют, что это лучшие их дни рождения, даже плевать, что без торта — Вязовы не рискнули по жаре из города везти, да и пирожки Пашкиной мамы все равно гораздо вкуснее.

Налопавшись от пуза, помогают мамам помыть посуду, а потом гулять отпрашиваются, пока не сильно стемнело.

— Так тихо, — шепчет Арсений, иначе кажется, что его на противоположном конце деревни слышно будет.

— Вечерами тут мало кто ездит. Все спать рано ложатся. У них тут скот, огороды, петухи рано кукарекают, — объясняет Паша. — Просыпаются раньше, чем мы в школу.

Лежат прям на траве в прогретом за жаркий день поле, сбоку под мостом река журчит, а из подлеска рядом доносится нечто похожее на совиное уханье. Пальцы замком крепко переплетают, и от ощущения друг дружки рядом крайне спокойно. Даже в сон немного клонит, видимо, реакция на сытый желудок.

— А волки тут водятся? — опасливо спрашивает Арсений и машинально поближе к Паше жмется.

— Баба Глаша из магазина говорила, что однажды у ее соседки кто-то овцу загрыз. Но это, наверное, собака дикая была.

— Отстой, — отзывается Арсений. — А ты бы испугался, если бы волка увидел?

— Хм, думаю да, — честно признается Паша. — Если он, конечно, сытый, то может и не напасть. А если еду ищет, то мы бы скорее всего не убежали. Если только на дерево забрались.

— А он разве не полез бы следом? — сомневается Арсений.

— Это медведи по деревьям ползать умеют, а волки — нет. Двойка тебе по зоологии, Вязов.

Арсений хмыкает и пихает Павлика локтем под ребра.

— А вот там, кстати, видишь, — Паша пальцем куда-то в небо указывает. — Это ковш Большой Медведицы как раз.

— Где? — Арсений вертит головой в поисках созвездия. — Не вижу… ааа! Да-да, нашел. Красиво.

— В городе такое почти незаметно, — досадует Паша. — Только луну да полярную звезду в основном видно.

— Хочешь, телескоп тебе потом купим? — предлагает Арсений, продолжая скользить по небу глазами.

— Зачем? Я же так… непрофессионально.

Арсений прыскает.

— Такой умный ты иногда, Павлуш.

— Если не нравлюсь, я не держу, — а сам пальцами перебирает и большим по тыльной стороне Сенькиной ладони водит.

— Нравишься. Очень, — заверяет Арсений, а затем привстает, на локоть упираясь, нависает над Пашей и по-быстрому целует в губы, кажется, еще со вкусом тёть Марининого малинового лимонада.

Купаться решают пойти после обеда. На реке уже собралась местная детвора, кто-то даже приветствует Пашу, но большинство едва обращает внимание. Из воды доносится смех, крики и девчачьи визги. Кто-то ныряет, кто-то плавает вдали от шумной компании, а те, кто, видимо, уже накупался, загорают на берегу.

Арсений быстро стягивает кеды, шорты и футболку, бросает прямо там, где стоит, зато Паша раздеваться почему-то не спешит, так и топчется с рюкзаком на спине, куда родители им собрали бутеры на перекус, воду и полотенца с трусами, чтобы домой не тащиться потом с мокрой задницей.

— Павлуш, ты чего? — удивляется Арсений. — Плавать передумал?

— Да как-то народа многовато, — отвечает Паша и лямки рюкзака теребит.

— Ты стесняешься, что ли? — удивленно спрашивает Арсений. Сам уже в одних плавках стоит и в ус не дует.

— Нет. Арсень, давай ты один поплаваешь, а я лучше вещи посторожу, — предлагает Паша и нагибается одежду Арсения подобрать.

— Да чего тут сторожить-то? Если ты не пойдешь, я тоже тогда плавать не буду.

Арсений демонстративно садится на траву и ноги по-турецки складывает.

— Будем загорать, — подставляет солнечным лучам лицо, на котором с начала лета ярче расцвели веснушки.

Паша секунд десять ждет, вздыхает, а потом сбрасывает рюкзак на землю и снимает одежду.

— Пойдем. — И руку Арсению протягивает.

— Я знал, что ты меня не бросишь, — смеется Вязов и первым бежит к берегу.

Вода приятно холодит, кожа сначала даже мурашками покрывается — все же река не озеро, вода здесь проточная. Паша все как-то возле берега жмется — там глубина ноги едва скрывает — пока Арсений резвится, с головой ныряет где поглубже.

— Павлуш! — зовет он. — Давай сюда, хватит в лягушатнике плескаться.

Подплывает ближе, пока до дна ногами не достает, подходит к Паше и на шее тут же виснет.

— Не хочу, — противится Паша. — Тебе и без меня весело.

— Без тебя ску-у-учно.

Арсений льнет, за шею обнимает, пузом к мокрой Пашкиной спине липнет.

— Я плаваю плохо, — бурчит наконец Паша.

— Ну а я тебе зачем? — хмыкает Арсений и тут же за собой обратно к середине реки тянет. — За меня держись, я помогу. Не утонешь.

Паша понимает — сопротивляться бессмысленно. Не то чтобы страшно, кое-как на воде он все же умеет держаться, но тут то и дело кто-то резко выныривает, конечностями по воде со всей дури бутузит, поднимая фонтан брызг. Слишком суматошно вокруг. Раньше с ним отец на море возился, если поглубже затаскивал, а сам он близ берега так и привык купаться.

В итоге Арсений с ним, как с детсадовцем, возится, сам толком так и не плавая. Руку Пашину из ладони практически не выпускает. Арсений — вот он как рыба. Или даже русалка — такой же красивый и плавает отлично, будто в воде родился.

— Прыгай мне на спину, — говорит Арсений. Над поверхностью реки лишь голова торчит с намокшими кудрями.

— Тяжело ведь будет, — Паша едва кончиками пальцев дно нащупывает, но Сенька крепко подхватывает за пояс.

— В воде не будет, ты все равно легче меня, — замечает Арсений. Все лицо в мелких капельках блестит, чуть покрасневшее от загара. Смешной такой, Паша любуется.

— Но только недолго, — ставит условие Павлик и забирается Арсению на закорки, когда тот разворачивается. Ногами за поясницу цепляется, руками — за шею.

Арсений отталкивается от дна, плывет вперед, но, видно вес не рассчитав, под воду глубже уходит и носом хлебает.

— Фу, блин, — фыркает, как конь, воду сплевывает, но грести продолжает.

У берега Паша слезает и зовет погреться, говорит, что он плавать точно пока не будет. Арсений, конечно, за ним следует.

Бутерброды тетя Марина завернула знатные — колбасы два слоя и сыр местный, деревенский, в магазине такой не купишь. Запивают водой и остатками лимонада и лежат, дожевывая, довольные. После купания всегда поесть очень хочется, лучше и не придумаешь.

— Ой, мама же крем положила, чтобы не обгорели, — вспоминает Паша и в рюкзаке роется. — Давай я тебя намажу, а то и так уже вон плечи какие красные.

Арсений не спорит, кожу и правда чуток пощипывает. Паша выдавливает крем на ладони и по его спине аккуратно размазывает, так что холодит приятно. Затем меняются. Паша замечает, как девчонки в стороне внимательно наблюдают за ними, а может, только на Арсения смотрят — Паша привык, что одноклассницам тот нравится. То записочки в школе шлют, то гулять зовут иногда.

— Эй, пацаны, пойдете со старого моста нырять?

Рядом с разложенными на траве полотенцами, где Арсений с Пашей последние минут двадцать загорают, останавливаются трое незнакомых парней, явно старшеклассники.

— Хорек, они ж мелкие, нафига их зовешь? — возмущается его приятель.

— Да забей, там высота-то, — отмахивается Хорек. — Они ж не ссыкло. Верно? Вы ж не ссыкло?

Ухмыляется, будто на слабо берет.

— Я пойду, — вызывается Арсений и вскакивает с лежака.

— Арсень, лучше не надо, — останавливает Паша.

— Арсень, лутьсе не нядя, — передразнивает обозвавший их мелкими парень и хохочет.

— Погнали тогда, — абсолютно не обращая внимания на слова Паши, говорит Хорек и головой кивает в нужном направлении.

— Павлуш, я быстро, — успокаивает Арсений и убегает вслед за старшими.

От старого кирпичного моста, развалившегося еще во время войны, остались только опоры на каждом из берегов дальше по течению реки, где она пошире.

Паша сначала на месте ждет, злится, что друг так легко повелся, но затем срывается и шагает следом. За Арсения как-то волнительно. В том отрезке реки купаются редко, все обычно под новым мостом плескаются.

Паша как раз успевает заметить, как первым в воду сигает тот вредный дразнила, затем его приятель, и на мосту только Арсений с Хорьком остаются. О чем те говорят, Паше не слышно. Арсений явно что-то у Хорька спрашивает, а когда тот отвечает — кивает и чуть назад отходит. Для разбега. Когда Арсений с моста летит, наверное, не дольше секунды, у Паши желудок сводит, аж бутеры обратно через рот лезут от страха. Он глядит на воду, ждет когда Арсений вынырнет — как-то долго тот не показывается. А затем макушка из воды вылезает, и Паша сразу понимает: что-то случилось. На лице Арсения все эмоции видны: щурится, зубы скалит и суматошно руками по воде хлещет.

Спуск в том месте намного круче, но Паша съезжает, на жопу падает, поскользнувшись на склизкой траве, и плюхается в реку.

К Арсению, слава богу, прыгнувший следом Хорек подплывает — единственный, кто хоть как-то реагирует. Подгребая ближе, Паша слышит, как Арсений сквозь стиснутые зубы шипит, а когда его замечает, старается расслабиться, но ясно: у него что-то сильно болит.

— Павлуш, только не ругайся, — просит Арсений, когда Хорек помогает Паше его к берегу выволочь. — Я просто неудачно ногой ударился. Ничего страшного.

— Ты дурак, — ворчит Паша. Аж трясет, не то от злости, не то от волнения.

— Прости, — виновато мямлит Арсений и крепче за Пашку цепляется.

— Сам дальше справишься? — уточняет Хорек, когда из воды выходят.

— Да, — грубо, как отрезал, отвечает Паша.

— Ну это… мы ж не виноваты, — оправдывается Хорек. — Насильно его никто не тянул, мы просто предложили.

Паша хмурится, искоса на Хорька сердито позыркивая, но молчит. Верно истолковывая посыл, Хорек тихонько исчезает.

Местный фельдшер заверяет, что это всего лишь растяжение. Выдает мазь, бинт эластичный, советует на ногу не наступать. На одной, говорит, пусть кузнецом скачет, раз с моста прыгать не побоялся.

Родители Арсения, конечно, журят, но Светлана больше переживает, домой предлагает с ними вечером вернуться.

— Я Павлика не оставлю, — отказывается Арсений. — И с моста больше прыгать не буду, честно.

— Эх, стрекозец ты наш, — Костя треплет сына по голове. — Ну, оставайся тогда, чего с тобой делать. Паш, приглядишь за ним?

— Конечно, дядь Кость, — заверяет со всей серьезностью Паша.

— А ты, Сенька, слушайся Павла, а то жениться на тебе передумает, — шутит Константин, у Светы аж глаза округляются.

Арсений в ответ только хмыкает, а Паша смущается и едва заметно краснеет.