Глава 4

Предложив Оливеру Трестеру постоянную переписку я попал в самую точку, а может, наоборот совершил величайшую ошибку в своей жизни. Оливер писал каждый день, каждое утро и каждый вечер. Благодаря ему я знал обо всех важных и не очень событиях и даже больше, чем мог увидеть сам, посещай я в это время школу.

Самое интересное из них: огромный провал группы поддержки на дружеском матче между старшей школой Святого Маркуса и старшей школой имени Гордона Уолтера – какого-то местного ученого, открывшего что-то невероятно полезное. Во время выступления пирамида рухнула из-за новенькой Стейси Принц, и лидерша группы Наоми МакФилд, находившаяся в тот момент на самой вершине, сломала лодыжку. До конца года – а год в этой школе последний – она выступать не сможет. Ее место досталось Элисон Сайтерленд, что очень сблизило ее с капитаном футбольной команды Мэттью Уильямсом.

Девчачьи сплетни – худшее, что придумали люди за всю историю существования людей. Они сломали миллионы жизней, разбили сотни тысяч пар и миллиарды надежд. А эта конкретная сплетня выбила из колеи меня. Мысли вмиг запутались, и перегруженный мозг отключился. Перед глазами встала черная пелена. Нет, мне вовсе не жаль Наоми. Она заносчивая стерва, как и все черлидерши. Плевать я на нее хотел. Но то, к чему именно привело ее свержение с трона, буквально убило меня. Дыхание перехватывает, и я вдруг понимаю, что хочу от Мэтта вовсе не дружбы.

Окончательно растерявшись, я выключаю компьютер и устраиваюсь у окна, ждать, когда Мэтт вернется со школы и покажет мне, что в общем-то ничего в моей жизни не поменялось. Подумаешь, подружка! Совершенно очевидно, что они вместе только ради престижа. Он ведь встречался с Наоми до того, как она упала. Или нет? Это не важно. Никогда ранее его личная жизнь не волновала меня. Что же теперь изменилось? Почему всего лишь одна допущенная мысль так круто поменяла мое отношение вообще ко всему вокруг. К черту эту гомосексуальность. Не гей я. Вовсе никакой не гей. Как вообще можно было повестись на этот дурацкий тест!

Это что стадия отрицания?

Время идет, розовая занавеска колышется, но Мэтт по ту сторону окна не появляется. Я не могу найти себе места. Руки так и чешутся устроить скандал, хотя бы в воображении. Заорать на него: да как ты мог? После всего, что между нами было!

А что между нами было? Ничего не было.

Я игнорирую жужжащий телефон, падаю на кровать и прижимаю подушку к лицу. Безмолвно кричу, ища внутри силы побороть внезапный приступ ревности. Оливер пишет сообщение, второе, пятое. Раздражающий звук мобильника режет уши. Невыносимо. Я сдаюсь и читаю:

«Ты куда пропал? Расстроился из-за Элисон?»

Несколькими секундами позднее:

«Ей нравятся качки, забудь»

И еще через несколько секунд:

«Или дело в Уильямсе?» - и рядом смущенный смайлик.

Спустя еще минуту:

«Извини, я зря ляпнул, не подумал. Просто ты мне написал… я подумал, зачем тебе еще мне писать, если ты не…»

«Забудь, я идиот(((»

«Давай о чем-нибудь другом поговорим?»

«Рик? Ты тут?»

«Не игнорируй меня! Ты обещал, что все время будешь тут!» - вереница ревущих смайликов и в конце злобный красный и последнее сообщение:

«Ну и ладно!»

Его бурная реакция вызывает умиление и желание улыбнуться. Надо же, как распереживался! Я и не предполагал, что Оливер настолько чувствительный и теперь невольно ему сочувствую. Неужели за эти несколько минут молчания он успел пережить такой же ураган страстей в своей голове, что и я?

Отправляю ржущий смайлик и приписываю:

«Отец посуду мыть отправил. Ты там как?»

В ответ желтое круглое лицо с пунцовыми щеками.

«Да ничего… Можно вопрос?»

«Валяй» - пишу я.

«А это правда то, что про тебя говорят?» - и еще один раскрасневшийся смайл.

«А что про меня говорят?»

«Ну… я имею в виду… ты же мне зачем-то написал, да? А зачем?»

«Я сбил тебя плечом, когда уносил ноги с футбольного поля, - ловко уворачиваюсь я от правдивого ответа, - мне стало не по себе от этого. Надо было сразу извиниться»

«Да ладно, это ерунда. Значит, ты не…»

«Не что?»

«Ладно, прямо спрошу… - наконец, пишет Оливер, - Ты гей?»

Вот и вопрос в лоб. Я отбрасываю мобильник и раскидываю руки в стороны. Телефон снова навязчиво жужжит. Подружиться с Олли Трестером оказалось в тысячу раз проще, чем я думал. Парниша из разряда «не отвяжешься». Но куда хуже его треклятая проницательность. А если он догадается, чего именно я от него хочу? А чего я хочу?

«Прости, я зря спросил… - пишет Олли. - Я, наверное, просто идиот. Думал, у тебя есть причины для общения со мной»

«Какие, например?» - спрашиваю я, надеясь, что он сам ответит на все мои вопросы. Но он этого, конечно, не сделает. Я должен сам ему ответить и себе тоже.

«Не смущай меня еще больше, я уже понял, что налажал» - пишет Олли.

«Все в порядке. Ответ к вопросу выше: кажется»

«Что кажется? А… Ой!» - Милый улыбающийся смайлик и:

«Ты еще ни с кем не встречался?»

Я прочитываю сообщение и слышу слабый стук за окном. В соседнем доме хлопнула дверь. Приподнимаю голову и вижу в окне Мэттью Уильямса, а за ним Элисон Сайтерленд на здоровенных шпильках и в таком коротком платье, что, чуть ветер дунет, и покажется белье. Даже интересно какого цвета на ней трусы. Красные, как тряпка тореро? Тогда Мэтти просто пойманный на приманку бык?

Но она бомба. Я секунду изучаю ее и привычно отвожу взгляд, снова смотрю. Мэтт грубо прижимает ее к себе и жадно целует, так смачно, что через окно доносятся причмокивания.

В груди встает свинцовый камень, давит на легкие, на позвоночник и на желудок. Противный нервный ком, и никак от него не избавиться. Я силой заставляю себя отвернуться, перечитываю последнее сообщение Оливера и пишу:

«Я хотел бы… - стираю и пишу снова – я хочу встретиться с тобой»

Секунду медлю, давая себе шанс передумать. Но образ Мэтти с этой женщиной стоит перед глазами, словно кто-то выжег его на внутренней стороне век, и никак его не сморгнуть. Хочется, чтобы он тоже это почувствовал. Чтобы ему было так же больно, как и мне. Но это невозможно. В отличие от меня, он к нашему прошлому тандему не питает никаких светлых чувств. На свой страх и риск я отправляю сообщение Оливеру.

«Ты же под домашним арестом» - напоминает он.

«Отец в воскресенье выходит на подработку до четырех. Я могу сбежать и погуляем где-нибудь» - предлагаю я.

«Часов в 12 в парке? Возле кофейного тонара»

«Идет» - пишу и сразу вырубаю соцсети. Первое свидание назначено, и под кожу забирается липкий озноб.

Тела за окном обжимаются на кровати. Я бросаю туда взгляд, вижу обнаженный торс Мэтта, вижу розовый бюстгальтер Элисон и ее ноги, плотно сжимающие его бедра. Юбка скатилась и обнажила резинку чулок. Какая идеальная женщина, молодая и прекрасная. Та самая сука, на которой, возможно, женится мой бывший самый лучший друг.

«Лучше бы это она сломала лодыжку» - проскальзывает в голове злая, нехорошая мысль. Я встаю с кровати и задергиваю занавески.

Первое свидание – большая ответственность. Надо из кожи вон лезть, чтобы понравиться партнеру, и делать вид, что заинтересован строго в определенной мере. Покажешься слишком заинтересованным – попадешь в ловушку, а если недостаточно – рыбка не зацепится, уплывет в море, и поминай, как звали. У меня небольшой опыт в первых свиданиях, а если быть точнее, то опыта нет совсем. Эту информацию я получил из интернета с очень сомнительного сайта «пикап.ком» и ориентирован он в основном на то, как завалить девчонку. Отличаются ли парни по технике соблазнения, я не представляю, но любопытно до дрожи. И в сущности даже не важно, кто именно это будет. Оливер – случайность. И мне стыдно, и в то же время мной завладевает непонятный азарт, будто я готовлюсь к охоте.

И я прекрасно понимаю, будь я хорошим человеком, ни за что не стал бы использовать случайного парня для разбора своих внутренних и внешних проблем. Но я, кажется, не хороший, а самый настоящий отъявленный хулиган, едва не вылетевший из школы на прошлой неделе.

Олли пришел в оговоренное место раньше, притащил с собой пакет с газировкой и сладкие палочки «твикс». Одну упаковку на двоих, разумеется. Приметив меня издалека, он подскочил с лавки и уронил пакет с надписью «goodshop» - название местной сети супермаркетов премиум класса. Отличаются они от обычного «sorrah» только ценами. Там можно купить все то же самое, но дороже. Я смотрю на пакет и давлю улыбку. Парень явно пытается произвести впечатление.

Подхожу ближе, вспоминаю все вычитанные в интернете советы и окидываю Оливера внимательным взглядом снизу-вверх, оценивая в живую то, что мне преподнесла судьба. Узкие джинсы плотно утягивают худые ноги и подчеркивают идеально круглую задницу. Пижонская рубашка в розовую клетку с острым воротником и приталенными выточками придают ему поистине женственный вид, а обесцвеченная челка, закрывшая грубые мужские надбровные дуги творит то же самое с лицом. Олли относится к тому самому виду юнцов, про кого бабки ворчливо говорят: «не поймешь, не то баба, не то мужик». И то правда, если не вглядываться, можно и перепутать. Я, не смотря на страсть к готическому гриму и кожзаму на девчонку совсем не похожу. В моем воображении я выгляжу, как демон или вампир, но мой отец, да и все окружающие так не считают. Возможно, я ошибаюсь. Но девушек с такими широкими плечами и плотной сбитой грудной клеткой не бывает. Из-за фигуры мне в детстве пророчили большое будущее в спорте, но чего не дано, того не дано.

Оливер стоит, молча, робко улыбается, краснеет, как девственница на школьных танцах, и дергано изучает меня в ответ, то опуская взгляд в асфальт, то поднимая, заглядывает в глаза и снова опускает. От него так и веет жаром, как от эротических фильмов восьмидесятых. Все душно, плавно, даже воздух вокруг сгущается. Я оттягиваю ворот футболки и чувствую, как вспыхивает грудная клетка и щеки обжигает жаром. Мы теперь оба, как девственницы на танцах. Ужас!

- Привет, - выдавливаю я из себя, стараясь придать тону максимальную непринужденность. Делаю вид, что чувствую себя легко и расковано, но это не так. Руки дрожат и сердце отбивает в груди чечетку. Но виду подать нельзя. Я уверен в себе. Я хозяин положения. Мысли путаются, и я падаю на лавку и раскидываю руки в стороны, закидываю ногу на ногу и стараюсь не показывать насколько меня трясет. Кидаю на пакет мимолетный взгляд и отворачиваюсь. – Че принес?

- Ой, - Олли хватает с асфальта пакет, извлекает оттуда полурастаявший «твикс» и две банки «доктора пеппера». – Вот, я забежал в магазин по дороге и…

Не договорив, он протягивает одну банку мне и садится так близко, насколько хватает смелости. А смелости Оливеру не занимать. Откинувшись на спинку скамейки, он оказывается аккурат под моей рукой. В животе что-то шевелится. Странное чувство, не то приятное, не то отталкивающее на миг сковывает сердце, и я с трудом давлю желание отстраниться. Еще раз оглядываю скромно улыбающегося Оливера и осторожно втягиваю носом окружившее его облако сладких духов. Точно женские. Даже духи и то девчачьи на себя брызгает. На секунду меня охватывает непонятное раздражение. Или это паника? Я еще раз медленно выдыхаю, максимально незаметно, и мысленно повторяю: я спокоен и уверен в себе.

- Извини, я ниче не принес, с наличкой напряг. Я типа наказан. Батя, кажется, хочет запереть меня в кладовке до старости, - говорю я совершенно в несвойственной мне манере и выдергиваю ключ из теплой банки с газировкой. Встревоженная вода тут же исходится пеной и разливается на брюки. Слава богу, кожзам не промокает.

- А, черт, - тут же подскакиваю и оглядываюсь по сторонам в поиске чего-то, чем можно вытереться. Но с собой у меня ничего такого нет. В тряпичной сумке с черепом лежат только ключи от дома и совершенно пустой мамин кошелек с изображением эйфелевой башни и серого котенка.

- Ой, прости, забыл предупредить, я ее уронил прямо перед твоим приходом, - беспокоится Олли и лезет в рюкзак. – У меня салфетки, я сейчас все вытру.

Он достает пачку влажных салфеток, торопливо срывает этикетку и вытаскивает сразу штук пять. Руки у него дрожат, а бледная кожа на шее покрывается розовыми пятнами. Он нервничает так же сильно, как и я, и от этого мне становится немного спокойнее.

- Да ладно, норм, все равно не впитается, - отмахиваюсь я, но когда руки Оливера касаются внутренней стороны бедра, не отстраняюсь и руку его не отвожу. Смотрю на него сверху вниз, как завороженный, и невольно облизываю губы. Дурачок Оливер рухнул передо мной прям на колени, запачкав светлые джинсы, и старательно елозит салфеткой по глянцевой поверхности брюк. Низ живота сладко тянет, щеки колит медленно разгоняющимся жаром. В этой картине есть нечто немыслимое, и я ловлю себя на мысли, что хочу его нарисовать. Не как молочника или случайного прохожего четкими реалистическими линиями, а мягкой чуть размытой акварелью. Как розовое облако.

А потом понимаю, что хочу немедленно все это прекратить. Попробовать и сбежать, все сразу для себя решить и больше не задаваться никакими дурацкими вопросами. И, конечно, не ставить Оливера в известность о своих малодушных планах. Находиться здесь выше моих сил.

- А… у тебя дома… есть кто? – заикаясь, бормочу я, глядя на стоящего передо мной на коленях парня. Ладони потеют от волнения, сердце едва не выпрыгивает из груди, а в мозгу то вспыхивает, то угасает одна единственная мысль: «Я не могу сделать этого». Но я давлю ее, чем быстрее разберусь в себе, тем лучше.

Рука Олли замирает в двух сантиметрах от промежности, и он поднимает большие голубые глаза, пару раз хлопает светлыми ресницами.

- У меня все, выходной же, а что?

- Да жарко тут торчать. У меня отец на подработку вышел. Я только так и слинял. Может, ко мне?

- Меня папа с собой на матч забирает через час, я не могу. Он сюда заедет, - волнуется Оливер и задницей заползает обратно на лавку.

- Ну ладно, погуляем?

- Да, к черту эту газировку, - Олли кидает «твикс» и неоткрытую банку «пеппера» обратно в пакет и заталкивает в рюкзак вместе с салфетками. – Тут в центре парка летнее кафе, пойдем мороженного поедим.

Олливер выпрямляется, закидывает рюкзак за спину и притирается ко мне плечом к плечу, якобы случайно касается пальцами моей руки. Секунду помедлив, я хватаю его за руку, сжимаю и обнаруживаю, что ладонь Олли такая же влажная и горячая. Это я так на него действую или жара?

- Я без налички, - осторожно напоминаю я, сглатывая наполнившую рот слюну. – Ваще глухарь.

- Я угощаю, - протягивает Оливер, кокетливо склонив голову к плечу. – Компенсация за то, что заставил тебя таскаться по парку в сонцепек. Ты же меня простишь?

И он снова впивает сияющий голубизной взгляд в мое лицо. Еще раз сглотнув, я напоминаю себе, что не должен слишком яро проявлять интерес, и сдержано киваю.