Глава 6

Несколько дней в метро прошли без происшествий. Лёня (Турин научился называть его про себя по имени) не появлялся – то ли прятался, то ли ездил наземным. Турин запретил себе его выискивать и караулить. Он ездил привычным маршрутом, садился в тот же вагон и ждал. Почему-то уверенность в том, что Лёня обязательно вернется, не покидала его.

Иногда Турин думал о том, что половину всего, что касалось Лёни, он сам выдумал, а другую половину – приукрасил. В конце концов, он ничего не знал об этом парне, кроме имени (возможно, ненастоящего) и отрезка его ежедневного маршрута. Однако ощущение, что они друг другу не чужие люди, не покидало его.

Еще странным было то, что Турин почему-то упорно не воспринимал его как парня и, как следствие, не терзался идеями определения собственной ориентации. Лёня был настолько другим, что казалось неправильным относить его к какому-то полу, будто бы такие простые категории ему не подходили. Он был будто бы не совсем человеком даже, а существом – загадочным, непонятным, странно-притягательным – вот и все, что мог придумать Турин. Лёня стал для него явлением, и это явление теперь имело голос, запах, свою манеру излагать мысли, мимику и жесты – не всегда приятные, но интересные, не надоедающие.

Лёня снова появился в пятницу. Турин зашел в вагон и сразу увидел его. В этот раз Лёня ехал один и снова спал, словно не было у них никакой договоренности насчет его одиночных поездок. Это Турина против воли разозлило. Все идеи о том, что Лёня намеренно избегает его, потому что тоже «что-то там думает», сейчас показались Турину наивной чушью. «Этот» дрых как ни в чем не бывало, снова выставив свои тощие ноги в проход и откинувшись на спинку сидения. Турин не удержался, подошел и потыкал его в голень краем кроссовка. Лёня тут же открыл глаза, нахмурился, видимо, пытаясь понять, что происходит и где он. Эти несколько секунд растерянности умилили Турина, - была в них какая-то простота и искренность, которой он никак не мог добиться при их личном контакте. Но вот Лёня осознал, где он и кто стоит прямо напротив него, подобрался и тут же сузил свои глаза.

- Чего надо? – произнес он одними губами.

Турин не стал отвечать – в вагоне было шумно, да и не хотелось прилюдно обсуждать их личные дела. Он неопределенно поджал плечами, как бы говоря: «ты знаешь». «Этот» нервно поерзал на сидении, окинул Турина внимательным взглядом, потом зачем-то глянул на часы, кивнул.

На пересадку они шли вместе. Лёня молчал, на Турина не смотрел, впрочем, ему самому было не до разговоров. Он нервничал. Непонятно было, где и как Лёня планирует осуществлять… эм, свою деятельность. Он был настолько непредсказуемым и непонятным, что приходилось постоянно быть настороже. Турин не был уверен, например, что тот не сбежит прямо сейчас.

Они вышли на Новочеркасской. Лёня тут же уверенно пошел в вправо, хотя Турин знал, что его выход, ведущий к дому, в другой стороне. Их окружал знаменитый на весь Питер круговой подземный тоннель, из которого тут и там торчали лестницы, ведущие на поверхность. Заблудиться здесь ничего не стоило, люди постоянно путались в том, с какой стороны расположен нужный им выход, Турин и сам ни раз плутал здесь. В свое время он выучил только номер выхода Лёни – двенадцатый. Поэтому тем страннее было, что сейчас они шли в противоположную от него сторону. Часть тоннеля ремонтировали и давно перегородили для работ. Там теперь был тупик и, как следствие, валялись бутылки, обертки, отвратительно пахло мочой, и никого не было.

Лёня дошел почти до самого перекрытия, развернулся и вопросительно поднял брови.

- Чего хотел? – спросил он в своей едкой манере.

- Поговорить, - Турин поморщился.

Такое ведение диалога ему не нравилось до трясучки. Хотелось проорать Лёне в лицо что-то вроде: «посмотри на меня! Я ведь не веду себя как скотина, почему ты тогда такой?!» И еще меньше ему хотелось находиться сейчас здесь с ним. Стало как-то обидно, хотя с другой стороны, было бы странно рассчитывать, что до дикости независимый Лёня повел бы его к себе домой, например. Но Турин был согласен хотя бы на просто улицу, бар, парк, что угодно, но никак не на вот это место для жизненных отходов.

- Чего? – Лёня переспросил, будто бы ответ Турина был ему непонятен.

- Я хочу поговорить, - повторил он, засунув руки в карманы. – Разговор.

- Нет времени на пустой треп, - тот только закатил глаза, - я уже все сказал.

- Ты не ответил на мой вопрос, - Турин выразительно поднял брови. – Помнишь? Про цену.

- Ой, хватит! – Лёня скривился. – Давай не делать из этого драму века! И ты, и я прекрасно знаем, зачем мы здесь – так давай, бабки вперед - и все в шоколаде, гарантия качества, - он поиграл бровями.

- Нет, - твердо ответил Турин.

Ничего подобного он точно не хотел, во всяком случае, не здесь – в оплеванном и обосанном тупике подземки. Очень хотелось взять Лёни и утащить его отсюда. На улице было еще светло, и погода стояла теплая, можно было бы прогуляться, поговорить о чем-то или даже просто помолчать. Но у Лёни, конечно же, были свои мысли на этот счет:

- Нет? – он равнодушно пожал плечами. – Ну, я тогда пошел, он двинулся в обратный путь.

Турин поймал его за локоть и остановил на полпути.

- Может, ты себя настолько не уважаешь, - сообщил он ему ровным тоном, - что готов сосать за деньги где угодно, но я – нет.

Лёня сузил свои глаза, промолчал.

- Я спросил, сколько стоит поцелуй, - повторил Турин. – Если у минета есть цена, то и у всего остального – тоже. Ты сам сказал, что о другом договоримся. Я хочу только поцелуй.

Лёня дернул бровью, отвел глаза. Турин ждал, не выпуская его локтя. Впрочем, тот и не пытался вырваться. Судя по всему, он думал.

«Торговаться будет, что ли? – как-то отстраненно подумал Турин».

Вся эта фигня с ценами казалась ему совершенно лишней, но, если это был единственный способ, Турин был готов. Лёня пожевал свою губу, пронзил Турина каким-то особенно сложным взглядом, потом кивнул.

- Хорошо, - он пожал плечами, отступил на шаг назад. – Я не знаю, сколько стоит поцелуй, никто раньше за такое мне не платил. Сколько ты дашь?

- Косарь, - тут же выдал Турин, мысленно вздрагивая от слов про «никто раньше» - это же сколько еще таких Туриных ездит за «этим» по всему метро? – Косарь за поцелуй и один честный ответ, - добавил он уверенно.

- Что еще за честный ответ? – нахмурился Лёня.

- Ответ на мой вопрос о тебе.

- Это еще зачем? – не понял Лёня.

Смотреть на его вытянувшееся лицо было приятней, чем на злое. Турин мысленно зафиксировал его в своем сознании – на память. В его коллекции уже набралось несколько вариантов мимики Лёни. Кроме извечной злости и высокомерия там была сонливость, интерес, скука, веселье тоже – правда, оно не было направлено в сторону Турина. Но все равно было красивым.

- Мне интересно, - Турин пожал плечами, - поцелуй и ответ.

- Я не стану ничего о себе рассказывать! – тут же уперся Лёня. – Откуда мне знать, зачем ты собираешься сведения обо мне?!

- Думаешь, меня интересует номер паспорта и код от кредитки? – Турин закатил глаза. – Мне интересно совсем другое.

- Ничего не буду говорить, - упрямо поджал губы Лёня.

В этом мелькнуло что-то уже наивное и детское, торговаться за поцелуй и информацию оказалось неожиданно весело. Турин достал косарь и помахал им в воздухе.

- Поцелуй и ответ на вопрос.

- Какого толка будет вопрос? – Лёня скрестил руки на груди.

- Как в детских анкетах, - Турин улыбнулся. – Любимый цвет, любимый предмет.

Лёня снова зажевал свою серьгу в губе, задумался. Турин ждал. Эту схему он придумал и гордился ею. Он не врал - минеты за деньги его не интересовали, его интересовал сам Лёня, его хотелось изучить, понять, и, если за это придется платить, Турин был готов внести это в статью расходов.

Лёня вдруг решительно кивнул, шагнул к нему обратно. Пару секунд они молча рассматривали рассматривали друг друга. Потом Лёня плавно вытянул купюру из пальцев Турина и резко качнулся к его лицу.

Турин не успел сообразить, как чужие губы накрыли его. Поцелуй длился недолго, но и халтурным не был. Турин чувствовал жар чужих губ на своих, их вкус, неожиданную мягкость. В тот момент, когда он сам решил ответить, чужой язык тут же скользнул к нему в рот, и Турин понял – в языке у «этого» тоже оказался пирсинг. Эмоций было слишком много. Турин хотел и отвечать, и изучать, и наслаждаться тем, что происходит. На все сразу его не хватало. Лёня в момент охватил его какой-то совершенно иной, своей энергией, которая сбивала с толку и заставляла мысли путаться. По телу волнами шел жар, сердце в груди заходилось бешеным ритмом. Турин хотел было обнять Лёню, продлить и преумножить происходящее, потрогать, наконец, эти космические волосы, может даже попробовать их тоже на вкус, но поцелуй закончился так же внезапно, как начался. Лёня резко отстранился, облизнул губы.

Турин застыл с открытым ртом, еще не успев прийти в себя от потрясения.

- Красный, - сообщил ему Лёня насмешливо.

- Что? – Турин непонимающе уставился на него.

- Мой любимый цвет – красный, с самого детства.

Не говоря больше ни слова, Лёня развернулся и быстрой походкой отправился восвояси.

Турин остался стоять посреди пустого перехода, на губах горел только что случившийся поцелуй, в голове совсем не было мыслей.