глава 2.

Домой я пришёл поздно. Просто знал, что там никого нет. В квартире всё было чисто и стояло на своих местах, словно ничего и не произошло. Устал я зверски, жрать хотел ещё сильнее. Тащусь к холодильнику. Блин, ещё и готовить. Когда же у меня появится та, что будет вкусно готовить и любить меня? Понятно, что мои некоторые особенности могут напугать, но так хотелось тёплого любимого тела рядом. Все отношения с девушками сводились к сексу. Слабому полу очень нравился мой животный магнетизм и неутомимость в постели, хотя именно неутомимость скорее отпугивала. Любовницы быстро сдувались, и прежнего ажиотажа уже не было. Последняя, Вероника, назвала меня животным и скрылась в тумане. Вот как? И при деньгах, и не урод вроде, правда, и не Бред Пит. Не слабак, хотя и худощав, зато мышцы рельефно красовались на руках и ногах. Кубиков, конечно, нет, так, намёки, но пресс всё же крепкий, удар выдерживал, в моём деле это главное, а то что щуплый, ну что поделаешь, не растут мышцы на костях… К тому же со всей моей худосочностью я любого брутала откинуть мог не напрягаясь.

Красотой никогда не блистал, да и незачем парню чрезмерная смазливость. Прямой нос, голубые глаза и вполне обычные губы. Белобрысые вихры я старательно коротко стриг, иначе эти кудряши, как одуван, ну ладно в детстве, но сейчас это смешно выглядит. Кожа белая, один плюс: не сгораю на солнце и покрываюсь ровным золотистым загаром. В общем-то, внешностью своей я был доволен, бывает и хуже.

Достаю кусок мяса, отрезаю шмоток, и прямо как есть на гриль. Вкусный запах забил ноздри. Готово, как я люблю, с кровью. Только приготовился вкушать — мобильник. Ну, блин, меня сегодня оставят в покое или как?

Звонила рыдающая Люба, она заикаясь сказала, что Дена арестовали… Это за что? Кладу трубку в карман, бросаю прощальный взгляд на мясо и, надев куртку, выхожу. Видимо, мне сегодня ничего не светит: ни спать, ни есть.

В полиции скользкий на вид следователь задавал очень неприятные вопросы по поводу нашей с Деном деятельности. Я принёс всё: бумаги, разрешение на подобный вид деятельности, даже разрешение на ношение оружия, которое, кстати, сроду не носил. Сергей Алексеевич кивал своей лысиной, поглядывал на меня поверх очков и писал. Я сделал для себя неприятное открытие: на этого плюгавого пенька мои внушения не действовали. Как так? Может, я устал, поэтому?

— В чём Дена обвиняют? — надоело ходить вокруг да около.

Передо мной разложили фотографии. Ну, эти рожи я знал. Те самые отребья, которых я положил в переулке.

— Вот, полюбуйтесь, — следак мерзко так улыбнулся. — Объясните, почему так называемое спасение заложницы переросло в кровавую бойню? И вот что странно, Евгений Иванович: семья так называемой жертвы всё отрицает.

— Что? — не выдержал я, сжав зубы.

— Не было похищения, девочка спокойно спала дома. Получается, что это разборки. И как вы это объясните?

Я, честно, ничего не понимаю. Вот это подстава!

— Не может быть, вот же все документы с работой, — возмущаюсь я.

— Всё это, Евгений Иванович, бумажки. Вы могли их состряпать не выходя из дома, — плюясь пыхтит следак.

— У меня записи, слежка, мы девочку три дня искали… — начал я.

— А как же тогда то, что о вас и слыхом не слыхивали? Никуда не заявляли. Если бы всё было так, нам бы рассказали о похищении.

— Они деньги перевели на счёт!

— Может, вы в деле и не поделили деньги с подельниками? — гнёт своё следак.

— В таком случае почему Ден? Почему не я? — рычу я, придушить очень хотелось этого следака, прямо руки чесались.

На свой вопрос я получаю мерзкий взгляд. Ну, конечно, все, как один, убитые – здоровые парни с оружием, и я — глиста в скафандре, обидно.

— Евгений Иванович, вы понимаете, что друг ваш – убийца?

— А как же презумпция невиновности? — усмехаюсь я. — Дайте мне поговорить с клиентами, это какая-то ошибка!

И вдруг ко мне приходит понимание, что никому и ничего я не докажу. Смотрю оппоненту в глаза и вижу: пустые глаза-то, ни мыслей, ни чувств. С ним и без меня поработали, осталась так, одна оболочка. Вдруг успокаиваюсь. Ну в самом деле, если это проделки недолюдей, то грош цена всем моим доказательствам. Они решили меня забрать и не дадут спуску. У Дена семья, я заварил кашу, мне и расхлёбывать, но в какую-то там «семью» я не поеду. Лучше уж в тюрьму. С моими способностями хрен кто меня там тронет. Решение я принял молниеносно. Подтягиваю к себе листок с ручкой и начинаю писать.

— Что это? — не понимает следак, читая моё сочинение.

— Чистосердечное признание, — выдаю я, откидываясь на спинку стула.

Следак от неожиданности зубами щёлкнул, уставился на меня, округлив глаза, очки с носа слетели.

— Да вы себя видели?! — зашипел он.

— А давайте я вам и ещё четверым руки сломаю? В качестве следственного эксперимента, — подавшись вперёд, поближе к его лощёной морде, шепчу я.

— Да я тебя посажу! — заорал следак.

— Дена выпусти и делай что хочешь, — усмехаюсь я. Надеюсь, хоть в камере высплюсь, главное, друга отмазал, а там разберёмся.

Не думаю, что влияние на следака вечно, может, очухается, а если нет... неважно, уже неважно. Такому, как я, лучше находиться подальше от людей, а то вон как всё может обернуться. Моя ярость не контролируется никем и уж мной тем более. Не хочу однажды проснуться и понять, что стал чудовищем, как те, что приходили, и не хочу в эту семью… Скопище уродов. Нет, лучше пожизненное. С людьми я справлюсь, а вот с подобными монстрами — точно нет. И что тогда? Что со мной будет? Степану я верил мало, к тому же подобного ещё не слышал. Чтобы парней мало того что трахали, так ещё и приплод от них ждали. Что за секта такая? Как так можно? Что за законы, если за тебя решают, с кем тебе быть? Нет, я против геев вообще ничего не имею, пусть там делают, что хотят, и с кем хотят сношаются, главное, чтобы меня не трогали. Пополнять ряды с радужными флагами я лично не собираюсь.

Пока я думал, мне уже наручники надели. Я не сопротивлялся, главное, знать, что у Дена всё в порядке. Не было страха совсем, я всё сделал правильно, в конце концов, я чудовище.

Меня сопровождали двое полицейских, крепкие такие парни. Я даже улыбки не скрывал, забавно, меня ещё ни разу не конвоировали. Наручники холодили кожу, врезались в запястья и слегка позвякивали. Мы прошли длинный коридор и направились к выходу. За спиной, как кнуты, щёлкали двери и решётки, но меня это не напрягало. Это было правильно: чем крепче запоры, тем мне спокойней.

На улице было темно и промозгло, но мне вдруг стало жарко. Щёки опалило, как кипятком. Я встал, как вкопанный, казалось, что никакая сила не способна сдвинуть меня с места. Всё же дёрнулся в попытке порвать путы и освободиться, но сегодня был явно не мой день. Передо мной стояли трое, и один из них был Степаном. Вторым был тот, кого я швырял в квартире, и ещё один. Вот его я даже не сразу заметил. Этот бугай смотрел исподлобья, и, блин, не нравился мне этот взгляд, как, собственно, и взгляды остальных: плотоядные, словно сдирали с меня шкуру живьём, еще бы облизнулись и слюну по подбородку пустили. Блядь! Как так?! Почему наручники не разорвались, как тряпка? Куда делась моя чудодейственная и проклятая сила?! И снова накрыло ужасом и силой, чужой силой. Захотелось убежать, спрятаться в какую-нибудь дыру и скулить, скулить…

— Не делай глупостей, Женя, — Степан вытянул в мою сторону руку. А я и не делал. Я дышать не мог от ужаса. Меня словно сжало, сердце долбилось где-то в висках. — Вяжите его!

Я не понимал, что всё же сопротивлялся, рвался прочь, раздирая руки и откидывая противников. Сознание утонуло в ужасе, остались инстинкты и они орали: «Бежать, прятаться!» Видимо, даже у кошмара есть свой край, был он и у моего. Просто в какой-то момент я отключился и даже не понял как. Лучше бы я сдох, прямо там… Лучше бы…