Глава 3. Лучший подарок

— Ты как? Долго ещё? — раздалось из-за двери, и Романо стёр с лица слёзы слабости.

— Он хорош, не мешайте, дайте насладиться подарочком! — крикнул он.

Короткий вдох и выдох. Романо придвинулся к омеге, огладил поясницу и ягодицы. Алессио дёрнулся и испуганно сжался. Даже ставший мягким из-за течки розовый анус поджался.

— Я сделаю всё осторожно, обещаю, — попытался он успокоить парня, но тот сжался ещё сильнее и заскулил. — Если не сделаю, будет только хуже. А так постараюсь потянуть время, попробую их отвлечь. Ладно? Ты, главное, не бойся...

Алессио закрутил головой и совсем отчаянно завыл. Романо с тяжёлым вдохом отклеил ему ленту со рта, и омега, сделав судорожный вдох, стал просить, умолять, упрашивать, глотая окончания слов и срываясь на плач.

— Пожалуйста, успокойся: только хуже будет, — Романо гладил ему плечи, проводил ладонями по избитым рёбрам. — Я постараюсь всё исправить, пожалуйста...

Омега не слушал. С трудом перебарывая отвращение к себе, Романо стянул свою одежду, взял приготовленную смазку и налил на свой вялый член. В сложившейся ситуации он был даже рад, что у него нормально не стояло: член отреагировал на запах течки, стал твёрже, но желания Романо не чувствовал. Пока он возился с одеждой, Алессио затих, но стоило Романо коснуться его бедра, как тот снова захныкал, заскулил отчаянно и жалко.

— Не надо, пожалуйста, у меня никого... никогда, — сквозь рыдания выдал омега.

— Я знаю, — зачем-то сказал Романо и осторожно обвёл пальцами влажное колечко ануса.

Мышцы в течке были расслабленные, и вход казался слегка припухшим, мягким, с бархатными стеночками. Романо никогда не был с течными омегами, и сейчас всё это казалось ему невероятно красивым. Он нагнулся и осторожно лизнул расслабленный вход. Вкус был такой потрясающий, такой нежный, что из глаз снова покатились слёзы. Наверное, это было волшебное счастье: встретить свою пару. Наверное, Романо и Алессио могли бы быть очень счастливыми...

— Прости... прости, — отчаянно повторил он и несколькими пальцами растянул податливый вход.

— Не надо, — снова проскулил омега, но Романо его больше не слушал, быстрым движением погружаясь в тугое колечко и прижимая к себе узкие бёдра. — Нет, — разревелся Алессио. — Нет...

Романо успокаивающе гладил его по спине, он не двигался, не хотел превращать этот фарс в настоящий секс. Ему нужно было лишь создать видимость, отвадить от них других и продержаться до того момента, когда Ламберто упьётся до бессознательного состояния и отпустит их домой. А потом Романо как-нибудь вымолит прощение, даже если придётся просить до конца своих дней. И уедет из проклятого Палермо, увезёт с собой Алессио, родителей и младших братьев. И никогда больше не вернётся.

— Всё будет хорошо, — тихо пообещал он, наверное, самому себе.

— Ты скоро? — раздался настойчивый стук в двери и послышался щелчок замка, заставляя кровь отхлынуть от лица, и сердце сжаться в ужасе.

— Свалите, не мешайте наслаждаться, — крикнул он. Дверь открылась, и к ним заглянул хозяин яхты. Романо сделал несколько движений бёдрами, имитируя коитус, Алессио под ним как-то тоскливо застонал. — Хороший подарочек, — выдавил он улыбку: — Наиграюсь и позову.

— Не тяни, — буркнул Ламберто и вышел.

Романо выдохнул с таким облегчением, словно спасся от неминуемой гибели, но, возможно, так и было, потому что представить было сложно, что он сможет сделать, если Ламберто попытается отдать его омегу другим.

Подобными забавами Чиприани развлекался не впервой. Он славился безумными выходками, за которые обычные граждане уже давно бы отправились на нары. Ламберто Чиприани было море по колено: папа-мафиози и отец-прокурор могли избавить его от любых проблем. Отмазать от ответственности за групповые изнасилования и спонтанные убийства, закрыть глаза на распространение наркоты и вождение в пьяном виде. Романо знал, что Ламберто в тринадцать зарезал и распотрошил соседскую собаку, только потому, что та слишком громко лаяла, а в восемнадцать он так же поступил со школьным сторожем, гонявшим в младших классах непослушного мальчишку метлой...

— Потерпи: он скоро надерётся и завалится спать, — прошептал Романо.

— Руки болят, — пожаловался омега, — и поясница... это ведь первая течка, почему мне так не везёт...

— Всё будет хорошо, — повторил он, и стал осторожно растирать посиневшие запястья.

Руки у Алессио оказались красивыми, но узкие кисти и тонкие пальцы выглядели сейчас опухшими. Романо, не удержав в себе нежность, поцеловал эти пальцы.

— Я ведь тебя знаю... — прошептал омега, — уверен, что знаю...

— Нет, не знаешь! — внезапно резко произнёс Романо и покраснел. Он не хотел, чтобы Алессио его узнал. А потом всю жизнь помнил об этой яхте, своей первой течке и альфе, что взял его связанного...

— И запах твой знакомый... только не могу вспомнить, где я тебя встречал, — Алессио тяжело вздохнул. — Не вини себя, — добавил он, заставляя Романо только сильнее чувствовать вину. — Ты ведь помогаешь мне, я понимаю. А Ламберто давно нужно посадить. Когда выберусь, напишу на него за похищение!

— Лучше не дёргаться. Ламберто с его связями не посадишь. Только хуже будет. Пообещай, что не будешь на него заявлять, — попросил Романо. — Алессио?

Омега не ответил, грустно вздохнул и немного пошевелил бёдрами, устраиваясь удобнее, чем вызвал у Романо сладкие ощущения в паху и горькие чувства в груди. Если бы сейчас они были одни, в каком-нибудь уютном, снятом для этого домике, Романо бы так старался, ласкал везде и делал всё, чтобы Алессио было приятно...

— Романо! — в комнату без стука заглянул Сальваторе. Их не трогали почти два часа, и Романо успел расслабиться. Теперь же, испуганно выпрямившись, он нервно задёргался, втыкаясь совершенно опавшим членом в уснувшего омегу.

Алессио вздрогнул и сонно приоткрыл рот, а Сальваторе рассмеялся.

— Ты его уже усыпил. И Ламберто заебался тебя ждать. Быстро побежал к нему!

Романо послушно вскочил на ноги и, прикрывая вялый член, стал натягивать штаны и рубашку.

— Мой подарочек не трогать! — рыкнул он, выходя из каюты. — Ясно? Никто чтоб не лез! — для убедительности он даже защёлкнул замок и забрал торчащий из скважины ключ с собой.

— Ага, — усмехнулся Сальваторе.

Он почти за шкирку вытащил Романо на палубу. Там был настоящий дебош – Ламберто скакал под безумную музыку в обнимку с голой шлюхой, громко матерясь: в одной руке он держал косяк, а в другой бутылку джина, из которой регулярно прихлёбывал. Остальные парни пытались от него не отставать, но их движения получались вялыми и замедленными. То один, то другой падали на палубу и не сразу вставали: видимо, здоровья не хватало пить так, как их заводила.

— Романо! — взвизгнул Ламберто, завидев друга. — Какого хуя ты застрял? — по тону стало понятно, что он безумно зол. — Всё веселье пропустил!

— Наслаждался твоим подарком, дружище. Спасибо, угодил, — Романо попытался сказать это расслабленно, но голос пару раз подвёл.

— Вот как? — недовольное лицо Ламберто в одно мгновение стало счастливым. — Я ж знал! Вот я молодец! — альфа засмеялся, бросился к столу за напитками и всучил Романо в руки стакан: — Пьём, дружище, пьём за тебя и твой крепкий хуй! Чтобы не падало!

— Чтоб не падало, — нестройно подхватили остальные.

Романо нервно выпил: хотелось снова спуститься к Алессио и проследить, чтоб к нему никто не приближался. Успокаивал ключ в кармане, и Романо для надёжности снова проверил его наличие.

— Теперь ты со мной посидишь! — твёрдо заявил Ламберто. — Я соскучился, — он заржал, и Романо пришлось идти за ним к столу, сесть между шлюхами и терпеть их наглые прикосновения.

Ламберто наливал часто и много, следовало бы пропустить, но ему буквально с силой всовывали в руки стакан. Романо чувствовал, как пьянеет, как теряет связь с реальностью и с отчаяньем понимал, что в алкоголь что-то подмешали, может, только для него, а, может, это пили все. Уже после третьего стакана перед глазами замелькали разноцветные пятна и не осталось сил голову прямо держать. Рядом всё время ржал Ламберто, кричал что-то в ухо и снова предлагал выпить.