Глава 6

Резиденция короля, как и сам монарх, не впечатлили Фламию. Возможно, все дело было в помоях за портьерами, в углах комнат, кадок с цветами, создававших неповторимое гнилостное амбре. Быть может, во всем были виноваты пушистые меховые шарики, украшавшие туфли короля, облачённого в костюм, похожий на наряд алхимика, но более дорогой и мрачный, что приближало его к образу члена поминальной процессии, крайне обрадованного чей-то смертью.

Фламия чувствовала себя излишне привередливой, но обстановка ей совсем не нравилась. Король, как и парочка алхимиков, проглотил заверения огненной саламандры в том, что она простой боец драконьей армии, а не божество, и в высочайших комплиментах заверил её в верности и готовности собирать средства в честь культа богини. Вежливо отказавшись, девушка услышала похожие выражения послов соседних государств, ожидавших, как блага, её визита. Выяснилось, что предки одного из дипломатических деятелей даже поместили саламандру на свой герб, чтобы показать, что их род не боится опасностей. Искусно изумившись её рассказу о тайном огне, король и послы выразили готовность покарать виновных. Убедив их, что казнить никого не нужно, Фламия решила воспользоваться положением и даровала людям устройство водопровода. Не сумев отказать в милой просьбе монарха поглядеть на фамильяров, она позвала Аккадрис и разрешила той полакомиться огнем из королевского камина, зажжённого, как она предположила, специально к её прибытию. Бурная смесь из страха, восторга и боготворения на лицах людей, адресованная её скромной особе, вызывала глупое желание покрасоваться. Фламия под нараставшие аплодисменты ловко погасила свечи в серебряном подсвечнике, а затем также быстро их зажгла.

Церемония высказывания почтения и словесные реверансы грозили затянуться на целый день, но Фламия ловко приблизила прощание, сославшись на важные божественные дела.

Покинув тёплый приём, в конце которого ей даже предложили лучшую землю королевства и баснословное жалование, Фламия ощутила спокойствие, мечтав как можно скорее покинуть этот мир и забыть всё, как страшный сон. Да, она понимала, что королям и королевам приходится сталкиваться с таким отношением постоянно, что на обожании строится самая прочная власть. Но одно дело принимать её за подвиги, и совсем иное — за одно лишь существование и ложь. Этот сложный день показал, как трудно положение королевской особы. В мыслях даже промелькнула идея воспользоваться силой людей, ведь армия сражавшихся за неё, если верить королю и послам, должна быть сокрушительно огромна. Но она понимала, что люди слабы в сравнении с влиятельными драконьими кланами, а напрасные смерти не привели бы ни к чему хорошему, только ухудшив и без того непримечательную репутацию.

Из мыслей её вырвал яркий всполох пламени на другой стороне довольно большой площади. Присмотревшись, она увидела столб и привязанную к нему рыжую девушку, чьи ноги скрывала высокая куча из веток. Люди, заполонившие площадь, громко кричали в предвкушении. Огонь, который она увидела, плясал в факеле человека в длинной рясе. Рядом с ним в похожем наряде стоял мужчина с книгой, нудно читавший что-то, и изредка бросал взгляды на привязанную девушку, отрицательно мотавшую головой.

— Что происходит? — спросила Фламия у Миссат, поразившись отчаянным криком девушки.

— Сжигают ведьму. Её обвиняют в колдовстве и наведении болезни, — задав вопрос алхимику, перевела Миссат. — Он говорит, что её настоящее преступление — красота и упрямство.

Дальнейшего объяснения Фламии не требовалось. Лошади перешли на шаг из-за столпотворения зевак. Толпы людей наслаждались страданиями бедняжки. Сердце Фламии содрогалось от надрывного плача. Поняв, что ни за что не простит себе невинной смерти, она потребовала остановки. Под ошеломлённые взгляды троих спутников, Фламия покинула экипаж, и поспешила к месту казни. Быстро пробравшись через толпу с помощью заклинания, она послала Аккадрис, прытко нырнувшую в подожжённые ветви. Пламя потухло, а Аккардис, поглотив большое количество огня, с помощью заклинания сборки фамильяров в одного увеличилась до размеров лошади и замерла возле побледневших служителей церкви, ослепительно просияв под солнечными лучами.

В толпе послышались взволнованные и недовольные голоса. Но все они стихли, стоило помощнику алхимика громко крикнуть короткую фразу, в которой ей послышалось название своей расы. Слово «саламандра» на человеческом она сегодня слышала столько раз, что успела выучить.

И народ, до этого жаждущий крови и зрелищ, подхватил, начал громко, перекрикивая разгневанных мужчин в рясах, скандировать вновь и вновь многоголосьем баса, сопрано и диалектов, со слепой верой, слезами надежды, громким упрямством. Старики и дети, женщины и мужчины, калеки и знать, смотревшая с балконов своих домов — все принялись восхвалять «Саламандру». И этот крик, похожий то ли на ритуальную песню, то ли на стон оглушил, обездвижил Фламию. Вернувшись в экипаж под свист огней в небе — Аккадрис всегда любила эффектные заклинания, — она гладила мгновенно уменьшившегося фамильяра, не видя перед собой ничего, кроме благодарного взгляда девушки, спасённой от смерти. И впервые она по-настоящему захотела обрести власть, чтобы сотни и тысячи раз, если потребуется, защищать чью-то жизнь и помогать справедливости торжествовать.

Прощание с алхимиком и его на удивление смелым помощником, успевшим освободить девушку, как и путь в родной мир, прошли будто в тумане. Менялись декорации, звучали слова, но не хватало чёткости и громкости, а главное — желания их разобрать. Очнулась она только в лесу на злополучной тропе, теперь напоминавшей пепелище. Фламия отметила, что земляным драконам придётся сильно потрудиться, чтобы восстановить первозданный вид. Их встретил новоиспечённый патруль, который установили для постоянной охраны от случайных и не очень попаданий людей.

Взглянув на уцелевший рисунок, Фламия ощутила неприятное чувство нереальности происходящего. Создалось отчетливое понимание, что её обманули. Но кто и зачем? Решив разобраться во всём поскорее, она мысленно прокрутила события этого бесконечного дня. И опешила, поняв, что чуть было не распрощалась с жизнью. Уверенность, с которой она прикоснулась к неизвестному огню, не была вызвана опытом. Тяжело дыша от открывшейся правды, она отчётливо вспомнила, как в битве с синим пламенем сперва проверила его защищёнными фамильярами. И в тот раз они не боялись неизвестного огня. Такая реакция верных помощников, как и ненормальная вера в отсутствие опасности, лживое спокойствие и упёртость ясно свидетельствовали о действии тайного огня, точнее его бракованной версии, на разум. Огонь звал её в свои смертоносные лапы, убаюкивал благоразумие жаждой подвига, обжигал совесть и умело играл на её геройстве. Возможно, что голос, который увещевал Фламию в излишней осторожности, тоже был порождением хитрого пламени.

Решив удостовериться, она опросила всех очевидцев. Но никто не слышал этого. Более того, сейчас, трезвым разумом она понимала, что соратник никогда бы не устыдил её в трусости на поле боя, ведь рвение коснуться неизвестного магического огоня было нарушением техники безопасности. Фламия похолодела, хотя с её обычной температурой тела трудно было это сделать. До части она практически летела. Но повторный, даже более тщательный осмотр, не выявил никаких изменений или угроз. Ей снова крупно повезло. Если бы щит схлынул мгновением ранее...

Первое время девушка размышляла об этом постоянно. Даже получив медаль за опасную операцию, узнав о долгожданном переводе на постоянную службу и переместившись с отрядом в другую часть страны, Фламия часто разбирала по деталям воспоминание. Через пару месяцев она немного успокоилась, отвлеклась на свой вечный план. Решив посвятить подвигам ещё пару лет, она вдумчиво читала письма Квивни, составляя на их основе расстановку политических сил, просматривала газеты и неспешно продумывала тактику по прибытию во дворец. Знала бы она, что судьба выделила намного меньше времени, непременно бы поторопилась.

Но Фламия пребывала в блаженном неведении ровно до того дня, как ей было приказано явиться в штаб и узнать о срочном вызове в столицу. Причина быстрой транспортировки порталом звучала сухо: «проблема с людьми».

От этого заявления она похолодела. А позже пришла в неописуемое смятение, когда ей поведали о беспорядках, устроенных объединёнными войсками королей нескольких стран ради спасения Богини Огня. Оказалось, что знакомый монарх с поддержкой послов не раз присылал приглашение навестить мир людей. Не получив ответа, они запаниковали, начав атаковать письмами уже дворец императора. Там в им жёсткой форме ответили, что никаких Богинь Огня не знают и искать не собираются. И вот, склонные к драматизму и преувеличению вещей создания предприняли военный поход. Но главная проблема крылась в тех же трактатах: мастера не только сумели соорудить оружие против истинной ипостаси драконов, но и пришли на помощь алхимикам, улучшивших по образцу из дворцового подсвечника пламя саламандры, которое подчиняется только хозяйке. Ни драконы, ни другие представители её расы не способны были его потушить, поэтому империи была необходима незамедлительная помощь.

Ровно через час Фламия, сжав дрожавшие ладони в кулаки, стояла перед порталом, отменявшись взволнованными взглядами с Миссат, отправленной как редкий талант вместе с ней. В попытках предугадать развитие событий и подтвердить свою непричастность, доказательствами которой служил целый отряд и мастер почтовых дел, регистрировавший каждое письмо, она медленно считала минуты до открытия перехода.

«Ну почему алхимикам в тот день не попались гномы?» — было последней мыслью уставшего от нервных переживаний разума, прежде чем девушка шагнула в неизвестность.