Глава 3

Ровно два года прошло с приёма в честь победы над эльфами и год с окончания Академии. Бессонные ночи и изнурительные тренировки помогли Фламии сдать экзамены за третий курс, прерванный войной, и той же осенью начался четвёртый, последний год в стенах alma mater. Принц, давно закончивший обучение, активно, как писали в газетах, осваивал бразды правления, готовясь сменить заболевшего отца. На вопрос «Почему рядом с ним до сих пор нет прекрасной жены?» — даже самый ловкий репортёр не мог дать ответа. Поговаривали, будто сначала принц сам поставил условие, что свадьбы не будет до окончания Академии. Потом началась война, отсрочившая это торжество. Не успели отгреметь праздничные марши, как принцесса государства вампиров, с которой Ксирент был помолвлен с детства, вышла замуж за гнома, жертвуя собой на благо экономического положения страны. О досаде бедной девушки, получившей в спутники жизни вместо красавца-дракона бородатого коротышку, стоит только догадываться. Но и положение драконьей страны оставляло желать лучшего. В народе шептались, что принц будет коронован королем, а не императором, как его отец, — былая мощь осталась в веках, а недолгая война только усилила многочисленные проблемы. На повестке дня в политическом вопросе стояло слишком много задач, требующих скорейшего решения, поэтому проблема женитьбы монарха плавно перекочевала в конец списка дел.

Это не могло не радовать Фламию. Теперь о безумии и нереальности плана здравый рассудок твердил всё реже. Изначально она планировала поступить на королевскую службу и остаться при дворце, но затем, оценив, что остальные кланы слишком влиятельны и, выдай она хоть намек на свою цель, её отправят обратно в семейный очаг Лагарто, саламандра решила затаиться и действовать издалека. Прямиком с границ увядающей империи, в строю элитных войск, куда её взяли под протекцией генерала, оценившего смелость бойца, коснувшегося синего пламени ради спасения страны. Она не спешила разуверять его в своих не самых благородных мотивах, и уже через декаду после окончания академии встречала рассвет в воинской части, куда прибыла порталом. С лихвой уходить в военные подвиги и пребывать в неведении о происходящем при дворе Фламия не желала. Ей нужен был свой шпион, который смог бы докладывать обстановку. Его поиски могли занять долгое время, но судьба была к ней благосклонна, о чём она узнала, навестив перед отправкой на службу подругу Квивни, с которой ей удавалось, хоть и редко, обмениваться письмами, а иногда и встречаться.

Подруги, ставшие почти сёстрами после долгих разговоров, крепко обнялись. От Фламии не укрылось восторженное предвкушение, которым всегда загорались чёрные глаза Квивни, спешившей сообщить радостную новость.

— Меня взяли на службу во дворец! — воскликнула та, не дав Фламии даже озвучить вопрос. — До сих пор не могу поверить! Дочь сапожника будет придворной портнихой.

— Поздравляю! Я так за тебя рада, - искренне улыбнулась Фламия, глядя на счастливую новоиспеченную младшую швею при императорском дворе.

Она знала, что подруга грезила о работе во дворце. Однажды, после сильного пожара в пекарне, когда Фламия не могла от усталости и шага ступить, Квивни тайком провела её в свою комнатушку, где оставила ночевать, пропуская мимо ушей извинения из-за нежелания приносить неудобство. Тогда, устроившись на маленькой старой кровати с изрядно просевшим матрасом, Фламия впервые увидела слезы Квивни. Саламандра вспоминала недолгое время с любящей мамой, которая всегда укладывала её спать и рассказывала сказки.

— Она была лучшей швеёй городка! — с гордостью проговорила Квивни, всхлипнув. — И меня научила, мечтала увидеть, как я продолжу её дело или даже стану придворной мастерицей. Мы часто представляли, какие платья, сюртуки и плащи я смогла бы сшить из парчи, шёлка, бархата. Или мастерила бы чудесные шляпки с перьями, — рукавом простой сорочки из грубой ткани она стерла слезы. — Даже сейчас расшиваю эти дурацкие рубашки пожарных, только чтобы не забыть мамино мастерство.

Фламия гладила подругу по волосам, при свете дня напоминавшим пшеничные колосья, и говорила утешающие слова. Она сама впервые за долгое время позволила одинокой слезе скатиться по щеке. В последний раз она плакала, кажется, вечность назад. «Целую прошлую жизнь», — с грустью поправила себя, вспоминая события злополучного дня, но так и не сумев посвятить в него ни одну живую душу. Подруги болтали до самого рассвета, делились своими страхами и забавными историями. А на следующий день, когда у Фламии был выходной, она нашла в витрине швейной лавки дорогую, блестящую под солнечными лучами, швейную машинку. Тогда же она пообещала себе, что подарит её Квивни. Исполнить это получилось лишь после торжественного приема, когда титул баронессы обеспечил и достойное существование. На следующее же утро, распрощавшись с родителями, она поспешила к Квивни, подарившей ей восхищенную улыбку, теплые объятья, и расшитый инициалами батистовый платок.

— Прекрасные баронессы должны носить изящные вещи, — важным тоном объяснила та и полушутя присела в реверансе, ни в какую не желая признаваться, откуда взяла деньги на дорогую ткань.

Атаковав Квивни вопросами, Фламия хитрыми путями довела её до той самой швейной лавки, чтобы позже под поражённый взгляд подруги выразить желание приобрести швейную машинку из витрины. Квивни ошеломлённо смотрела на неё, не в силах вымолвить не слова. Смутившись, она начала что-то лепетать про «слишком дорогой подарок», но Фламия одной улыбкой остановила безудержный поток слов и эмоций.

— Прекрасные и очень талантливые швеи должны работать за хорошими швейными машинками, — просто ответила она, и Квивни нервно хмыкнула.

— «Хорошие» — это неуважение к такому сокровищу, — воскликнула со всей присущей горячностью, нежным взглядом рассматривая подарок, но сразу же благодарно улыбнулась. — Спасибо, огромное спасибо. Не знаю, сумею ли когда-нибудь тебя отблагодарить, — голос немного дрожал, выдавая стоящие в глазах слезы. Да, Квивни всегда была ужасно сентиментальной.

— Думаю, заказов в обход знатнейших и богатейших клиентов будет достаточно, — наклонившись, будто раскрыла большой секрет, доверительно прошептала Фламия.

— Ох, не знаю, если Его Величество сможет подождать, — принимая её игру, задумчиво проговорила Квивни, и обе засмеялись.

Их смех прервало громкое покашливание хозяйки швейной лавки. Подруги замерли, а Квивни смутилась, как нашкодивший малыш, пойманный за очередной шалостью.

— Прошу прощения, — обратилась к ним хозяйка, окинув их внимательным взглядом. — Судя по вашей покупке, одна из вас — профессиональная швея?

Квивни мгновенно побледнела и замерла под зорким взглядом.

— Д-да, но я самоучка, — неуверенно пролепетала она, ещё больше сжавшись под отдающим высокомерием взглядом. — Матушка держала швейную лавку и успела обучить меня ремеслу перед смертью.

— Вчера меня покинула работница, а остальные не справляются, потому что заказов в летний период очень много. К тому же скоро учебный год, вы же знаете этих родителей, скупающих по несколько пар формы, — более тёплым тоном объяснила мадам. — Обычно я беру мастериц со своими швейными машинками, и раз уж она у вас теперь есть, не хотели бы вы пройти собеседование?

— Прямо сейчас? — не веря собственной удаче переспросила Квивни.

— Да, мне нужно как можно скорее найти замену сбежавшей замуж Фаране. Если справитесь, сразу же получите работу.

Фламия сжала руку сомневающейся подруги и ободряюще улыбнулась. Пообещав, что подождёт её у лавки, она выскользнула на улицу, оставляя Квивни покорять свою будущую работодательницу. В то, что у той получится, огненная саламандра даже не сомневалась, вспоминая вышитые на защитной форме узоры, за которые пожарных дел мастера часто шутили, что в них похожи на «шутов, а не спасателей от пожаров». Квивни с завидным упрямством продолжала оставлять на идеально скроенных рубашках замысловатые орнаменты, умудряясь даже заплатки прилаживать так, будто те кусочки ткани были лучшим украшением. Только Япаль знал, откуда у этой с виду слабой саламандры хватало времени и сил превращать грубые материалы в отличную форму, ведь ей приходилось совмещать шитьё с готовкой и уборкой части.

Фламия не успела изучить все товары в витрине соседней книжной лавки, как к ней выпорхнула Квивни, радостно сообщив всей улице, что её приняли. Прохожие, привыкшие ко всему, даже не обернулись, не заметив счастливых объятий двух подруг.

Квивни за год удалось заработать постоянных клиентов. Среди них оказалась и одна взбалмошная придворная дама, о выдумках которой подруга частенько рассказывала, не скрывая смеха. Когда Фламии удавалось выбраться на пару часиков из alma mater, она с изумлением слушала рассказ с нотками жалобы на изобретательную клиентку. Квивни работала в лавке пару месяцев, когда к ним на порог в дождливый вечер выплыла дама с серебренными кудрями в высокой прическе и небесно-голубом плаще, перевязанным малиновым бантом. Скинув капюшон с головы, мадам Фэйриль, представившись, попросила у хозяйки лавки — мадам Чиммис — лучшую швею. Мадам Чиммис подозвала к себе искусных мастериц, но каждая из них, стоило нежданной клиентке озвучить заказ, отказалась. Когда пришло время закрываться, никто так и не решился исполнить задумку привередливой клиентки. Любопытство Квивни разыгралось ни на шутку, и она спросила об особенном заказе у мастерицы, с которой вместе подготавливала школьную форму нескольким ученикам.

— Она явно чокнутая, — убежденно прошептала Рэйси, отправляя на вешалку готовую сорочку. — Хочет сшить пышное бальное платье из магической ткани. Я такого материала даже в прошлой мастерской не видела, а обшивали мы разных драконов, — добавила она, расправляя складки на готовом заказе. — Красивая ткань, но такая грубая на ощупь, ни одна машинная игла не возьмет, а вручную год шить придётся, там же целое море материала. Обещает хорошо заплатить, но модель сложная, да и возиться с неизвестными тканями — рисковое дело.

Квивни молча слушала и кивала на увещевания Рэйси, а сама решила рискнуть. Поспешно кинув мастерице сочувствующую реплику, она устремилась в зал, где ждала заказчица. Ей повезло поймать ту почти у самого выхода. Ткань действительно оказалась сложной в обработке.

— Но я же столько лет пожарную форму вручную шила, а её материал даже немного легче оказался, — позже рассказывала радостная подруга. — Объяснила это мадам Фэйриль, та поговорила с Чиммис, и заказ закрепили за мной. Месяц из лавки никуда не выходила, даже спала за соседним столом. Модель, конечно, непростая оказалась: пышные многослойные юбки, корсет, открытый верх, украшенный бабочками, но цвет невероятный — небесно-голубой. Сколько выкроек на него потратила, вспомнить страшно. Мне все говорили отказаться, бросить, но ты же знаешь, если я обещала, то точно сделаю! — воскликнула Квивни, и Фламия не сдержала улыбку.

Её подруга всегда упрямо держала слово. Ей удалось за месяц с небольшим сшить невероятный наряд. Заказчица осталась довольна.

— Даже заплатила выше обещанного за скорость, — воскликнула Квивни. — Но не это главное. Я не сдержалась, спросила, почему нужно было использовать именно эту ткань. Мадам ничего не сказала, взмахнула вещицей, похожей на светящийся прутик, и, ты не поверишь, платье прямо засверкало, будто расшитое камнями! Мы сами своим глазам не поверили, все мастерицы высыпали в примерочную поглазеть. Хотели было расспросить её, но та снова рукой взмахнула и вместе с платьем исчезла. Вот такие чудеса!

И как Фламия не объясняла подруге, что воздушные драконы прекрасно владеют перемещением в пространстве и способны создавать порталы, но та лишь качала головой, говоря, что на хозяйку лавки, воздушного дракона, мадам Фэйриль не похожа. Да и Рэйси, видите ли, хоть и земляной дракон, много воздушных встречала, но таких, как мадам Фэйриль никогда не видывала.

В следующие встречи Фламию всё больше удивлял эпатаж загадочной мадам. Она теперь частенько приходила к Квивни, принося всю ту же ткань, названия которой никто не знал, и невероятные идеи. Полный комплект женской одежды, размером с мизинец, для шитья которого мастерице даже пожаловали лупу; кроваво-алый плащ с огромным капюшоном, который мадам Фэйриль почему-то называла «шапочкой». Мужской парадный наряд, выкройкой напоминавший камзол, вызывал много вопросов о том, кому предназначался: мерки для него заставили Квивни думать, что она наряжает великана, а уж замечание о дополнительной прочности кружева, украшавшего рукава и жабо, чтобы «он не порвал когтями», живо рисовали истинную ипостась дракона или неизвестного чудовища. Меньшее удивление вызывали более поздние заказы: бальное платье золотистого цвета, заискрившиеся после взмаха «волшебной палочкой», как называла свою вещицу мадам; диковинный и яркий наряд, выкройкой напоминавший халат с длинными рукавами, а также заявленное свадебным платье, юбка и верх которого повторяли форму кувшинки. Квивни даже пришлось сделать водную лилию для украшения пояса и светло-зелёный верх для жениха с плащом в водных мотивах наряда невесты.

— Болотная свадьба, — смеялась мастерица, поделившись новостями о работе с подругой. — Неужели жених и невеста — русалки?

— Лягушки, скорее, – серьёзным тоном поправила Фламия и хотела добавить про настоящие места обитания русалок, но её слова утонули в звонком смехе.

Помимо увлекательных историй, мадам Фэйриль подарила Квивни и новую работу во дворце.

— Мы всё с Рэйси гадали, зачем ей так часто нужны эти наряды, — начала объяснять Квивни, возвратив Фламию из воспоминаний в реальность. — Оказалось, она служит в министерстве иностранных дел, часто устраивает поездки иноземных и даже иномирных гостей.

— Не знала, что политика требует швейного мастерства, — усмехнулась Фламия.

— И я не знала, — честно призналась Квивни, а потом наклонилась к подруге и доверительным тоном сообщила. — Чувствую, она не так проста, как хочет казаться. Не удивлюсь, если моя заказчица — мастер политических интриг.

Фламия даже замерла от удивления. Квивни, конечно, была той ещё мечтательницей, но напрасно она бы не стала говорить такие серьёзные вещи.

— И сшитыми тобой нарядами устраняет конкурентов на мировой арене? — не удержалась от шпильки Фламия, за что получила тычок локтем в бок.

— Вот так и доверяй свои подозрения серьёзному боевому стихийнику, а она не верит, — картинно сокрушалась подруга, возвращая долг.

«Один-один», — мысленно признала огненная саламандра.

Они болтали до самой ночи, гуляя по улицам Аргирама. Прощаясь, Квивни взяла с Фламии обещание беречь себя, сама пообещала писать «на передовую» о том, что происходит во дворце и столице, чтобы подруга «не забыла в своих героических подвигах светскую жизнь». Чёрные глаза девушки излучали беспокойство, но попытки отговорить упёртую Фламию она бросила ещё месяц назад. Единственное, что она могла сделать, — под недоверчивый взгляд синих глаз сунуть в руки баронессы мешочек с засушенными драконьими цветами. Её мама верила, что такой талисман отгоняет беды и приносит удачу. Фламия, хоть и хотела сказать что-то саркастичное о «народных суевериях», промолчала, запнувшись о страх за свою жизнь, плескавшийся в глубине устремлённого к ней взгляда. Спрятав мешочек в потайной карман плаща, она крепко обняла подругу, и это было лучшее, что она могла сделать в тот момент.

Выпутавшись из объятий, Квивни принялась подробнее рассказывать о том, как получила работу, чтобы сгладить неловкое молчание. Фарана, на место которой её взяла мадам Чиммис, сбежала от мужа и вернулась в лавку. Поскольку договор с ней не был расторгнут по правилам, а Квивни устраивалась временно, ей пришлось покинуть место, ставшее домом. Хозяйка пообещала поискать ей работу среди своих знакомых, но этого не потребовалось. Мадам Фэйриль, пришедшая в очередной раз с эскизом чего-то удивительного, не нашла «замечательную швею-саламандру» и спросила про её отсутствие у хозяйки. Не думая ни секунды, она заверила Чиммис о готовности принять Квивни на службу во дворец. Придя на следующий день за своими вещами, саламандра согласилась, не веря в исполнение своей детской мечты.

Так она попала в саму жизнь дворца, пусть в качестве младшей придворной портнихи, и действительно окунулась в эпицентр скандалов, домыслов и интриг. Ей частенько приходилось помогать с примеркой костюмов и выкройкой. Придворные дамы забывали, что у прислуги тоже есть уши, не стесняясь обсуждали свежие, даже самые грязные новости. Вот так «государственно-важный пошив» неслыханных и невиданных нарядов приносил Квивни высокое жалование, а Фламии — доклад обстановки.