Глава 2

Несколько месяцев перед учёбой прошли на удивление благополучно. Фламия каждый раз приходила к потайному ходу, куда Квивни — та самая служанка, проводившая её в первый день — выносила ей рабочий костюм и помогала заколоть длинные волосы. Эта простая саламандра, сбежавшая в столицу от пьяницы-отца, стала её первой настоящей подругой. Она плела невероятно прочные косы, помогая укладывать их на голове Фламии так, чтобы те случайно не упали на плечи. Маскирующее заклятие хоть и помогало скрывать свой пол, но при внезапном изменении внешнего вида осыпалось карточным домиком, что делало его крайне ненадёжным. Фламия, конечно, немного улучшила его, но ей не хватало навыка до профессионального уровня воров и актеров. После смены Квивни часто заваривала ромашковый чай, и, пока пожарных дел мастера сметали плотный ужин, девушки болтали обо всём на свете, не забывая держать конспирацию. Тушение пожаров, как и предполагала Фламия, не было трудным. Природный дар позволял ей ускорять работу всей части, за что «славный, но нелюдимый малый» быстро снискал расположение коллектива. Кроме того, общая тренировка нравилась ей гораздо больше, чем самостоятельная. Многие упражнения хоть и давались тяжело и выполнялись не без помощи мухлежа, помогали развить выносливость.

Прощаясь с дружным штатом работников и Квивни, Фламия утёрла проступившие слезы, шёпотом пообещав подруге писать и, если будет время, навещать. Плата за работу позволила купить все необходимые книги и учебные принадлежности и даже заказать форму в дорогом ателье. Она хоть и стоила дороже, но была сшита из редкой ткани, меняющей цвет по желанию того, кто её носил.

Первый день учёбы в Академии был праздничной лекцией в огромном зале для торжеств. На ней первокурсников приветствовал и давал напутственные слова ректор, выступали гости: известные деятели науки, министры и преподаватели. Сердце пропустило удар, когда старосты начали представлять факультеты, и она увидела горящее золото глаз, скучающе взирающих на толпу в ответ на обожаемые взгляды. Правильные черты лица, прямой нос, волосы, чёрные как ночь, как угли от сожжённых его родом городов. Казалось, его лицо, тело, сильные руки созданы для того, чтобы заражать скульпторов желанием запечатлеть их в веках. Ей сразу вспомнилась легенда о красавице, которую оправдали потому, что её тело было совершенным*. Если бы законы древности действовали и сейчас, принца нельзя было бы даже упрекнуть в чём-либо. Вживую Ксирент Байнарит Дейндрасс во много раз затмевал свои портреты. Восторженные вздохи первокурсниц и, если девушке не послышалось, некоторых преподавательниц заставили Фламию прийти в себя и снова собраться из маленькой лужицы, которой она была ещё мгновение назад. Чем больше она смотрела на принца, тем сильнее росло её отчаяние. Такого не сможет пленить обычная красота. Да он сам потеснит сотни идеальных дворянок, целыми днями пропадающих в домах красоты. Возможно ли глине покорить благородный мрамор? Фламия давно знала ответ на этот вопрос, как знала и то, что лишние терзания не смогут улучшить положение дел. Ей нужно было привыкнуть к ослепляющей всех и вся улыбке, выработать щит перед очарованием Ксирента, чтобы вступить в игру с холодной головой, не замутненной восхищением и обожанием.

Она видела принца ещё четыре раза. Эти «свидания», как Фламия в шутку называла их случайные встречи на торжествах, не были похожи на «долго и счастливо» из сказок. Следующий раз они встретились в конце её второго курса, когда он награждал особо отличившихся студентов факультета боевых стихий. Не слыша завистливые шепотки и презрительные замечания однокурсников, уверенных, что убогую саламандру поощряют лишь из жалости, она исподтишка наблюдала за тем, как принц протягивает грамоты и пожимает руки. Когда очередь дошла до неё, она удостоилась любопытного взгляда с ленцой, каким окидывают неизвестную букашку, севшую на ладонь, и коротким, но крепким рукопожатием.

Второй раз состоялся на зимнем балу, посвящённом юбилею со дня открытия Академии. Девушка не рвалась потанцевать с принцем, лишь наблюдала со стороны, как он холодно отвергал предложения сходящих с ума молодых графинь и герцогинь. Сама же она принимала немногочисленные приглашения, желая отточить своё танцевальное мастерство и забыть ласковую улыбку, которую ей дарили, как будто в прошлой жизни. В жизни, без безумных планов. Принц взглянул на неё лишь раз, когда она кружилась в вальсе с каким-то гостем. Фламия успела поймать его взгляд, но не увидела там ничего, кроме того же небольшого любопытства без тени узнавания, но и оно вскоре сменилось равнодушием, переключаясь на более достойных для этого особ. Фламии хотелось рвать и метать от бесполезности чёртового плана, но она лишь ослепительнее улыбнулась партнёру, отдаваясь во власть танца. Улыбка, которая расцвела на её губах, предвкушала горячую и невероятно жестокую месть.

К третьему «свиданию» не была готова даже империя: в королевстве эльфов произошёл переворот, и воинственный лидер решил напасть на страну драконов, надеясь вернуть утраченное однажды золото. Драконья армия давно терпела бедствие, поэтому на передовую были отправлены все студенты старше второго курса. Их факультет был включён в состав войска под предводительством известного генерала, и не нужно быть пророком, чтобы угадать второго командующего, которым являлся принц. Эльфы, объединившись с друидами, атаковали особым синим пламенем, которое смиряло драконий огонь и распространялось с удивительной силой. Синие клубы дыма заполонили воздух, не давая даже вздохнуть. Их войско терпело поражение, а драконы не могли перевоплотиться и взлететь из-за мутной завесы. Не веря в успех, Фламия попробовала сначала фамильяром потушить вражеский огонь и, увидев положительный эффект, прикоснулась сама, не слыша яростного окрика. Синие языки схлынули, а она, опьянённая смесью адреналина и музыкой боя, ринулась вперёд, защищаясь огненным щитом от стрел, увеличивая количество фамильяров, рвущихся во вражеское пламя.

— Было приказано отступать, — её оглушил резкий крик, а затем руку сжали в тиски и грубо потащили назад.

Пребывающая от фамильяров сила переполняла Фламию, рассудок застилала пелена, заполонившая все мысли.

— С-саламандра. М-могу... могу погасить огонь, — язык не слушался и заплетался, но сверкнувшее яростью золото глаз заставило четко проговорить:

— Силы слишком много, — начала она, но не успела закончить фразу, почувствовала, как у неё забирают часть энергии.

Опомнившись, Фламии лишь чудом удалось удержать хладнокровный вид. Она пару раз моргнула и повела головой, не в силах принять произошедшее. И только громкий приказ огненным саламандрам войти во вражеский огонь привёл её в чувство. После долгих боёв, сумев потушить синие пожарища и перенаправить энергию от него против противника, в бой двинулись драконы, их истинные ипостаси. Позже выяснилось, что синее пламя блокировало перевоплощение, а взятый в плен друид сдал рецепт его создания. Это всё было потом, но тогда, стоя посреди битвы, она смотрела на будто бескрайние расправленные крылья и глотала слезы от восхищения. Силой, величием, красотой, от которой замирало дыхание, затихала сама смерть. Алый дракон со знакомыми золотыми глазами летел вперёд, размахом крыльев почти закрывая солнце. За ним тянулась разноцветная вереница всего цвета драконьей империи: болотно-зелёные земляные, серебристо-белые воздушные, даже парочка синих драконов. Как она хотела разделить эту силу с ними, лететь, пронзать небо крыльями вместе с ними. Но это было невозможно. Началась наступательная операция драконов, её демобилизовали. Вскоре война окончилась победой. Эта «встреча» оставила ей на память небольшой диалог и отпечаток огромной пятерни на униформе вместо конфет и цветов.

Между тем цветы появились на четвёртой и последней встрече. На том торжественном приёме по случаю заключения выгодного мира присутствовала и её матушка, восхищённо рассматривающая парадную залу дворца, и отец, силившийся сохранять хладнокровный вид, что выходило у него на редкость неубедительно. Для такого повода Фламии было подарено пышное платье глубокого сапфирового цвета, которое она однажды нашла в своей комнате в общежитии академии с трогательной запиской от родителей. Девушка представляла, во сколько родным обошлась эта красота, но понимала, что её отказ обидит их. Между ними за последние годы и так встало слишком много недомолвок и разногласий, переживаний и непролитых слёз, ожиданий тревожных вестей. Фламия восхищённо рассматривала лиф платья, который открывал хрупкие плечи и был украшен вышивкой с переливающимися на свету бусинами. Заклятьем из косметического арсенала она завила волосы и убрала их высокую причёску, оставив одну прядку у лица «лежать кокетливой волной», как было написано в журнале для модных дракониц. Макияж, как и прическа, был выполнен из чар и не занял много времени, выгодно подчеркнув глаза и пухлые губы. Дворец встречал гостей приёма невероятным великолепием, всюду горели огни, слышался смех и разговоры. Зазвучали фанфары, и началась церемония награждения, на которой император пожаловал ей титул баронессы.

— За мужество и отвагу, проявленные в бою огненной саламандрой Фламии Лагарто, — торжественно закончил речь император, и Фламия увидела, как родители просияли от гордости за дочь. Не укрылся от неё и беглый взгляд узнавания. Улыбнувшись внимательно изучавшему её принцу, она принесла присягу, обещая верно служить на благо империи, и склонила голову, почувствовав, как кожу на шее холодит тяжёлый орден. Ещё несколько сражавшихся получили титулы и награды в тот вечер вместе с букетами драконьего цветка с великолепным ароматом.

После окончания церемонии оркестр заполнил помещение прекрасной музыкой, а Фламия, подобрав пышную юбку, величественно и грациозно спустилась к родным, чтобы заключить их в объятья и долго спрашивать о переменах и новостях. Изредка ей казалось, что на неё смотрит не дававшая покоя пара золотых глаз, но стоило ей оторвать взор от родных, как она никого не замечала. Лишь пару раз они сталкивались взглядами. Танцуя в разных парах, они почти синхронно приближались к центру, где успевали лишь встретиться взором — синие глаза с золотыми, и вновь вернуться в лёгкие па. Незабываемый вечер длился целую вечность, а Фламия впервые повидала дворец, решив, что теперь уж точно не отступится от своего плана. План приблизился на шаг. Осталось дождаться подходящего случая. И он настал.