Глава 2

Все еще размышляя над странным приключением, Захар вышел на опушку и даже попятился от неожиданности. Прямо на него, сжимая в когтях молодую серну, летел огромный беркут. Но мгновенная оторопь так же быстро и прошла. Парень привычным движением выхватил из сагайдака лук, другой рукой достал из колчана острую, оперенную серым гусиным пером стрелу и, почти не целясь, так близко был орел, выстрелил.

Мелкая птица падает камнем, а беркут вздрогнул, распластал крылья и тяжело опустился на склон, неподалеку от Захара. Даже не выпустив из когтей добычу.

— О-го-го-го! — вскричал парень и сломя голову ринулся к птице. —Э-ге-ге-гей! Попал! Попал!

Радость его было огромна и понятна. Не каждый охотник может похвастаться ожерельем из когтей беркута. Орлы летают высоко, а нападают молниеносно и неожиданно.

Беркут подыхал. Выстрел с близкого расстояния был такой силы, что стрела пронзила птицу насквозь, — окровавленный кончик острия торчал из спины.

Захар наклонился над крылатым хищником и попробовал высвободить из когтей еще теплую тушку. Но когти засели глубоко и не хотели разжиматься.

— Вот уцепился, — рассердился парень и дернул сильнее.

Возня вернула беркута на мгновение к жизни, и на юношу уставился наполненный болью и, как бы, укоризной глаз птицы. При этом взгляд орла был настолько человеческим — что Захар даже отпрянул и смущенно промолвил:

— Ну, чего вылупился? Тебе можно убивать, а тебя — нельзя? Извини... Носил волк овец, понесли и волка.

Но беркут не хотел смириться. Он в последний раз встрепенулся, попытался взмахнуть обессилившими крыльями, заклекотал, больше жалобно, чем грозно, и испустил дух.

И тут Захар от избытка чувств даже по лбу себя треснул!

Это же не просто так! Не спроста он подстрелил орла, едва вышел из лесу… Что говорил на прощание лесовик? О том, что второе перо Захар найдет сам. Так, может, уже? И второе маховое перо в оперении убитой птицы?! Надо всего лишь отыскать его?

От таких мыслей Захар словно ополоумел. Он быстро добыл из-за пазухи подарок лесовика и принялся примерять его к перьям в орлиных крыльях. А как только находил похожее, выдергивал его, сжимал в кулаке и начинал размахивать руками. Но, ни с первой, ни со второй, или, даже с десятой попытки ничего не получалось. Захар по-прежнему оставался человеком.

И — вдруг… Он уже сбился со счета: в который раз пытался взлететь, и устал так, что не сразу почувствовал нечто-то странное. Мир вдруг сделался больше, четче. Глазам парня открылась такая даль, что он и представить не мог. А тело сделалось легким и одновременно сильным, послушным каждому движению сильных крыльев.

Крыльев?!

Захар так удивился, что разжал пальцы и опять стал человеком.

— Чудеса… — прошептал изумленно. — Это ж я чуть в птицу не превратился!.. Вот так-так! Не обманул, значит, лесовик. — И не помня себя от восторга заорал на полную грудь.

— Э-ге-ге-гей! Люди! Ау! Я могу летать! Летать!!

Захар наклонился, чтобы поднять с травы упущенные волшебные перья, и увидел распростершуюся ниц нагую женщину. Мертвую. А между лопаток у нее торчала стрела! И не так, как у беркута — на добрую пядь выперлась…

Впечатлений оказалось слишком много. Слабость окутала юношу, ноги подкосились, и он брякнулся на колени.

Захар, в свои двадцать, был не из пугливого десятка. Пришлось ему и с медведем один на один повстречаться. Видел он и чабанов, растерзанных волчьими клыками. И тех бедолаг, которые не смогли удержаться на крутой скале. Однажды помогал старшим вылавливать тела односельчан, утонувших в бурных водах весеннего паводка. А когда Захару исполнилось двенадцать, отец спас его от рыси. Зарубил зверя топором прямо на спине у сына. На память о том случае, у парня осталось несколько шрамов на затылке. Уцелел он тогда только благодаря расторопности отца и своему ангелу-хранителю: что не зазевался. Но сейчас перед Захаром лежал не зверь, а человек. Человек, которого убил он сам!

— Пить, — едва слышно прошелестело рядом.

Пока Захар пытался унять подкатывающуюся тошноту, женщина успела перевернуться навзничь и теперь просительно глядела на парня. В ее взгляде была боль, упрек и еще что-то… похожее на любопытство или насмешку. Показалось, наверно.

— Пить… — незнакомка повторила просьбу громче, и парень поторопился поднести к ее губам горлышко баклаги. Одновременно пытаясь не замечать древка стрелы, что торчало из левого полушария груди, рядом с алым соском, размеренно покачиваясь в такт дыханию.

Женщина напилась и тяжело передвинулась на правый бок.

— Вытащи стрелу, — попросила тихо. Слова и движения давались ей с трудом, и казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Дрожащей рукой, стараясь не прикасаться к обнаженному телу, Захар обломал наконечник и остановился. Он мог поклясться, что стрела прошла через сердце. Как же ее вытягивать? О том, что странная незнакомка еще недавно была орлицей, он пытался не даже думать.

— Тяни, — попросила та опять. Но теперь в ее голосе прозвучала такая властность, что не подчиниться было немыслимо.

Юноша и не заметил, как взялся обе руками за древко, закрыл глаза и дернул. Стрела вышла на удивление легко. Будто не в человеческом теле торчала, а в мокром песке. От избыточного усилия Захар даже пошатнулся и едва удержался на ногах.

— Ох, — послышался негромкий стон. И все — тишина... Даже дыхания не слышно.

Захар какое-то мгновение постоял, не открывая глаз, страшась увидеть бездыханное тело, но заставил себя. Посмотрел и с удивлением понял: что хоть женщина лежит неподвижно и почти не дышит, от раны даже знака не осталось. Ее упругие, загоревшие груди ни единой царапинкой не отличались одна от другой.

Лесовики, ведьмы, оборотни, русалки и нимфы. Легенды и сказки…

Конечно, Захар, которого матушка, довольно часто оставляла под присмотром домового Кузьмы, не сомневался в существовании старшего народца. Но встретиться сразу с двумя нежитями подряд! Этого было чересчур и для взрослого мужчины.

В том, что рядом оборотень, Захар уже не сомневался. Кто ж еще смог бы выжить со стрелой в сердце? И неожиданно почувствовал не страх, а облегчение. Ведь был уверен, что убил человека! А оказалось — не человека и не совсем убил.

Между тем выздоровление шло своим чередом. Румянец вернулся на лицо женщины, восхитительное и молодое. И хоть Захару особенно не было с кем сравнивать, он знал: прекраснее ее нет во всем мире.

Как будто от прикосновения бросаемых парнем взглядов, незнакомка открыла глаза и улыбнулась.

— Испугался?

— Ну, да... — пожал плечами Захар. — Было немного. Пока не понял, что ты… — он замялся.

Женщина рассмеялась, словно зашелестела весенняя дубрава под слепым дождем, и потянулась.

— Не человек? Неужто совсем непохожая?

Захару кровь кинулась в лицо, и он спешно отвел глаза. А, чтобы скрыть стеснение, поинтересовался:

— Ты оборотень?

— Оборотень? — переспросила женщина и опять засмеялась. — Нет, молодец, я не оборотень. Я — Морена. Или Церера. А еще — Геката... У меня много имен. Но я предпочитаю первое. А тебя как звать-величать?

— Захарием, — ответил тот чинно. А сам аж изморозью изнутри покрылся.

Морена! Владычица Времени и Судьбы! Богиня, могущественнее которой были разве что Перун и Велес. Хотя и они поостереглись бы встать ей поперек пути. Имя Морены в их громаде произносили только шепотом и с трепетом. Да и как не опасаться той, чьи руки вьют нить человеческой судьбы. Это ж от ее глаз прячут женщины на ночь пряжу и кудели, чтоб богиня не осерчала и не наслала на семью неряхи болезни и бедность.

— Захарий, — протянула богиня, будто пробуя имя юноши на вкус. — Гм, ладное имя… Запоминающееся, — она опять хихикнула. — А скажи, молодец, с чего тебе заблагорассудилось меня подстрелить?

Тот даже всхлипнул.

«Стрелец, чтобы тебя подняло да шмякнуло! Целил в птицу, а попал в молодицу. Теперь берегись! А что ты хочешь? Если б тебя пробить стрелой насквозь, простил бы? Вот то-то и оно. Попробуй, объясни, что не в нее целился. И то, что богиня бессмертная, дела не меняет. Все равно больно. Сам видел, как корчилась…»

Захар вздохнул еще раз. Молчание затягивалось, а это было не слишком учтиво с его стороны, да и не безопасно. Когда боги спрашивают, лучше поспешить с ответом.

— Потому что я хотел научиться летать, — брякнул первое, что показалось важным.

— Летать? — удивленно переспросила богиня. — А причем здесь я и твое, не так чтоб уж странное, но неожиданное желание?

Морена продолжала лежать на спине, и ее дивное тело невольно притягивало взгляд парня. И, чтобы не показаться глупцом или нахалом (знать бы еще что женщину, или богиню больше раздражает: когда на нее бесцеремонно пялятся, или когда отводят взгляд?), Захар принялся свежевать добычу беркута.

«Что и говорить, сегодняшний день оказался не самым легким в жизни. Сначала лесовик забавлялся в загадки. Потом подстреленная птица оказалась богиней. Хорошо хоть она воспринимает приключение с юмором».

Захар, снова украдкой бросил взгляд на Морену, нахмурил брови и засопел.

Ему приходилось купаться с обнаженными девушками, но те были свои, знакомые сызмальства, и тела их не вызывали грез, от которых сейчас так хмелеет голова. Да и изяществом, деревенские красотки, чего лукавить, во всем уступали богине. И хоть не такому, как он, заглядываться на богиню, но не глядеть на нее Захар не мог! Захар воровато взглянул на Морену. Но уйти от ответа не удалось и, не прекращая разбирать дичь, слово за словом, он пересказал сегодняшнюю встречу с лесовиком.

— И где же эти перья? — поинтересовалась богиня.

Захар ойкнул и плеснул себя по лбу. Узрев вместо птицы женщину, он так растерялся, что совсем позабыл обо всем на свете и теперь не отличил бы волшебные перья от других, брошенных в травы.

— Потерял?

Захар молча показал ей на кучу перьев, и такое отчаяние появилось на лице парня, что Морена, сдержалась от насмешек, причмокнула губами и дунула от себя. Миг и парень держал в руке два перышка, а все остальные попросту исчезли. Захар так крепко сжал их в руке, что ах косточки побелели. Это было бы слишком жестоко: получить возможность осуществить мечту и тут же ее потерять.

— Благодарю, — едва выговорил непослушными устами.

— Береги получше, подарок. А то в следующий раз может не посчастливиться. Богини не на каждом шагу встречаются…

Захар еще раз поблагодарил и захлопотал у костра. И часа не прошло, как он отужинал вместе с лесовиком, а от всех этих треволнений проснулся прямо волчий аппетит. И парень с нетерпением поглядывал, на неспешно жарящееся мясо. Если б только для себя, то Захар не чинясь, поддал бы жару и с удовольствием вгрызся зубами, хоть и в обуглившиеся куски, но сердить богиню лишний раз не отважился. Все, хватит на сегодня судьбу испытывать.

Тем временем, силы почти полностью вернулись к Морене, и она, пожалев парня, наколдовала себе муслиновую накидку, окутавшую ее от щиколоток и до подбородка. На ногах богини появились дивные туфельки из синей парчи, расшитые золотыми нитями, а пышные черные волосы собрались под играющую в отблесках костра ажурную диадему. Чтобы не лежать на земле, она накрыла ее пушистым и чрезвычайно красочным ковром. Правда, одежда красавицы оказалась неожиданно коварной. Если глядеть в упор — накидка была гуще ночного мрака. Зато, если бросить взгляд украдкой, муслин не только ничего не скрывал, а так подчеркивал прелести богини, что, неискушенный в подобных женских играх, Захар рисковал заработать косоглазие на всю оставшуюся жизнь.

Неизвестно как много лет было бессмертной богине, но какое это имело значение, если глаза парня утверждали, что перед ним юная красавица. Блестящее, как воронье перо, волосы. Тонкие брови. Острый и немножко курносый носик. Карие глаза. Капризно надутые, пухлые вишневые уста. Тонкая высокая шея. Полные, упругие груди. А талия такая тонкая, что легко поместилась бы в ладонях.

— Кажется, у тебя что-то горит? — невинно поинтересовалась Морена. — Вовремя, а то я уже проголодалась.

Захар дернулся к костру и негромко выругался.

Пока он любовался женской красотой, несколько кусков мяса упали вместе с перегоревшими прутиками в огонь и почти сгорели, а остальные — приближались к тому опасному пределу, за которым еда превращается уголь. Парень поспешно снял с огня мясо и нерешительно замер. Если б ему пришлось ужинать с кем-то своим, Захар положил бы его на траву. Но как поступить с богиней?

Морена усмехнулась, щелкнула пальцами, и перед ней повис большой серебряный поднос и два золотых бокала. А в следующее мгновение, прутики вырвались из рук Захара и сами скользнули на поднос. Туда же перебралась и последняя лепешка, вместе с начатой луковицей и ломтем брынзы, до этого смирно лежавшие в Захаровой котомке.

— Я слишком много потратила сил на оживание, чтобы наколдовать еще более-менее съедобное, — объяснилась богиня. — На сегодня нам хватит и того, что есть, а завтра… — не договорив, она решительно впилась ровными, белыми зубками в мясо. — Присоединяйся, — пробормотала чуть позже, уже с полным ртом, хватая второй рукой лепешку, — если не хочешь остаться голодным.

Еда с подноса и в самом деле исчезала с ошеломительной скоростью. Поэтому Захар не заставил просить себя дважды.

— Обычно, я ем гораздо умереннее и более манерно, — улыбнулась Морена, утолив первый голод. — Но переход от смерти к жизни такой изнурительный. Ты даже представить себе не можешь. Очень кстати, что у нас оказалась еда, а то пришлось бы тобой закусить.

Богиня весело рассмеялась, увидев, что Захар готов поверить всему, что она скажет и не в состоянии оценить шутки.

— Небось, слыхал от бабки с дедом, что злые ведьмы любят поужинать непослушными детьми?

Но очумевший Захар и глазом не сморгнул. Сказать по правде: растерявшись от изобилия невероятных событий, он уже и на это был согласен.

Когда с нехитрой трапезой было закончено, Морена взяла бокал и жестом предложила парню второй.

— Сок от лесовика замечательно утоляет жажду, но мясо лучше запивать вином. Попробуй, похоже, удалось именно то, что нам сейчас необходимо.

Захар послушно глотнул. Напиток оказался густым, терпким и чуточку кисловатым, — похожим на наливку из прохваченного морозом шиповника. А в теле возникло ощущение легкости, словно он опять начал превращаться в птицу. Мысли тоже сделались совершенно невесомыми и красочными, как бабочки, а затем дружно снялись и куда-то упорхнули ...

Ночь свалилась на горы как всегда неожиданно и мгновенно, будто камень в обрыв. Затрепетали, высыпавшие на низкий небосклон зори. Едва теплились угольки в еще недавно жарком костре.

— И как далеко ты собрался, Захарий? — нежный голос мягко вплетался в ночную тишину.

— В скит.

— В скит? — непритворно удивилась богиня. — Такой молодой? Неужели в столь юном возрасте жизнь уже успела разочаровать тебя? Или так сильна вера в Единого?

Захар даже не понял вопроса. Никакого Единого он не знал.

— Две или три сотни лет тому я ни за что не поверила бы, что учение римских рабов сможет прижиться и в вашем народе. Что ж, и богам случается ошибаться. Всего пара веков, и молодые, сильные парни не несут кровавых даров Перуну, а собираются уморить себя молитвами.

— Молиться? — парень наконец понял, что Морена имеет в виду. — Вот еще!.. Я иду к старцу Актинию в науку. Хочу научиться людей от болезней и смерти оберегать… — и запнулся на полуслове. Вспомнил: с кем говорит.

Морена, как почудилось Захару, облегченно рассмеялась. А затем, промолвила:

— Что ж, красивая мечта. А ты, похоже, именно тот, кому дано ее достичь. Не всякому смертному везет на ужин богиню подстрелить… — и она опять звонко расхохоталась. А Захар с удивлением заметил, что вторит ей.

— О старце забудь. Я сама стану учить тебя... Всему, что сможешь понять. А там посмотрим: что из этого получится…

Морена подвинулась немного на ковре, указывая место парню рядом с собой.

— Ну же, охотник, иди сюда. Мне холодно… — промурлыкала красавица томно. — Богам не только молитвы и дары желанны… Особенно — богиням.