Глава 3.1

Я, не отрываясь, смотрел как она без стеснения и жеманства поглощает

вареную картошку с солониной и ржаным хлебом – невиданная роскошь на

военном судне. Половину ломтя девушка сунула в карман драного тулупа.

Товаркам отнесет или себе припасла?

– Мммм, как же вкусно! Сто лет не ела ничего подобного!

Я следил за ней взглядом, чувствуя, как внутри поднимается волна совсем

другого голода. Противоестественная тяга к недостойному существу, жалкой

оборванке, бесправной и ничтожной. А держится словно, и правда, голубых

кровей. Невольно любовался ее волосами, заплетенными в толстую косу.

Захотелось потрогать их пальцами, ощутить вес ладонью, а потом намотать на

запястье и дернуть ее к себе, чтоб запрокинула голову и смотрела своими синими

глазами на меня. Подвинул к ней нарезанное дольками яблоко и салфетку. Как

ловко управляется со столовыми приборами, и запястья хрупкие, а пальцы

длинные и тонкие. Представил себе, как эти пальцы играют на клавесине или на

арфе. Ей бы подошло.

– Кто ты? Откуда? Как оказалась среди них?

– Слишком много вопросов, вам не кажется? – она склонила голову на бок и

положила вилку на стол.

– Нет, не кажется. Отвечай, если спрашиваю.

– А какая разница? Вам разве не все равно?

Я усмехнулся – наглая малышка, смелости не занимать. Пришла в каюту к

офицеру и дерзит, а ведь прекрасно знает, что могу разложить ее на этом столе в

два счета. Я не конвоир, мне никто не помешает.

– Выпьешь?

Я поставил на стол бутылку водки и посмотрел на нее, представляя

девчонку без этого старого, потертого платья и с распущенными по плечам

волосами. Как стоит передо мной голая…В горле резко пересохло.

– Нет. Водку не пью, а от вина бы не отказалась

– Это военное судно, девочка. Здесь похлебка да водка, и мужики

голодные. Пей, что есть!

– А зачем вам меня угощать, сударь, и кормить, и угождать всячески?

Резко встретился с ней взглядом. Несколько секунд смотрели друг на друга;

мне до дрожи захотелось ее поцеловать, и не просто поцеловать, а впиться в её

рот алчно, жадно, словно голодный зверь. Мое дыхание участилось, задрожали

руки, сжимающие бутыль и два стакана. Девушка смотрела на меня, не

отрываясь, и я вдруг лицо ее пятерней обхватил, притягивая к себе.

– А как ты думаешь зачем?

За подбородок потянул, и она приоткрыла рот, а у меня скулы свело от

бешеного желания языком в него нырнуть, сплести с её языком, глотнуть её

дыхание, прижимая к себе, насиловать губы эти до исступления и вздохи ее пить

со стонами.

– Наверное, вы решили развлечься со мной? Думаете, заключенная на все

согласится за кусок хлеба?

Уперлась руками мне в грудь, а сама на мой рот смотрит, и я готов побиться

об заклад, что ее взгляд затуманился и дыхание участилось.

– Мало кусок хлеба, да? Скажи, чего хочешь сама…, – потянулся к губам, а

она увернулась и впилась тонкими пальцами в ворот моей рубашки.

– На волю хочу. Отпустите, сударь?

Дернул её к себе за затылок, притягивая так близко, что теперь ее губы

моих губ почти касаются.

– Не я сажал, не мне и отпускать.

– Тогда руки уберите.

Убрать, когда ее запах голову кружит, а дыхание обжигает рот, и скулы

сводит от бешеного желания наконец-то почувствовать ее вкус?

– Я ведь не имею права сопротивляться? Это приравнивается к бунту?

Я резко разжал пальцы, и она пошатнулась от неожиданности. Выпрямился

и в стаканы водки налил. Подтолкнул стакан к ней, а свой осушил залпом до дна.

– Так за что посадили, Катерина? Или стыдно признаться?

Ее рука вдруг легла на мою руку, и я замер – снова окаменел, не в силах

оторвать от нее взгляда, судорожно сглотнул. Почувствовал, как кадык дернулся.

Никогда в жизни я еще не был так зачарован женщиной, никогда не жаждал с

такой силой, что к чертям мозги отказывали, и трясти начинало только от мысли,

чтобы прикоснуться к ней.

– Зачем вы вчера вмешались? – тихо спросила девушка и маленьким

глотком отпила водку, поморщилась. – Вы – офицер и дворянин… Что вам до

меня? До нас?

Я наполнил свой стакан снова. Меня трясло, как в лихорадке, мне казалось,

что я способен наброситься на нее, порвать на ней одежду и, опрокинув на узкую

койку, жестоко трахнуть ее, и плевать на то, что не хочет. На все плевать. Внутри

поднималось то самое темное…давно оно уже не скалилось внутри меня, не

требовало жертву новую, а сейчас вдруг ожило с какой-то силой бешеной и

запульсировало, как перед взрывом. Еще раз посмотрю на нее и сорвусь к

дьяволу. Осушил стакан до дна и с силой на стол поставил.

– Поела? Выпила? Все! Давай! Пошла отсюда пока не поздно.

Но она снова приблизилась ко мне, руки на плечи положила. Сучка такая

дразнит, играется. Только что оттолкнула и снова льнет, взглядом своим с ума

сводит. Не понимает, что делает? Или намеренно соблазняет?

– Еще никогда и никто не делал для меня что-то просто так.