Глава 5 - Алый - город прогресса

В новых покоях её величеству Настеньке спалось беспокойно. Она постоянно ворочалась, и никак не могла найти удобную позу для сна. То одеяло сползёт, то подушка в ком собьётся. Хоть бери всё в охапку и обратно в подгорелую комнату иди. В голову постоянно лезли дурные мысли: как там Жора? Мягко ли ему спится? И вообще откуда этой мягкости в походе взяться? Там же холод один рядом с Феодорой. Вот уж точно, холодная женщина. С кем только не приходится сотрудничать, чтобы мир и добро в народные массы нести, чтобы эти массы, значит, процветали.

Была и другая причина. Настенька волновалась за Филю. Этому тепло и уютно рядом с мамкой, наверняка. Но она постоянно прислушивалась к звукам за стенкой, и переживала, как бы феникс снова пожар не устроил.

Марк хоть и установил противопожарную сигнализацию, а тётушка Бони принесла фениксу ещё сладостей на случай, если в ночи проголодается, но Настя всё равно места себе не находила. Она мысленно перебирала варианты того, что ещё не предусмотрела. Это только на первый взгляд они о безопасности побеспокоились, а если подумать… Впрочем, лучше не думать, а то совсем страшно сделается.

– Надо было попросить у Марка радио няню, – тихо пробормотала Настенька, перевернувшись с боку на бок.

Яйцо ведь именно ей мэр вручил. Значит, она мать-хранительница. А вот с папками-хранителями не повезло. Один больно умный, второй вообще не понятно, чем занимается. Упёрся куда-то в тридевятое королевство и о «сыночке» даже не знает. А ему туда ни письма не отправить, ни носков тёплых не заслать.

Настенька только очень надеялась, что того запаса, которым снабдила, хватит на всех воинов.

И всё-таки, думала Настя, лупая сухими от недосыпа глазами в потолок, Филя – её питомец больше, чем на одну треть. И пока Жора не вернулся с доблестной победой, она должна заботиться о фениксе за двоих. Не перекладывать же половину трети заботы на Марка. Тот хоть и умный, но в каких-то других, неведомых Ташкиной областях, летает. Не надёжный человек. да и какой человек? Так, одноклассник.

Заснула заботливая блондинка, только когда за окном забрезжил рассвет. Да так крепко, что проспала утреннее кормление Фили. Зато по пробуждению тут же вскочила, и, как была в пижаме, так и рванула в соседние покои, на ходу напяливая тапочки.

– Филя! С добрым утром… – выкрикнула она, вбежав в опочивальню феникса.

И осеклась. В покоях оказалось пусто.

Настя на всякий случай обошла комнату, заглянула под кровать, под столик, обгоревший на половину, но никого не обнаружила. Она приблизилась к окну и, вглядываясь в серые тучи, громко крикнула:

– Филя, вернись! Ты же не мог весь за утро прогореть!

Но феникс и не думал возвращаться. Даже хвостиком меж туч не мелькнул.

– Ах ты курица обгорелая! – справедливо возмутилась «родительница». – Окорочок недоделанный! Я, значит, за него переживаю, а ему не горячо, не холодно.

Тогда Настя в праведном гневе бегом помчалась на улицу, и чуть не сбила идущую по коридору Лиру. Та от неожиданности выронила мешок, и по полу рассыпались шоколадки. Это Карасёв запасы оставил на всякий случай. Полная кладовка таких блестяшек. Вот Лира их и распотрошила, блестяшки эти активно собирая.

– Филя улетел! – вскрикнула Настя, стараясь не замечать попыток коллекционирования подруги.

Лира сначала бросилась собирать шоколад обратно в мешок, но тут до неё дошёл смысл сказанного.

– Как улетел? Куда? Его что, плохо кормили?

– Не знаю! – в глазах у Насти заблестели слёзы. – Может, ему не только еда нужна была? Но и… совет по взрослению? Я же не знаю ничего. Я инструкций к фениксам не читала. Думаешь, он меня осуждает?

Лира посмотрела на неё снизу-вверх, покачала головой:

– Виноваты всегда двое. Если один маленький и горит, значит можно переложить ответственность на второго. Как же Марк его упустил?

– А он тут при чём? – удивилась Настенька. – Он же мальчик. Куда им до забот? Они постоянно что-то собирают, воюют, спорят. Им не до мелочей. Потому все действительно важные дела на нас.

Подруга почесала нос, пожала плечами, а затем ответила:

– Ну, как при чём? Он же там опыты проводит в своей этой… раболатории.

– Где-где? – хлопнула Ташкина ресницами. Глаза прищурились, стали как две узкие щёлочки.

– Раболатории, – повторила Лира. – Кажется, так звучит. Рабов, наверное, производит. А потом Фениксом пугает, чтобы лучше работали. Помню, Хил крестьян так големами пугал. Понаклепает чудищ, а те так воют, что крестьяне и после захода солнца в поле трудятся.

– Да кого Филя напугать-то может? Он ведь маленький совсем! К тому же у нас в королевстве нет рабов! – напомнила Настя. – У нас все подданные равны. Равенство, товарищество, братство. И мысли исключительно о высоком!

– А, ну да. Но тогда зачем же Марку раболатория? – удивилась Лира.

– Лаборатория? – повторила правильно Настя, поправляя подругу так же, как её постоянно Марк. Пригодилось, надо же. – А вот это мы сейчас и узнаем. Вперёд, навстречу правде!

Настя помогла подруге дособирать шоколадки в мешок, и девушки вместе направились в кабинет Марка, который он так захламил экспериментальной техникой, что на кабинет помещение совсем перестало походить.

Именно тогда Ушаков переименовал кабинет в «лабораторию», о чём и заявляла табличка на двери. И даже прислугу внутрь перестал пускать, чтоб те ненароком чего-нибудь важного не сломали, пока уборку будут делать. Порядок он прежде всего в голове, а пыль – эффект побочный. Не до грязи, когда мысли важные.

В итоге такого размышления помещению из-за отсутствия порядка снова требовалось переименование. Например, в свалку или хотя бы склад. Но на складе всё хотя бы относительно-рассортировано. А свалка – несолидно звучит.

Только ради феникса Марк разгрёб один из столов, и теперь на нём гордо восседал Филя, буквально присев на зад и сыто икая. Клюв перемазан в коричневом. А на полу валялись обертки от конфет.

Сам Ушаков сосредоточенно наблюдал за прибором с небольшим экранчиком, на котором отображались цифры.

Девочки открыли дверь, и Филя подпрыгнул, засветился ярче, захлопав крыльями. Обрадовался, значит. А может и возмутился. Знаки пока двояко толкуются. Тут наблюдение нужно.

– Что ты здесь делаешь? – строго спросила Ташкина. Не у Фили, конечно. А то действительно психиатрическое отделение создаст чернявый. Чисто из вредности. Она самым своим строгим взглядом смотрела на Ушакова, который, по её мнению, являлся всему виной.

– Чего надо, того и делаю, – ответил он, даже не поворачиваясь.

Лишь когда Лира вошла, улыбнулся, кивнул. Но затем снова сделал важный вид, показывая, что работает.

– Ты чего? – спросила Настенька и указала на прибор в руках Ушакова. – В Филечку этой штукой тыкал?

– Ничего я не тыкал, – не отрываясь от прибора, ответил Марк. – Я светимость замеряю. Как показали эксперименты, феникс ярче светится не только от сладостей, но и от настроения. Хочет – светится, а не хочет – не светится. А если его напугать…

– Я тебе напугаю! – вскрикнула Настенька. – Я тебя так напугаю, что сам засветишься как новогодняя ёлка!

– А разве ёлки светятся? – удивлённо пробормотала Лира, но на её слова никто не обратил внимания. Оно и понятно, оба такими важными делами занимаются, что им не до ёлок. Но раз Настенька сказала, что светятся, значит, так тому и быть. Хоть сама Лира такого никогда не замечала. Ни ёлки, ни деревья в лесу почему-то не светились. Разве что, если их поджечь.

– Вот, – отстранился Марк и указал на кучу оплавленного хлама. – Если напугать, он огнём плюётся. Мини-дракон такой. И я не специально! Просто он многих вещей боится. Маленький же. Кастрюля вот оплавилась, когда мышь увидел. А она всё-таки была из металла. То есть температура его дыхания была под тысячу градусов. Он же круче строительного фена! Горн на ножках!

– А мышь? – взволновано спросила Лира. – Как она отнеслась?

– С ней всё хорошо… Превратилась в пепел. Но мои экспериментальные модели – тоже, – с сожалением взглянул Марк на кучку обгоревшего хлама то ли от мыши, то ли от техники – теперь-то уже одно от другого не отличить.

– Филечка, – протянула Ташкина руки к чудо-птице. – Совсем тебя этот недоученный замучил. Пойдём со мной, я тебя погулять выпущу. Детям нужно прогуливаться. Чтобы спали крепче. И ели больше.

– А он, кажется, подрос, – заметила Элира. – Растёт не по дням, а по часам.

Феникс расправил крылья и показал себя во всей красе. Словно говоря: «Глядите, какой я большой и сияющий».

Искорки пробегали по краешкам крыльев, падали на стол, но тут же затухали, не оставляя следов.

– Интересно, до какого размера растут фениксы? – пробормотала Ташкина. – Может, нам ему сарай выстроить? Ну, жилище для куриц-плюс.

– Курятник, что ли? – усмехнулся Марк. – Я бы два выстроил. Тебе и ему. Но боюсь, ему каменный придётся делать. А то сгорит при первом появлении мышей.

Настя упёрла руки в боки, затем щёлкнула пальцами, и на Марке появилось розовое платье в белый горошек. Красивое такое, с оборочками.

– Но-но! Я за работой! – напомнил Ушаков. – Мне не до моды. Я не модный, я… умный!

Лира усмехнулась. Она любила горошек. И вообще не понимала, чего это Марку не нравится? Красивое же платье, она бы и себе такое хотела. Затем вытащила шоколадку из мешка, сняла обертку и отдала Филе. Тот проглотил батончик целиком и довольно каркнул. По крыльям пробежали рыжие языки пламени.

– Кажется, он ещё больше стал, – заметила Настя. – Я только моргнуть успела.

– Нет, просто засветился ярче, мозг обманут, – ответил Ушаков. – Пошла химическая реакция, кажется.

– Магическая реакция? – уточнила Лира. – А это не больно?

– Раз не кричит, значит, нет, – кивнул Марк и добавил. – Я тут кое-какие расчёты провёл.

Он вытащил лист бумаги, на котором был схематично изображён феникс, а ниже были начертаны цифры и знаки, которые только сам Ушаков и понимал. И то не всегда.

– Филя у нас законы сохранения энергии не нарушает. Сколько шоколадок съел, столько люменов и выдал.

– Филя, ты зачем Люмена выдавал? – наморщила лоб Ташкина, как мама, что поучала ребёнка. – Нельзя ябедничать!

Ушаков сделал жест «рука-лицо», покачал головой и ответил:

– Эх, физику надо было в школе учить. Вот, – заявил Ушаков и указал на прибор с экранчиком. – Эта штука световой поток замеряет и ещё там всякое творит без всякой магии. В общем, я подсчитал, все цифры сходятся. Вот здесь у меня уравнение сходится. Светимость, проинтегрированная шоколадками.

– Ты давай тут умными словами не разбрасывайся, – пробурчала Настенька. – А то на каблуки с кроссовок пересядешь. Это ты на горожан впечатление производи, а нам говори ясно и понятно. Как своим. Но… попроще.

– Кстати, первые каблуки мужчины и носили, – заметил Марк. – Чтобы лужи не собирать, да стоков помойных по улицам избегать. Да и в седле со стременами так удобнее держаться.

– Ну, ты меня ещё и историей грузить вздумал? – возмутилась Ташкина. – Ты мне ещё про шляпы расскажи!

– А чего про них рассказывать? – хмыкнул Марк. – Широкополосные шляпы, например, активно использовались в Европе, чтобы помои, которые из ведра на голову в узких улицах горожане сливали, на одежду не попадали. А так шляпу снял, смахнул и иди себе дальше.

– Да у нас тоже скоро внутренняя канализация переполнится, если трубы дальше за город не отведёшь. Займись строительством!

– Я. Занят. Фениксом. И магическими теориями, – ответил почти по слогам чернявый исследователь.

Но тут Марк поймал восхищённый взгляд Элиры и понял, что хоть на неё впечатление произвести удалось. Девушка с интересом разглядывала загадочные знаки, которыми Ушаков исписал бумагу. И рисунок у него очень даже ничего вышел. А ещё историю знает. И даже немного в моде разбирается.

– Короче, у феникса магия своя собственная, – заключил Марк. – Он сам весь из магии. И сам её производит.

– Тоже мне, новость, – фыркнула Ташкина. – Я это и без твоих приборов знала, что Филечка у нас самый что ни есть волшебный.

– Филечка-то волшебный, а, вот, мы с тобой, Настенька, не своей силой пользуемся, – вздохнул Марк.

– Это ещё почему? – высказанная Марком мысль ей совершенно не понравилась, даже обидной показалась.

– Заёмная сила, – вдруг произнесла Элира.

– Заёмная? – не на шутку перепугалась Ташкина. – Это как кредит, что ли? Потом с процентами отдавать?

– Помните легенду? – снова заговорила Лира. – Про Ондулая. Они ведь с Андалаем братьями были. Только один маг, а другой – нет. Но родились-то одинаковыми. Так вот, то легенда. А есть ещё сказка. Мне её тётушка Бони рассказывал. Там говорится, ещё до Великого Разделения Ондулай завидовал трудолюбивому Андалаю, но сам делать ничего не хотел. Однажды шёл Ондулай и думал, у кого бы силу попросить такую, чтоб самому ничего не делать, а всё само ладилось?

– Ой, кого-то мне это всё напоминает, – хмыкнул Марк, недвусмысленно посмотрев на Настеньку.

Та хмыкнула в ответ, и к платью учёного добавился корсет.

– А его кто и зачем изобрёл?

– Я не знаю, – признался Марк и повернулся к Лире. – Так что там дальше было?

– Так вот, вдруг с неба упала звезда, – продолжила подруга и подопечная. – Не так, как обычно звёзды падают и сгорают. А та звезда прям до земли долетела. И лес от этого вздрогнул, говорят. Ондулаю любопытно стало. Добежал он до того места, где звезда упала, и увидел чёрную бездну прямо посреди леса. Наклонился он, чтоб в дырку ту безразмерную заглянуть, а к нему сияющая паутинка как выпрыгнула! И самого в бездну утащила.

– Как это утащила? – возмутилась Настенька. – Это уже какие-то космические пришельцы пошли. Так неинтересно.

Марк молча толкнул её в бок. Ташкина сморщила недовольно носик, но замолчала. Ей и самой сказку интересно дослушать было.

– Долго ли пребывал там Ондулай, никто не знает, – снова продолжила Лира. – Только вернулся он, когда уже бездна затянулась почти. Выбрался из ямы и понял, что силу волшебную от бездны получил. Магию. А паутинка сияющая хоть и стала невидимой, навсегда его с той бездной связала. Вот.

– Ну… и что? – покачал головой Марк. – Это ничего не объясняет. Да и на примере феникса мы уже выяснили, врут ваши сказки. Никакой уголь ему оказался не нужен.

– А эта, может, не врёт сказка, – возразила Настя. – В легенде про «Великое Разделение» если тонкий мир упоминается, то это логично. Значит, оттуда магию мы и берем. Из тонкого мира. Добавь её в уравнение своё, может, тогда сойдётся.

– Это что ж получается, мы тоже какой-то паутиной с тонким миром связаны? И магию оттуда качаем, как по проводам? – Ушаков даже рукой над головой провёл, чтоб проверить, не подключены ли к нему какие-нибудь невидимые нити. Но ничего не почувствовал. – Может, в другом спектре их увидеть можно? В ультрафиолете там или под рентгеновскими лучами? – пробормотал он. – Надо новые эксперименты провести.

– Вот и проводи. А мы пока Филю выгуляем. А то замучил уже бедную птичку своими опытами.

– Да иди куда хочешь, – ответил Марк и гораздо тише добавил. – Только переодень меня. Я парень простой. Штаны не подворачиваю, по размеру ношу.