4. Глава 2

Подо мной мягкий ковёр. Сижу. Пытаюсь собраться. Не с мыслями, не эмоции обуздать, а хотя бы просто собраться и встать. Просто встать!

Сглатываю, цепляюсь рукой за подоконник и рывком поднимаю себя.

Пиздец. Что за слабость? Это от той хуйни, что он меня напичкал? Или от того, что я не жрал два дня? А я ведь и правда не жрал. Вчера — или когда это было? — волновался так, что кусок в горло не лез. А потом… потом…

Блядь. Пить хочу.

Обвожу глазами комнату и замечаю на столике графин. Шкандыбаю к нему. Графин оказывается стеклянным и тяжеленным. Или это у меня руки всё ещё ватные?

Да ёбаная ж срань!

Снимаю резную пробку, пытаюсь налить воды в стакан. Но выходит хуй. Стакан почему-то с грохотом опрокидывается на стол, а графин я умудряюсь не уронить только каким-то чудом.

Пиздец.

Закусываю губу, снова беру стакан и тут в комнату врываются…

Я даже не сразу их узнаю.

Двое-из-ларца. Только теперь они в костюмах да при галстучках. Солидные такие.

Бля-адь.

А вот и мои охраннички. Их ко мне ведь с самого начала приставили. С первого дня, считай. Не-ет, я не просто долбоёб, я долбоёбище! Как? Как можно было не замечать, что они за мной следят? Ну вот как? Ебанько слепошарое.

— Ярослав, всё в порядке? — басит Гриша.

Чё? «Ярослав»? Это с какого праздника я у них «Ярославом» вдруг стал? Или официальные охранники официальной подстилки босса должны с ней типа вежливо разговаривать?

Заебись.

Пока я разглядываю их, Паша быстро подходит ко мне, вынимает из рук графин, ловко наливает воду в стакан и протягивает мне. Обхватываю его двумя руками и жадно пью. Стараюсь не смотреть на охранников. Ощущение хуёвости захлёстывает с головой.

Они знали. Они с самого начала всё знали. Да блядь, все всё знали! Знали и молчали, глядя, как играются с глупой птичкой. С маленьким человечком, который годен только на то, чтобы ноги раздвигать.

Руки начинает трясти мелкой дрожью, и я вцепляюсь пальцами в стакан.

— Ярослав, может, присядешь? — предлагает Гриша. — Тебе бы отдохнуть ещё, поспать.

Через силу усмехаюсь.

Какие ж заботливые, блядь, все. Аж наизнанку выворачивает.

— Спасибо, выспался. Какое сегодня число?

— Первое, — отвечает Паша, и вынимает у меня из рук стакан, потому что он начал как-то опасно накреняться.

— Ну с Новым годом, что ли.

Мне и правда хочется лечь. Лечь и умереть. Да хотя бы просто провалиться в сон. Уйти нахуй из этой реальности хоть на время. Но я не могу себе этого позволить. Я не могу быть слабым. Не могу. Если я сейчас расслаблюсь, то всё. Поплыву, растекусь, сломаюсь. Сдамся.

Нельзя!

Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть!

Сжать кулаки, стиснуть зубы, поднять голову, смотреть им в глаза и вот так стоять. Один, голый, весь в отстойных блядских засосах. Маленький, слабый, смешной. Смешной, да? Смешно вам, сволочи? Что, блядь, глаза отводите? Я же смешной. А ещё у меня задница охуенная. Меня на капоте разложить можно. Это же круто. Взять человечка и разложить его на капоте. Похуй, что там с человечком. Главное, свою хотелку удовлетворить.

— Ярослав… ты это… — говорит Гриша, глядя немного в сторону. — Если голоден, то сейчас распорядимся — через пять минут всё готово будет.

Еда. Есть хочется просто пиздецки. Но я не могу. Нет, я не собираюсь морить себя голодом, но вот конкретно сейчас не могу. Не могу себе это позволить. Мне кажется, что если съем с этого барского стола хоть что-нибудь, это отравит меня, надломит. А я должен сохранить себя, свою целостность, те жалкие ошмётки, что от меня остались.

— Не голоден, — отвечаю я, не опуская взгляда, и это почему-то нехуёво так давит на них, на этих двух амбалов.

— Тогда… эм… — снова басит Гриша. — Мы можем показать квартиру.

— Отлично. Показывайте, — киваю я и шагаю к двери.

Только мои охраннички отчего-то тормозят.