2. Глава 1

Желудок скручивает спазмом, и я сжимаюсь, подбирая колени к груди. Лежу, пытаясь унять дурноту.

Где я? Он напоил меня дрянью? И перевёз? Куда? Что это за место? Что это за пиздец? Я не хочу. Разбудите меня!

Но никто не будит, только пузыри тихо булькают в аквариуме и постепенно унимается дурнота.

Делаю попытку сесть и сразу понимаю, что тело — это вата, пронизанная нитями боли. Превозмогая слабость, превозмогая боль, я всё-таки встаю. Держусь за стену, оглядываю себя и дрожу.

Из одежды на мне только кружевные трусы, поэтому отлично видны засосы и следы укусов. Они повсюду. Я полностью покрыт ими. На мне ни одного живого места.

Пиздец. Ебанутый маньяк. За что? Почему я? Почему меня?

Отметаю все мысли прочь и, выдохнув, шагаю к окну, отдёргиваю шторы.

Я надеюсь увидеть хоть что-нибудь, что поможет мне сориентироваться, понять где я, но за окном меня встречают заиндевелые деревья, аккуратные парковые дорожки, а далеко за ними какое-то помпезное пятиэтажное здание. И больше ничего. И хуй поймёшь, где это находится.

А на что я вообще рассчитывал? Что там где-нибудь будет написано название улицы и что мне удастся выбраться?

Выбраться…

Рука на автомате ползёт к оконной ручке, дёргаю её, раз, другой, но она не поддаётся. Заблокировано.

Ха-ха.

А чего я ждал? Чего мне вообще теперь ждать? Кто я теперь?

Кто?

Сзади раздаётся короткий стук, и я резко оборачиваюсь.

В проёме двери стоит он — Аллигатор, Крокодил, Дамир. Человек, в чью тачку я вписался. Мудак, что повесил на меня охуенный долг, заставил стать шлюхой в его борделе, а потом трахал меня, называясь другим именем, обманывая, играя в свои мутные игры. Просто играясь мной, как куклой, как…

Воздуха не хватает, начинаю задыхаться. А он в считанные секунды оказывается рядом, сгребает меня своими ручищами, прижимает к себе. Голой кожей ощущаю фактуру ткани дорогого костюма, это будоражит нервы, и дыхание странным образом восстанавливается.

— Думал, ты ещё поспишь, хотя бы до вечера, а ты уже на ногах, Ярик, — улыбается Дамир, по-хозяйски гладя меня по спине. — Сильный ты у меня. Снотворное, и то не действует, как положено.

Значит, снотворное. Накачал-таки, чтобы не рыпался во время перевозки. Пиздец.

Упираюсь руками ему в грудь, пытаясь отодвинуться хотя бы на миллиметр, и выдыхаю:

— Где я?

Дамир хмыкает и гладит меня по голове.

— У меня дома, солнышко. Теперь ты будешь жить здесь.

Дома. У него дома. Притащил в берлогу. Запер в клетке.

— Может, ещё на цепь посадишь?

— Что за глупые фантазии?

— Глупые? Разве? — саркастически усмехаюсь я. — С чего же они глупые? Долг ты на меня уже повесил, ебаться с собой заставил и уже наручники надевал. Так что цепь на ноге будет следующим номером. Или ещё что-нибудь придумаешь. Интересненькое.

Лицо Дамира мрачнеет. Или как теперь его звать-то? Артур? Хозяин?

— Это были вынужденные меры, — без улыбки говорит он.

— Вынужденные? И кто же тебя вынуждал?

— Ты, солнышко, — просто отвечает он.

Я цепенею от такой наглости.

Хочется расшибить эту морду. В стену вписать и размазать, но сил хватает только на то, чтобы выговаривать:

— Я?! Я тебя вынуждал? Блядь! Интересно как? Нож к горлу подставлял? Или может, это я тебя шантажировал? Может, это у тебя была перспектива на органы пойти, если ебаться со мной не будешь? А?!

— Ярик, — Дамир сжимает мои плечи и слегка встряхивает, — я понимаю твоё состояние, но пожалуйста, успокойся.

— Понимаешь?! — беру я на октаву выше. — Да нихуя ты не понимаешь, морда хуежопая! И хватит! Хватит называть меня этим говном! «Ярик», «солнышко», «маленький»! Хватит! Называй тем, во что превратил: шлюха, подстилка, кукла для траха!

— Ярик! — рычит Дамир и стискивает своими ручищами. — Прекрати так говорить.

— Прекратить? Так может, ты мне ещё язык вырвешь, чтобы я совсем в куклу превратился и даже говорить не мог?

Предательские слёзы жгут глаза, но я всеми силами загоняю их обратно. Нет. Только не сейчас. Не перед ним. Я не могу унизиться ещё сильнее.

Лицо Дамира становится совсем страшным. Секунда — и он впечатывает меня в стену, вжимает своим телом, будто бы врасти в меня хочет. И я замираю. Как мышь, как кролик перед удавом. Шелохнуться не могу. Смотрю в его глаза, в эти космические дыры, и почти не дышу.

— Успокоился? А теперь выслушай меня, Ярик, — тихо, но очень чётко говорит Дамир, даже не говорит — чеканит. — К своему сожалению, сейчас я вынужден уйти по делам. Вернусь вечером. И тогда мы обо всём поговорим. А сейчас веди себя хорошо, маленький. Квартира в твоём распоряжении. Осмотрись, поешь. Если что-то понадобится, скажи охране или позвони мне.

Дамир проводит по моей щеке пальцами нежно, бережно, едва касаясь, затем погружает их в мои волосы, медленно поглаживает. Его нежность пугает ничуть не меньше, чем грубость, поэтому я, как заворожённый, смотрю на него. А он наклоняется, обнимая меня одной рукой за талию, и утыкается носом в макушку.

Это пиздец. Непроходящий, грёбанный пиздец. Но я даже сказать ничего не могу. Вообще ничего не могу сделать. Когда он такой, то сковывает меня одним своим взглядом, одним лишь дыханием. Я даже дёрнуться боюсь.

— Я-арик… — тянет Дамир, ведя носом по моим волосам, — так не хочется оставлять тебя сейчас, но дела не терпят отлагательств. Будь умницей и помни: ты всегда можешь со мной связаться.

Сказав это, он поднимает моё лицо за подбородок и впивается в губы, проникает языком глубоко в рот, а я лишь сжимаюсь и, затаив дыхание, жду, когда это прекратится.

Секунда, другая, пятая, десятая, но всё же он, наконец, отстраняется, выпускает меня из объятий.

— До вечера, солнышко, — и последний раз погладив по щеке, уходит.

А я, глотая воздух, молча сползаю на пол.