Глава 7

8 лет назад.

Дверь в комнату Аннабелль была закрыта. Вернувшись с работы, мама хотела накормить дочь ужином и по традиции пошла пригласить ее к столу.

За этой самой закрытой дверью девушка сидела на кровати и глядела прямиком в окно. Вдалеке виднелся густой хвойный лес, а позади выглядывали верхушки небоскребов. Небо застлано бисером звезд. Любимый вид Монреаля не приводил Аннабелль в чувство. Она погрязла в своих мыслях с головой.

В детстве ей казалось, что она и Уилл – лучшие друзья навсегда. Оставшись сейчас в полном одиночестве, Морган осознала, какой короткой бывает вечность.

– Аннабелль, детка, не хочешь поужинать? – громко сказала Лили, стучась в дверь.

Дочь не ответила. Услышала, но не ответила. Слова не выходили изо рта, будто девушка забыла вовсе, как их произносить.

– Детка, все в порядке? – взволнованным тоном спросила мама.

– Оставьте меня в покое, пожалуйста, мам. Я не хочу есть, пить тоже не хочу. Дайте поспать.

Аннабелль находилась в подавленном состоянии. Она прокручивала, словно фотопленку, сегодняшнее поведение Уилла и чувствовала себя невидимкой. Обида душила ее. Но еще больше душил вопрос: почему люди так меняются?

Несколько месяцев назад Воттерс не позволил себе бы и пятидесяти процентов тех выходок, которые вытворял сейчас. Что случилось с ним в Нью-Йорке? И почему он не говорит с ней? Может быть, Аннабелль стала ему неприятна? А может, он влюблен и не мирится со своим чувством?

Одну за другой откладывая версии в темный уголок своей головы, Морган пришла к самому простому ответу на свой же вопрос.

Он просто не хочет больше дружить с ней.

– Милая, мне звонила мама Уилла. Он был сегодня в школе? – не теряла надежды Лили, все еще стоя за дверью.

Белль посчитала невежливым держать мать за дверью и легким движением руки открыла ее.

– Да, мам, он был. А что она спрашивала?

Женщина погладила дочь по голове. Все рассказывать своей дочери она просто не имела права. Она не рассказала ей о том, что Уильям был у психотерапевта в Нью-Йорке, и то, что он прописал ему антидепрессанты. Она не рассказала ей о том, что его пьяного до потери контроля забирали в полицию. И тем более, она не сумела рассказать ей о том, как плачет мать Уильяма ежедневно, умоляя сына вернуться к нормальной жизни.

– Он не пришел домой до сих пор. Кейтлин волнуется за него, подумала, вдруг он у нас.

Аннабелль развела руками. И произнесла то, что еле-еле могла представить раньше:

– Мы не общаемся больше, мама. Мы даже больше не говорим, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Детка, это все трудный возраст. Обязательно помиритесь, тебе нужно подождать.

Аннабелль пожала плечами. Она впервые попала в сложную ситуацию и нуждалась в одном их тех советов, которые она раздавала всем сама.

– Мам, просто у него новые увлечения, новая компания, в которую я не вписываюсь. Можешь сказать миссис Воттерс, что Уильям ушел к своей девушке.

– Детка, не драматизируй! Я прекрасно знаю, каково это – вот так терять друзей. – Миссис Морган присела на край кровати. – Ты взрослая девочка и, кажется, понимаешь, что Уильям, к сожалению, сейчас занят другим. Не потому что он тебя не любит или не нуждается в тебе, а потому что такой период в жизни, – говорила Лилиан ободряюще.

Морган внимательно слушала мать. В жизни есть вещи похуже, но думать о будущем, когда настоящее рушится, – это не самая лучшая опция.

– Мам, ты обещаешь, все скоро станет в порядке? – спросила девушка, облокачиваясь на плечо матери.

Она мягко улыбнулась.

– Конечно, малышка. Все будет хорошо. В любом случае, знаешь, и без Уилла все исправится. Доброй ночи, дорогая, – заключила женщина и, укрыв дочь одеялом, поцеловала ее в лоб.

– Доброй ночи, мама, – прошептала брюнетка и почувствовала, как в комнату к ней пришел сон.

Она сомкнула глаза. И по щекам потекли слезы.

***

На следующий день Морган проснулась вновь в разбитом состоянии. Голова болела, словно виски прострелили пистолетом еще ночью. Она кинула взгляд на календарь: десятое октября. День рождения Уильяма через десять дней. Первая мысль, которая возникла у нее за утро.

Только потом девушка заметила, как небо над Монреалем затягивается тучами, словно сигаретным дымом. Дождь обещал прийти позже. Морган кинула быстрый взгляд в зеркало на свое тело. По ее мнению, талия была слишком большой, бедра – широкими, а на животе и вовсе жир. Пора завязывать с едой.

Аннабелль надела на себя розовые брюки и белую блузку, почистила зубы, нанесла на губы капельку блеска и спустилась на первый этаж. Она держала улыбку каждую минуту, хотя в душе ее поселилась печаль.

На кухне оказался только Эмметт. Аннабелль прикинула, что Лилиан уже ушла на работу пораньше.

– Доброе утро, милая, – сказал отец, завтракающий яичницей с беконом.

Морган улыбался дочери во все тридцать два.

– Доброе, пап, – бросила Белль.

Она посмотрела на еду нехотя. Насыпала себе в чашку хлопьев, залила молоком и уселась за стол, глядя на наполненную тарелку. Зачерпнув хлопья ложкой, Белль сморщилась. Комок рвоты подходил к горлу. От внезапно возникшего чувства неприязни к еде девушка испугалась.

– Белль, ты в порядке? – спросил Эмметт, наблюдая за своей дочерью. – Ты неважно выглядишь сегодня.

Аннабелль отрицательно покачала головой. Чувствовала она себя ужасно, но оставаться дома ей совсем не хотелось. Не хотелось расспросов от отца и тревог матери. К тому же в последнее время родители стали часто ругаться между собой.

– Нет, просто... затошнило немного. Я постоянно завтракаю хлопьями, папа. Пора что-то другое начать готовить.

– Ну, это здравая мысль, конечно. Заеду сегодня после работы в пекарню и куплю тебе штруделей с сыром.

Аннабелль улыбнулась. В тарелке плавали хлопья, на которые девушка больше не могла смотреть.

– Хорошо, пап, спасибо. Где мама?

Мужчина стыдливо опустил глаза.

– Мы с ней немного повздорили с утра, она убежала на работу, но, думаю, букет цветов и бутылочка шампанского исправят положение. Как думаешь?

– Было бы здорово. Отличная идея, – буквально механически выдала Белль и встала из-за стола.

Больше ей делать там было нечего. Ее опять ждала дорога через пролесок и школа, а потом возвращение домой.

– Удачи тебе в школе, Аннабелль! – крикнул отец. – Не забудь зонтик. Днем, может быть, будет дождь.

Накинув на себя свой плащик, Морган вышла из дома и побрела в гимназию через лес. Пожалуй, ей хотелось поговорить с Домиником и узнать его поближе. Этот парень казался Белль родственной душой. Мирта и Ингрид – напротив. Девушка всегда ощущала двуличность с их стороны. Каждая популярная девочка двулична, все они стараются стать «своими» везде.

Морган популярность не грозила. Девушка, скорее, забиралась в лагерь нейтралитета. На ссоры с кем-то Аннабелль плевала, ведь в школу ходят для получения новых знаний, а не для выяснения отношений. Именно эти рассуждения убедили Аннабелль перестать так сильно обращать внимание на поступки Уилла и расслабиться.

Через десять минут Аннабелль увидела раскрытые двери гимназии. Около входа, на крыльце и на газоне сидели некоторые ребята, разговаривали и смеялись.

– Эй, Аннабелль! – Доминик не заставил себя ждать.

Девушка обернулась и увидела Шантильона, стоявшего около входа в школу. Аннабелль рассмешил наряд приятеля: шарф, которым он замотался, был слишком огромным даже для такого высокого юноши, каким был Доминик.

– Привет, – подоспела девушка, – классный шарф.

Шантильон улыбнулся.

– Спасибо, бабуля прислала из Торонто. Там сейчас знатно похолодало. Как твои дела, Аннабелль? Бледная ты какая-то. Давно кушала в последний раз? – все так же сохраняя улыбку, спросил он.

Белль посчитала, что в последний раз она хорошо и плотно ела три дня назад. Просто не замечала голода.

– Сегодня ничем не завтракала, не очень хорошо себя чувствую, – девушка решила не лгать.

– Это ты так из-за Уильяма убиваешься?

Морган только хотела открыть рот по поводу этого человека, как разговор двоих прервал звонок, раздавшийся внутри. Аннабелль и Ник опоздали. Не заметили, что оба подошли на уроки позже, чем нужно.

– Черт, – выругался Шантильон, – пошли счастья пытать, Морган. Может, нас пустит миссис Керт, а может, и не пустит. Но ладно, у тебя вид ужасный, ты можешь сказать, что все утро блевала. А я-то что скажу?

Они, даже не снимая верхней одежды, побежали наверх, в кабинет истории.

– Короче, давай ты стучишь, а я говорю, – быстро пробормотал Дом.

Аннабелль открыла дверь.

– Его последователь Шамплайн основал в долине реки первую французскую колонию-поселение, названную Квебеком... – рассказывала увлеченно миссис Керт, но, увидев стоявших в дверях Доминика и Аннабелль остановилась.

Одноклассники любопытно глянули на ребят. На уроки этой женщины опаздывали крайне редко.

– Миссис Керт, извините, можно войти? – виновато сказал Шантильон.

Керт скрестила руки на груди. Взгляды, стянувшиеся к Аннабелль, заставили девушку сжаться от стеснения.

– Так-так, Морган и Шантильон, очень интересно. Для начала я хочу послушать причину вашего сегодняшнего опоздания. А потом, если она окажется достаточно весомой, я впущу вас. Если нет, то посидите в коридоре, зато узнаете, что опаздывать не хорошо.

– Понимаете, миссис Керт, Аннабелль так рвало с утра. У ее тетушки вчера был день рождения, они угощались тортом, но, видимо, моя подруга плохо переносит сладости. Видите, какая она бледная? – блистал красноречием блондин, слыша смех одноклассников.

В прошлом классе все знали, какие байки Доминик может придумать только для того, чтобы не попасть впросак.

– Очень любопытно. Послушайте, Шантильон, я не знала такого медицинского показания раньше. Нужно обязательно оказать сопровождение, если вашей очаровательной подружке нездоровится?

– Миссис Карт, он просто помог мне, дал лекарства, вот мы и задержались. Доминик – отличный друг, – мягко заметила Аннабелль и заслужила улыбку от ненавистной всеми учительницы.

– Снимите верхнюю одежду, а потом садитесь, Морган и Шантильон. Еще одно опоздание – вычет баллов из рейтинга, заметьте, – строго пригрозила женщина.

Доминик, еле сдерживая смех, рухнул на стул, позади Аннабель. Надо же было разыграть такую комедию на пустом месте.

Весь час Аннабелль не слушала историческую лекцию, а смотрела на Ингрид Герц, сидящую перед ней, болтающую ногами. Одетая в черное короткое платье, девушка выглядела очень эффектно. Медно-рыжие волосы, перекинутые на одно плечо, неброский макияж – все взгляды прикованы к ней.

Когда прозвенел звонок на перемену, ребята окружили Аннабелль и Доминика, расспрашивая их об утреннем происшествии.

Естественно, правду они рассказали: Аннабелль не тошнило, а Дом не приносил таблеток. Они просто заболтались на входе у школы.

– Аннабелль, крошка, привет-привет! – Герц чмокнула девушку в щеку.

– Привет, Ингрид. Как дела? – спросила Аннабелль у нее.

Честно говоря, Белль понимала: дела у нее отлично, а особенно в личной жизни.

– Может, пойдем, выйдем во двор, поболтаем? Надо проветривать мозг, у нас ведь пара французской литературы следующая.

– Да, отличная мысль, давай.

Девушка накинула на себя свою красную замшевую куртку и, взяв одноклассницу под руку, спустилась вниз. Аннабелль видела, как Герц достает из сумки зажигалку и сигарету, так что свежим воздухом здесь и не пахло.

– Ты так смотрела мне в спину, Белль, всю историю. Что-то случилось? Может, я чего-то не знаю? – поджигая сигарету, спросила рыжеволосая.

Аннабелль добродушно улыбнулась. Она не желала девушке ничего плохого. Ингрид на вид была обыкновенной стервой, которая в подростковых фильмах нравилась всем из-за своей классной внешностью и харизмы. Аннабелль же Герц казалась намного глубже и сложнее, чем очередная злодейка из популярного сериала.

– У тебя красивое платье, Ингрид. Тебе идет. Извини, если заставила чувствовать тебя нехорошо.

Ингрид ухмыльнулась в ответ. Естественно, она обожала комплименты, но делать их ей было вредно. Тема сразу была переведена.

– Мы вчера с Уиллом так повеселились, – совершенно спокойно заявила она, – ты к нему вчера заходила в гости? У него сексуальный братишка, Рональд, кажется.

Морган почувствовала, как рвотный позыв приближается ко рту. Значит, за закрытой дверью Уилл развлекался все-таки с Ингрид.

Герц весьма изящным движением стряхнула пепел с кончика сигареты и вновь погрузилась в дым.

– Нет, нет, да, но... Наверное, это хорошо, – опустив глаза, спутанно сказала Морган, – он Ронан.

– Аннабелль, не делай из себя дурочку, солнышко. Я же видела тебя вчера у него дома, – ядовито произнесла Ингрид.

Лицо Морган по ее ощущениям должно было в этот момент покрыться красными пятнами от смущения.

– Но... я не специально, Ингрид. Я старалась быть вежливой.

– В понятие «вежливость» входит ложь? Не знала об этом, – парировала рыжеволосая, – ты меня еще и стервой назвала. Кошмар!

– Прости, Ингрид, я не специально. Прости, – извинилась Аннабелль тихо.

Для нее подобное поведение одноклассницы казалось совершенно нахальным. Герц улыбнулась, это больше напомнило хищнический оскал.

– Красавица, перестань размышлять, как маленький ребенок. Мы уже давно не в детском саду. Мы в старшей школе. Это время уйдет, ты его упустишь и будешь несчастной. Сечешь? Кроме того, когда я только тебя увидела, мы договорились, что я буду милой к тебе, а ты ко мне. Наш договор расторгнут?

– Секу. Ингрид, что за ерунда такая с тобой? Я извинилась перед тобой.

– Ого, какие фразы! Аннабелль, следи за своим ротиком, – огрызнулась Герц и выкинула окурок, придавив его к земле ботинком, – я тоже могу начать не следить за своим, крошка.

Не став дожидаться и малейшего ответа от Морган, она быстрыми шагами направилась в сторону гимназии. Девушка, между прочим, училась, получая отличные отметки.

Белль осталась одна и присела на скамейку. Ветер становился сильнее и сильнее с каждым днем, оборачивая осень в зиму. Десятое октября на календаре давало о себе знать. Закутавшись в плащик, Аннабель задумалась о том, что будет дальше. Как жизнь заставит ее повернуть и на какую дорогу выйти? И почему Ингрид оказалась такой лицемеркой?

Звонок на урок позвал брюнетку внутрь. Продрогшая насквозь, она побежала в школу слушать французскую поэзию.

Наше время.

– Как тебе спалось, дорогая? – первым делом с утра Аннабелль услышала голос Ронана Воттерса, лежащего рядом с ней.

Эту ночь они провели в разных постелях. Все еще друзья, все еще не нарушали чужих границ.

– Доброе утро, Ронан. Спасибо тебе, ты очень любезен, – ответила она, сладко зевая.

– Я не очень хорошо готовлю, но тебя ждет пицца. Ее привезли полчаса назад.

Аннабелль просто наслаждалась обществом этого мужчины. Она смотрела на него с обожанием. Если бы они встретились хотя бы пару месяцев назад, Ронан Воттерс уже стал бы ее трофеем. Здесь, в Монреале, Аннабелль взялась за голову. Ронан – просто друг, не больше. Глядя на него, Морган припоминала образ, который прежде рисовала ей Лилиан. Мама убеждала дочь в том, что настоящий мужчина всегда силен, крепок и позаботится о любой женщине, что окажет ему внимание.

– О боже, это очень мило, но я не завтракаю, – слегка понуро заметила Белль.

Ронан почесал рукой в затылке и ухмыльнулся. Подруга всерьез отказывалась от еды уже который раз.

– Точно не будешь? У тебя нездоровая худоба, – мягко напомнил ей Рон.

Пищевые расстройства. Естественно, Морган знала об этом. Даже лечилась, но периодами ей казалось, будто былую любовь к еде уже не вернуть.

– Я знаю, Рон. Давай не будем об этом. Все в порядке. Все хорошо, – отчеканила она привычно, почти монотонно.

Так хочет она, чтобы кто-нибудь рассказал ей о том, что такое «все в порядке» и что в себя включает «порядок»?

Рон пропустил все это мимо ушей. Он просто любил девушку, стоящую напротив, просто любил ее. Не было важным, сколько она весит, сколько ест и спит. Она сама выбирает себе жизнь. Если делает такой выбор и ничего не меняет, значит счастлива. Аннабелль почувствовала резкую сухость во рту. Никотин в ее организме искал нового дилера. Руки девушки потянулись к крохотной сумочке, где лежала пачка сигарет.

– Рон, где я могу покурить? – вежливо спросила девушка.

Воттерс не терпел вредных привычек. Он всегда вел здоровый образ жизни, и, когда Аннабелль показала ему сигареты, Рон недовольно скривился.

– Может, в ванной? – неуверенно промямлил парень.

Белль захлопнула дверь и включила потолочные светильники, освещающие просторную ванную комнату. Джакузи, занимающее довольно большое пространство, зеркало на всю стену и белый, бесконечно белый кафель, белые стены и белый потолок. Вычищены до идеального состояния, словно экспонаты в музее.

Она пустила воду в небольшую раковину и зажгла сигарету. Комната мгновенно наполнилась дымом, и организм Морган наполнился никотином. Она выдохнула, словно выпила быстродействующие анальгетики, и боль утихла за долю секунды.

Раз. Два. Три. Третья затяжка. Пепел осыпается на белоснежный кафель.

Подняв голову вверх, Аннабелль заметила Ронана, отражающегося в зеркале. Воттерс-старший стоял, облокотившись о дверной косяк, одетый в голубые джинсы, белую рубашку в полоску и ботинки.

– Как тебе ванная комната? Понравилась? – сказал парень, наклонив голову.

– У тебя чудесная квартира, Ронан. Ты очень гостеприимен.

Он смущенно улыбнулся.

– Не хочешь наконец позавтракать и пойти прогуляться? Пока дождя нет. А потом мне нужно уехать по делам.

Аннабелль не очень охотно запихнула в себе кусок Маргариты, запив ее утренним латте. Морган усмехнулась и, одевшись, решила-таки прогуляться с Ронаном. Кто знает, когда они опять встретятся и встретятся ли вообще?

На улицах Монреаля гулял здоровский ветер. Он путал золотистые волосы девушки и, как обычно, больно бил ее по лицу. Высокие сосны, каких в этом городе были тысячи, слегка пошатывались. Люди окутывались. Весна в этом году не несла тепла. Белль давно поймала себя на том, что замерзает незамедлительно. Она дрожит от холода. Ронан позволил себе взять девушку под руку.

– Ну, пойдем, можем сходить в Дорчестерский сквер? Ты любила там гулять. К тому же это всего займет две минуты ходьбы отсюда.

«Как интересно, – подумала девушка, – он знает меня лучше, чем я сама».

– Ладно, давай, но ты расскажешь мне про Уилла. Как он там? Я ничего не знаю.

Ронан кинул явно неравнодушный взгляд на свою подругу. Неужели ее до сих интересует пьяница Уильям?

– Что тебе рассказать... Насколько говорила мне мама, у него есть невеста – Франсис. По ее мнению, она несносная. Все время болтает и не знает даже того, как сделать бутерброды. Этакую девицу подхватил наш братец в Париже пару лет назад. Мама рассказывала еще о том, что он работает журналистом в одной из политических газет Канады, не задумывается о своем будущем и замкнут в себе. В последнюю нашу встречу, года три назад, он еще был не так угрюм, как сейчас. Сейчас, говорят, у него не лучшее эмоциональное состояние. Жизнь не идет, а он не хочет ничего менять, – заключил Ронан.

Они приближались к скверу. На небе объявились свинцовые тучи, обещающие захватить с собой дождь.

– Я бы хотела поговорить с ним по душам, но он не настроен на разговоры, – грустно заметила девушка.

– Нужно уметь подстраиваться под жизнь. У тебя вон как жизнь изменилась, ты научилась жить иначе, а Уилл – нет. Ты разочарована в нем, а он – в своей жизни. И еще ты вся в мурашках, замерзла. Я не должен такого допускать.

Он снял с себя свое бежевое пальто и накинул на плечи Аннабелль. Принцесса согрелась моментально.

– Спасибо, Ронан. Кому-то повезет с мужем. Когда я останавливалась в Лондоне четыре года назад, видела твоего брата. Он шел, увидел меня, замедлил ход и смотрел мне прямо-таки в глаза. А я ничего не ответила. У меня как будто язык отсох. В глазах Уильяма не было никакого счастья. В них вообще ничего не было. Пустота. Зачем он врал мне, что так сильно счастлив?

– Потому что он кретин, Белль, – прошептал Рон.

Дождь нарушил привычный ход их прогулки. Он начался слишком быстро, слишком быстро разогнался, выливаясь на землю огромным потоком.

– Тоже не умею ее ценить, – прошептала девушка, подставляя лицо под капли.

– Дождя нам не хватало еще. Скверно, – заметил Ронан, – ничего не говорили об этом сегодня. А насчет жизни – делай что хочешь. Делай то, что приведет тебя к счастью. Пускай даже к сиюминутному удовольствию. Только позволь одно мне.

Воттерс поднял подбородок девушки указательным пальцем, сделав так, чтобы ее глаза устремились прямиком в его. Он подмигнул ей.

Ронан притянул Принцессу к себе. Их губы, наконец, соприкоснулись. Капли дождя, смешиваясь с каплями пота, бежали по дрожащему телу девушки. Она ощущала себя бегущей по раскаленной пустыне, когда Ронан дарил ей один поцелуй за другим. И небесная вода больше не казалась холодной и враждебной. Лишь скромное дополнение к их коротенькому роману.

Аннабелль проводила рукой по волосам Ронана, в то время как он гладил ее скулу.

Все это пятисекундная слабость. Интрижка на один момент. Пусть она вспомнит об этом позже.

– Тише, тише, мы должны остановиться, – прошептала Аннабелль, осознавая, что теряет контроль над собой.

– Как скажешь, – так же тихо прошептал Воттерс-старший, даря девушке последний поцелуй в щеку.

Белль обратила внимание на пунцовые щеки Рона. Черт возьми, он выглядит так, будто только что своровал из магазина жвачку. Все еще ребенок в душе. Девушка пригладила волосы рукой, вода лилась с них водопадом.

– Неловко получилось, наверное. Мне понравилось. Классно целуешься, – заметила она и кинула взгляд в сторону, ведь на шатена ей смотреть стало стыдно.

Один несчастный взгляд в сторону. Один чертов взгляд.

– Что-то случилось? – неуверенно спросил Ронан, глядя на совершенно растерянную подругу.

Но Аннабелль замолчала.

Это Адам.

Адам, стоящий недалеко от нее самой.

Глядящий на нее Адам.

Темнота поглотила его с ног до головы.

Черная одежда под цвет души. Черные мысли, клюющие его внутри. Его выпуклые ключицы, тело, вмещающее в себя бесконечное множество бессмысленных татуировок. Сейчас он смотрит на свою Принцессу и сходит с ума от боли, что ему пришлось испытать.

Ронан приобнял девушку за талию и прошептал, что ему пора. Морган осталась одна. Один на один с Адамом.

Он, чертовски промокший, устремился к ней. Все похолодело на тысячу градусов у девушки внутри, а голова горела, лихорадило. Приблизившись вплотную, Принц прошептал:

– Здравствуй, Аннабелль.