Глава 5. Искусство переговоров

— Значит… вдвоём? — низкий старческий голос звучал на удивление громко.

— Да, вдвоём, — ответил один из наёмников после того, как переглянулся с товарищем. — И что с того? Мы ждём плату.

— Нет, ничего, в принципе… Как? Мне присылали отчёты о десятках трупов всего-то на трёх этажах, а тут — пять, и всего двое людей… Мне было бы дей…

— Опыт и капля удачи, старик, — оборвал его на полуслове Хантер. — А вам следовало бы задуматься, прежде чем отправлять неизвестно куда полторы сотни детей.

Худощавая фигура в военной рубашке распрямилась и с некоторым презрением посмотрела на окровавленных охотников. «За мной», — головой скомандовала она. Тяжёлые сапоги неспешно, но широко шагали по залитому кровью полу, пока вокруг них бушевал ураган из рядовых солдат, выкидывающих трупы в открытое окно.

— Сколько вы убили?

— Около сорока.

Они подошли к тому самому окну и стали наблюдать, как рядовые медленно и монотонно выкидывают одну кровавую кашу и идут забирать другую. Палача трупов легко можно было распознать по ранениям: Джеймс стрелял очень аккуратно, практически искусно — небольшая дырка или две от автоматного калибра в районе груди и остальные травмы, нанесённые временем; работа Уильяма, как ни парадоксально, больше напоминала трупы героев войны, падающих на мины — обезглавленные под корень тела, изрешечённые дробью настолько, насколько это вообще возможно; оторванные выстрелом руки или ноги, которые приходилось нести отдельно, а из пробитых ножом голов даже спустя полторы недели то и дело капало что-то липкое.

— Не уверен, — ответил вдруг генерал, стоящий напротив окна. — Моё подразделение уже сбросило большинство тел, так что настоящего числа мы никогда не узнаем.

— Спроси любого, кто прибыл сюда за две недели до тебя, — они считали их куда чаще, чем ты, — по нескольку раз в день, когда сюда поднимались.

— Хм… Понимаете, думаю, тот договор, что заключил с вами сержант Хеллер в Теннеси… был немного… Думаю, чести ради, вы согласитесь, что он погорячился.

— «Чести ради»? Ещё бы ему не «погорячиться», — перекривлял его Виттима, — было сто пятьдесят человек, а осталось меньше тридцати. И это, кстати, с учётом того, что ваш солдатик «погорячился» и отдал вашу работу нам.

— Вы не… Количество людей сейчас не играет роли, напарник человека из Джонсборо, — ответил военный. — Дело в том, что договор, заключенный вами с моими людьми, нельзя считать честным — мы не можем отдавать вам ничего из необходимых отряду припасов.

— Во-первых, Джеймс, — ответил ему Хантер. — Во-вторых, ты прав, цена недостаточно высока — мы хотим половину вашего авианосца.

— Не играй с огнём. Ты среди моих людей, на моей базе, и ты не…

— Тебе напомнить, благодаря кому этот всё ещё набитый дерьмом небоскреб — твоя «база»? — помрачнев и опустив лоб, сказал старший. — Не благодаря тебе, который припёрся через полторы недели к своим избитым щенкам; не благодаря этим же «солдатам», которые летят катушкой от вида трупов и начинают стрелять в своих же — да, я в курсе того, что случилось в «Терминусе», ваша «военная тайна» — херня та ещё. Теперь оглянись: они — эти «твои люди», смотрят на нас, как на героев — на настоящий, мать его, пример для подражания. Залитый кровью, обмоченный гнилью и пропахший неведомым даже мне самому дерьмом пример. Если бы мы не взялись за это дело, то твои детки сдохли бы здесь за полторы минуты, вояка, пока ты бы просто оставался для них никем — голосом из рупора, пришедшим поаплодировать.

— Ты охренел, что ли?! — схватившись за кобуру, процедил сквозь зубы старик. — Мои люди — обученные профессионалы, кото…

— Не заливай! — перебил его уже молодой. — Мы с тобой вряд ли когда-либо ещё пересечёмся, так что нет смысла лгать или тешить своё эго перед нами. Твои люди — это кучка детей, которые до сих пор думали, что любой противник будет так же неподвижен, как и манекен, на котором они практиковались. Тренированные на разваливающемся атомном авианосце такой же кучкой детей, но постарше, они ни разу не выходили в грёбаный мир, а тут вы их выпускаете сразу на зачистку — не на разведку, мать вашу, а на реальную и неизбежную схватку с неизвестным им противником. Да таких уродов, как вы, на «Разящем» просто расстреляли бы, как бешеных собак, за одну мысль о такой идиотской идее!

— Откуда ты?..

— Или ты думал, что вся та теория, которую вы им впихиваете в голову шестнадцать лет, заменит им хотя бы месяц практики под присмотром? Как вообще?.. Хотя… Нет, нет, чёрт возьми… — на лице Виттимы застыла странная полуулыбка. — Вот их практика, да? Неужели ты решил, что все эти пацаны — те, которые останутся после адища, что ты им устроил — станут сразу закоренелыми бойцами?! Не свихнутся, не развернут пулемёт, как в Терминусе, на своих и не станут палить в них, видя перед собой ходячих, но станут матёрыми воинами и будут в порыве неизгладимой временем мести мстить «зедам» за своих павших товарищей?! Ingenuo idiota! Ха-ха-ха-ха-ха…

На лице человека с неизвестными ни Уильяму, ни Джеймсу нашивками выступала чистая ненависть. Покрывшийся жилами высокий лоб раскраснелся, серые глаза выпучились, а из полураскрытых потрескавшихся губ с порывами стремительного дыхания вырывалась слюна. Но, несмотря на всё это, рука его просто лежала на застёгнутой кобуре в то время, как пистолет Джеймса уже был направлен прямо на него — мужчина оказался быстрее. Рядовые — две пары парнишек, что таскали трупы, — замерли в удивлении. Поправив красноватый берет на коротко стриженных седых волосах, старик, который, вероятно, был на добрый десяток с лишним старше Хантера, выставил на согнутой руке вперед худощавый палец и уже собирался высказать всю ту гневную триаду, что зрела в его голове, а заодно — не потерять авторитет среди низших по званию.

— Ни слова, — тихо сказал Уильям генералу, убрав руку напарника с пистолетом в ней прочь. — Я знаю, что ты хочешь высказаться, мешок с костями, хочешь рассказать о своих фантомных подвигах в никогда не существовавшей войне. К чёрту. Взгляни на себя — ты зелёный, как сама трава, и даже бронежилет ты не носишь. Может, на хер тебя, а? Может, сделаешь нам одолжение и отправишь эту камуфляжную рубашечку с закатанными рукавами обратно на авианосец, в котором ты провёл всю свою сознательную жизнь? Брось, не делай такой взгляд: ты носишь пистолет в застёгнутой кобуре, твоя форма ни разу не была заплатана, на теле ни единого пореза, а при виде ходячих ты морщишься. Позор всех оставшихся военных — вот кто ты. Даже от условий сделки пытаешься уйти. Мы выбили всех мёртвых на пяти этажах, мы оцепили пять этажей, мы полторы недели шерстили город в поисках ларьков и схронов, которые были бы полезны твоим соплякам, и наносили всё это на карту — мы сделали куда больше, чем просто выполнили свою работу, а ты же в отместку пытаешься уйти от выплаты. Выполняй условия, или клянусь: мы с напарником легко устроим здесь второй Терминус — быстрее и эффективнее, чем тот свихнувшийся солдатик с пулемётом.

Наступила тревожная тишина. Убрав руку от кобуры, генерал твёрдо стоял на месте. Красный, словно его же берет, он всё пытался уравновесить своё дыхание, которое никак не хотело поддаваться спокойствию и холодному рассудку, сияющему в глазах обоих наёмников. Ладонь, сжатая в кулак, медленно заносилась на уровень груди. Хан отставил ногу немного назад, дабы увернуться в случае удара, но внезапно рука разжалась и мгновенно оказалась опущена перпендикулярно полу — по швам. Генерал, выпятив грудь вперёд и сомкнув ноги, готовился отдать следующий приказ. Впрочем, он медлил.

— Я жду, генерал.

— Рядовой Ирвин! — всё ещё раскрасневшееся лицо прокричало на весь зал команду, и парнишка, несший труп с кем-то на пару, уронил его и выровнялся во весь рост по стойке смирно. — Собрать «Гамму» в пентхаусе, выстроить «Гамму» в шеренгу, в основании шеренги «Гаммы» стать! Выполнять!

— Сэр, есть, сэр!

Побитые предыдущими зачистками мальчишки уже не дрожали от голоса своего предводителя, не горел огонь в их сердцах от боевых лозунгов, и не растягивалась улыбка от очередной победы. Единственное, что можно было разглядеть отчетливо, — небольшое пятно седины, что пробивалось в их уставших глазах.

— Сержант Хеллер, выйти из строя! Как вы все знаете, — начал он под молодое «есть, сэр!», — сержант заключил с этими двумя людьми довольно странную для военного времени сделку, по итогам которой два наёмника не только остались целы и невредимы, — Хантер тут же убрал руку от спины, перестав считать побитые или ушибленные ребра, — но и выполнили свою задачу, как подобает настоящим военным! — генерал сделал сильный акцент на предпоследнем слове, заставляя ребят краснеть. — Вы же подвели меня… Однако сделка есть сделка, по условиям которой они, — вновь презренно обводя рукой Уилла и Джея прокричал военный, — могут забрать всё, что есть у этой группы военных — у вас. Выбирайте, псы войны.

Уильям поднял высоко голову и из-под полузакрытых глаз посмотрел сначала на командира, а потом на напарника — нервничают. Обрезанная перчатка медленно потянулась к вене — его пульс по-прежнему спокойный. Опустив голову на нормальный уровень, он холодно окинул шеренгу, наверняка мысленно разрывающую их в клочья то ли от благодарности, то ли от ненависти. Где-то в середине строя он с самого начала заметил то, что ему было нужно, но решил оставить первый ход Джеймсу. «Пока что всё идет по плану».

— Ты же — часть команды? — спросил молодой наёмник у генерала — тот кивнул в ответ. — Переживаешь с ними все тяготы и невзгоды, так? — снова кивок. — Стало быть, ты и всё то, что у тебя есть, входит в часть сделки? — тот замер — в какой-то момент он понял, что его пытаются поймать в его же паутине, но было уже поздно — кивок. — Тогда я решил: мне нужны твои сапоги.

Уильям «Из Джонсборо» Хантер с искренним удивлением перевёл взгляд на своего товарища. Слегка отдёрнув того за плечо, он попытался вразумить его бушующий ум, но, только посмотрев в глаза, понял: нет там больше ума — мужчина попался на свою же удочку. «Сапоги», — это слово вновь отчетливо рассекло тишину в помещении. Не отводя взгляда от своего соперника, рядовой с нашивками генерала принялся неторопливо развязывать шнурки на тяжелой военной обуви пыльно-чёрного цвета. Говорят, что победить в поединке глазами — том, что идёт перед любой достойной дракой, — значит завоевать себе половину победы. В тот момент между молодыми и живыми зрачками наёмника проходил поединок против старых лишь на первый взгляд глаз генерала — обмен энергией, силу которой можно было почувствовать прямо в воздухе.

С приятным скрипом начищенной кожи отдёрнулся хлястик первого ботинка. Старик медленно вытащил из него ногу и с большой опаской поставил её на усыпанный осколками пол. Он выровнялся. Встал в полный рост лишь ради того, чтобы вновь согнуться — сделка была ещё не выполнена. Напряжение витало в комнате, заполняло уши противным шипением и заставляло ладонь запотевать от давления, а реденький шёпот, что раздавался из-за спины генерала, лишь усугублял ситуацию — за ним по-прежнему стояли выстроенные в шеренгу солдаты. Ощущая своими шрамами звук того, как наконечник шнурка с противным стуком ударяется о паз в ботинке, Уильям Хантер в который раз задумался о том, сделал ли он всё правильно. С самого начала он понимал, что вояки не столь тупы, чтобы согласиться на условия, заключенные Джеймсом, с холодной головой — люди с оружием редко держат невыгодное для них слово, так что их нужно было выбить из равновесия, как и любого обычного человека. План был довольно прост как «на бумаге», так и в исполнении: довести прибывшего командира до определённого предела и вынудить его согласиться. Но в тот момент, когда мужчина стоял у пропасти перед расстрельной шеренгой, его напарник пытался довести до ручки палача, а тонкая стеклянная стена за их спинами превратилась в осколки, он, человек из Джонсборо, больше не считал, что всё шло по плану. Предел генерала был достигнут уже очень давно, а в ту секунду он, казалось, вот-вот лопнет.

В Джеймса «Напарника человека из Джонсборо» Виттиму с треском стекла полетела пара ботинок. Он медленно наклонился, смотря прямо в чёрные зрачки своего врага и потянулся за парой сапог. «Не надо», — молчаливым жестом вновь отдёрнул его старший за плечо, но тот лишь слегка улыбнулся и поднял чёрную, рассечённую парой параллельных линий по диагонали, бровь. Взмах. Через секунду обувь была запрокинута за спину мужчины и летела прочь — вниз, сквозь выбитое окно, навстречу пропасти. Шли секунды. Пара кожаных изделий, связанная между собой шнурками, медленно, но верно падала, задевая каждый чёртов уступ, словно та же саранча, что делала это столь недавно.

Военный замахнулся для удара в тот момент, когда рука Джея была у его челюсти — молодой охотник был в разы быстрее, но не успел даже ничего сообразить, как Уильям схватил его за запястье, отдернув от противника и потянул за воротник куртки вверх так, что удар генерала, что до этого был направлен прямо в рёбра, пришелся в пресс. Тот согнулся в судороге, а старик уже было направил на него следующий удар, но Хантер встал между ними стеной, ловко схватив кулак военного в свою более молодую и крепкую хватку.

— Достаточно, — всё ещё держа напряженную руку, громко сказал тот. — Он получил своё.

Время замерло. Застывшие фигуры медленно и плавно выравнивали своё дыхание, пока сердцебиение каждого не успокоилось.

— У меня — всё, — со смешком сказал мужчина, выпрямившись.

— Да… — едва слышно прошептал генерал. — Пожалуй, ты прав — всё… Чего ты хочешь? — искоса посмотрел он в глаза Уильяму.

— Это.

Два старика подошли к рассасывающейся на ходу шеренге, в центре которой стоял мальчишка с перекинутой на плечо винтовкой. Он дрожал. Сильно. Пока битое стекло трещало под босыми ногами военного и, не взирая на все тщетные попытки ступать аккуратно, впивалось маленькими осколками в ступни, разрезая простые чёрные носки ровными линиями, парень стоял ровно, словно столб, и всеми силами пытался не терять своей воинской чести. Командир, за которым по полу тянулись небольшие струйки красной крови, кивнул, и рядовой снял с плеча оружие.

— AWS, — начал старик, взяв винтовку в руки, — или же «Arctic Warfare Suppressed» — вариант снайперских винтовок семейства Arctic Warfare, оборудованный глушителем — достался от одной из старых групп «Дельта». Данная модель практически ничем не отличается от оригинальной сборки, за исключением более функционального прицела — включает в себя тепловизионный прицельный комплекс и глушитель с долговечностью в тридцать тысяч выстрелов. Чёрт знает, сколько с неё стреляли, но это не мои проблемы — уже не мои… Длина ствола составляет тысячу триста тридцать семь миллиметров. Эффективная дальность стрельбы дозвуковыми и стандартными патронами 7,62×51mm NATO: двести и пятьсот метров соответственно. В магазине два ряда по пять патронов. Вес — семь целых и четыре десятых килограмма. Прекрасный выбор, — не без доли сарказма довершил камуфляж.

— Благодарю, — улыбаясь, ответил наёмник. — Патроны — тоже.

Когда они покидали здание, солнце поднималось в небо, превращая красивый пейзаж домов и лесов в сплошную полосу неровных контуров, обливаемых чистым огнём — рассвет. Бодрствующий Джеймс сидел во всеоружии, прочищая один из вырученных Хантером дробовиков. Перекинувшись парой слов и в последний раз взглянув на ослепляюще красивый вид, наёмники вышли из здания так же, как и много раз до этого.

— Наконец-то… — сказал Джеймс, спускаясь по балконам и полной грудью вдыхая свежий воздух. — Я-то уж думал мы никогда отсюда не уйдем. — Уильям молчал. — Да и этот «я-мать-вашу-генерал» меня бесил ещё до того, как мы начали приводить наш «гениальный» план в действие — старый кусок дерьма.

— Не суди по первому мнению — оно часто бывает ошибочно. К тому же, мы сами его довели до такого состояния.

— Да? — спросил Виттима, проходя по проложенному военными между зданиями мосту. — Мне так не кажется. Да и тебе так не казалось ещё вечером. Что, уже мило побеседовал с ним?

— Не будь идиотом, Джеймс, — вдруг остановился собеседник и обернулся на него. — Получишь оплеуху, понял?

— Эй, мне не двенадцать лет, а ты — не мой сбежавший папочка — харе указывать.

— Да, не двенадцать, — охотник спрыгнул с балкона и оказался на земле. — Четырнадцать. Не ведешь ты себя на двадцать с хером или почти тридцать лет.

— Пошёл ты.

— О-о-о, да, — так ты точно докажешь мне то, что мыслишь по-взрослому, — на улице раздался какой-то шум, так что он понизил тон. — Ладно, хрен с тобой — вылезем на рельсы и продолжим этот бесцельный разговор.

Они вышли на улицы. Трупный смрад центрального района с недавнего времени усилился во много раз — пришедшие на место военные, не без указки и помощи, отстреливали гнёзда налево и направо, лишая стаи и пропитания, и мотивации оставаться, так что улица, несмотря на обильное наличие мусора на ней, казалась чистой. «Выйдем так же, как пришли», — головой указал Хантер, и они направились на юг — нужно было обогнуть здание по углу с юга на восток и, пройдя Chase Tower, вновь вернуться на Большую Дорогу, коей были железнодорожные пути, рассекающие землю и скалы по всей стране.

— Стоять! — вдруг нагнал их высокий голос у угла.

Мужчины синхронно обернулись. Из только что пустого кафе вылезла человеческая фигура с пистолетом в руке. Из-под невзрачной чёрной шапки с бубоном и серым ободом выглядывало молодое мужское лицо, а светло-голубые глаза бешено бегали из стороны в сторону.

— Вы не пойдёте… не пойдёте к рельсам! — протараторила фигура в серой кофте да жилетке, побитой молью и грязью, попеременно меняя цель на мушке и явно паникуя. — Нет!

— Почему? — поинтересовался Джеймс. — Там опасно?

— Н-н-н-нет, — запнулся стрелок, поправляя светлые локоны, выпадающие из шапки. — Вам просто туда нельзя!

— Что ты вообще делал в этой кафешке?

— Я… — немного забывшись, он посмотрел на то, откуда вышел. — Еда! Мне нужна была еда! У вас есть?! Отдайте её!

— Эй, мы не можем просто так…

— Отдайте! — прервал его грабитель, нацелив на него пушку. — Она нужна!

— Ладно. Держи, — Хантер скинул небольшую наплечную сумку с звенящими консервами и кинул её прямо на центр автомобильной дороги — гораздо левее, чем находились и он, и мужчина.

Ноги парня попятились к сумке, гремя осколками стекла и хрустя костями, лежащими на земле. Мужчины тоже пошли. Джеймс — в такт, Уильям — быстрее. Как только грабитель достиг цели, он тут же принялся раскрывать награбленное добро. Лицо мужчины неопределённого, но явно молодого возраста практически исчезло в маленькой сумке, что давало возможность наёмникам действовать.

— Стоять! — вновь прокричал он, а расстояние между охотниками было уже больше трёх метров — переводить прицел с одного на другого становилось всё тяжелее. — Не двигайтесь!

— Спокойно, — ответил Хан, заходя слева, — я просто хотел забрать складной нож, что оставил в сумке.

— Л-л-л-ладно! Я сейчас поищу!

— Эй!

Джеймс взвёл пистолет. Грабитель тут же нацелился на него, но выстрела не последовало. В паническом молчании, он судорожно пытался отвести затвор, а как только сделал это, то тут же услышал крик из-за спины:

— Не стоит, парень! — кричал уже Уильям. — Нас двое, ты один. Угол между нами — сто восемьдесят градусов. Даже если ты прибьешь одного — останется другой, и, в итоге, ты труп.

— Не ври! — заорал он в ответ. — Нет между вами никакого угла — я легко смогу убить вас всех!

— Ха-ха-ха. Ты дебил, что ли? — засмеялся Джеймс. — У тебя не автоматическое оружие, а какая-то хрень времён и качества моей бабушки — ты не сможешь «легко убить» даже одного из нас.

— Смогу! Это оружие! Оно убивает!

— Нет, парень. Убивает стрелок. А теперь прекращай орать и отдай мою сумку обратно вместе со своей пушкой. Учти — ещё несколько таких речей, и какой-нибудь ходячий явно захочет присоединиться к дискуссии, а ты — безоружный.

Не успел стрелок отреагировать, как быстро, но тихо подошедший к нему Джеймс ударил его ручкой пистолета о щеку, выбив из равновесия. Только парень захотел подняться и выстрелить, как ощутил боль в голове — подбежавший к нему Хан выхватил пушку и ударил ею же прямо в лоб, а затем поднял старый пистолет над своей головой и выпустил всю обойму в воздух. К ногам всё ещё оглушённого упали пустые магазин и пушка, а сумка с негромким грохотом припасов вновь была закинута на плечо — наёмники победным маршем восстановили свой маршрут — к рельсам.

— Нельзя! Вам туда нельзя!

Внезапно парень запрыгнул Хантеру на спину, и знакомый огонь прошёл сквозь ключицу наёмника. «Чёрт!» — взвыл он, ощущая, как его пронзает стекло. Удар. В голове оживал странный писк, а глаза никак не могли сфокусироваться на одной точке. Удар. Ноги немного подкосились и раненый, обронив нападающего, упал на четвереньки. «Чёрт… Ублюдок… — думал про себя мужчина, смотря в пустоту. — Где же, мать его, Джеймс?! А, вот он… Ждал, пока я его скину — не стрелял. Умно… Куда ты лезешь?.. Куда?.. Ой, сука, это долго не заживёт». Тряхнув головой, Уильям из Джонсборо увидел, как его напарник, взяв контроль над ситуацией, уже вовсю молотит нападающего. Не то чтобы грабитель был в состоянии драться, но кровь Джеймсу подогревала свежая рана, насквозь рассекающая его щеку. Хруст костей. Противный. Отвратительный. Парень упал на пол, а Виттима, как успел заметить человек из Джонсборо, вытащил нож. «Стой!» — поздно. Угольно-чёрное лезвие с большой лёгкостью вошло сначала в ладонь, которую успел подставить избитый, а потом, даже не вытаскивая лезвие, прямо в сердце — между рёбрами. Всё закончилось быстро. Старый охотник, увы, даже не успел подняться на ноги и откашляться, как гримаса грабителя застыла.

— Мёртв, — констатировал напарник. — Ублюдок.

— Вижу.

— Чёрт, вот не могли эти полторы недели закончиться нормально — просто не могли, — протирая лезвие, злобно процедил Джеймс.

— Да нет — могли, — спокойно ответил Хантер. — Выруби ты его, а не убей — могли.

Они двинулись дальше. Под уже палящим солнцем они медленно забрались на Большую Дорогу и собирались отправляться в путь — на север, пока неожиданно не услышали странный, слишком монотонный, но неритмичный шум. Охотник осторожно пошёл вперёд — на бесконечно долгих железнодорожных путях то и дело стояли одинокие вагоны от поездов или целые составы — маршруты-призраки, что уже больше никогда не возобновят свой ход. Так было и тогда, за одним исключением — из-за стен того вагона доносился стук. «Не зря же он говорил не идти сюда», — вдруг подумал Хантер.

— Вот идиот… — вдруг прошептал Джеймс, заглянув в щель вагона. — Сука…

Уильям «Из Джонсборо» Хантер медленно потянул глаза к щели в вагоне: внутри, на одном из полусгнивших ящиков сидел парень четырнадцати на вид лет, спокойно стучащий угольками из того же ящика о противоположную стену.