5

Приближение брата она почувствовала раньше, чем услышала шаги на лестнице. От мягкого касания его водной ауры она невольно улыбнулась. И не обернулась, когда Каетано подошел, только подвинулась. Между зубцов было место для двоих, а рысь предпочитала спать в тенечке сбоку.

Сидеть здесь, глядя на море далеко внизу, и мечтать о дальних странах и чудесных приключениях Шу обожала.

— Покажи. — Кай протянул руку за письмом.

Шу отдала. Каю нужно знать, что отец помнит о них. Что заботится, как может.

Пока Кай читал, в голове Шу звучал отцовский голос:

«Простите меня за долгое молчание. Так было лучше для вас. Вы оба почти взрослые и скоро узнаете правду о вашей семье.

Не позже чем через год вы оба вернетесь домой, я обещаю. Пока же учитесь и готовьтесь занять полагающееся вам по праву рождения место. И не держите зла на вашу сестру, она не понимает, что ненависть разрушает ее…»

Если б только ее, Шу и не возражала. Но из-за ее ненависти они с Каетано заперты в крепости Сойки. Спрятаны от мира и от возможных убийц.

Она искоса посмотрела на Кая: он читал, хмуря брови и сжав губы. Такой красивый, такой родной, что сердце щемило от нежности.

Отец писал, что Кай вернется в Суард и станет полноправным наследником, а затем и королем. О том, что Валанта не примет у себя и не поддержит в Совете Семи Корон новый закон о престолонаследии, а по старому наследником может быть лишь истинный шер. Слава Сестре, от матери Каетано досталась капля драконьей крови.

Об их с Каем матери, королеве Зефриде, Шу не знала почти ничего. В памяти осталось лишь что-то теплое, родное и бесконечно любимое, пахнущее лавандой и хмирским чаем. А в шкатулке — медальон с портретом. На нем Зефрида была юной, прекрасной и нежной, как сказочная принцесса. Шуалейда совсем на нее не походила, только на отца: бледная, резкая, вся какая-то угловатая. Вот Каетано — походил. Тонкими чертами лица, ясной улыбкой и ямочками на щеках. И за это сходство Шу любила брата еще сильнее.

Больше Шу ничего от матери не досталось — ни дневников, ни рукоделия, ни платьев. Украшения, и те хранились в королевской сокровищнице и дожидались ее совершеннолетия.

Но главное — у Шу не было информации, не считая короткой официальной версии: король овдовел, влюбился во фрейлину своей покойной супруги, женился снова и был счастлив. Целых шесть лет. За это время королева Зефрида родила ему троих детей. Первый сын родился одаренным, но прожил всего неделю. Второй была Шу, третьим — Каетано. А потом королева умерла. Как-то вдруг, непонятно почему.

Из газет выходило, что смерть обеих королев подозрительна, все покрыто мраком ужасной тайны и никто ничего толком не знает, но определенно во всем виноваты темные шеры, а если нет темных — то сумрачные, что еще подозрительнее, чем темные.

— Еще целый год, — сказал Каетано, невидяще глядя в прочитанное письмо.

И замолчал.

Видеть Кая хмурым и отстраненным было больно. Они всегда, с самого его рождения были вместе, почти одним целым. А сейчас он усомнился в ней. Допустил, что замужество и трон могут оказаться для нее важнее, чем брат.

— Кай, — позвала она брата.

— Ты хочешь замуж за его высочество? — не глядя на нее, отозвался он.

— Нет. Я вообще не хочу замуж.

— Ты могла бы стать императрицей.

— И рисковать тобой? Ты же это не всерьез, Кай! Никакой принц того не стоит.

— А вдруг увидишь и влюбишься? Станешь глупой влюбленной куропаткой.

— Ко-ко-ко, — поддразнила его Шу.

Кай улыбнулся, прижался к ней плечом. Так, как привык. И протянул письмо Шу, чтобы она его убрала. Его дара было недостаточно, чтобы переместить письмо в комнату, а у Шу это получалось проще, чем чихнуть. Все же Двуединые несправедливы. Могли же одарить их с братом поровну!

— Пусть лучше он влюбится в тебя. Наверняка влюбится, ты же красивая.

— Вы с Медным сговорились.

— Вот, и Медный со мной согласен. Ты самая красивая принцесса на свете! А кто не согласен — тот обед. Р-ры! — изобразил он голодную Морковку.

Шу рассмеялась. Наконец-то Каетано стал похож на самого себя! Смеется, радуется жизни и не мучается тем, чего не может изменить прямо сейчас. Он — истинно светлый шер, предпочитает действовать, а не ныть. И Шу тоже не будет ныть. Они с Каем обязательно что-нибудь придумают. Вместе. А пока…

— Кстати, завтра я отправляюсь с Медным в поход.

— Ого! Привези мне парочку зургов!

— Говорят, у них зубы, как у той мурены, — кивнул Шу вниз, на просвеченное солнцем бирюзовое море.

Там, между скал, ходила огромная хищная рыбина.

— Большая… — Каетано прищурился, разглядывая будущую добычу, и позвал: — Морковка, хватит спать. Там рыбка. Вкусная, большая рыбка. Хочешь?

Рысь тут же вскочила и просунула морду между Каем и Шу, посмотрела вниз, на море и скалы локтях этак в ста внизу. А потом — на Кая, очень обижено, и облизнулась. Мол, рыбка-то вкусная, но далеко! И мокро!

— Ладно, уговорила. — Шу потрепала рысь по щекастой морде. — Будет тебе рыбка.

— Э-ге-гей, зурги, берегитесь! К вам идет сама Хозяйка Ветров! — завопил Кай, вскакивая на ноги.

— Э-ге-гей! — еще громче брата крикнула Шу, тоже вскочила…

И прыгнула вниз. Сначала она просто падала, раскинув руки наподобие крыльев, а потом поймала воздушные потоки — и замедлилась, перевернулась в воздухе. Дальше она летела спиной вниз, чтобы видеть прыжок Кая. Он сиганул с башни через пару мгновений после нее, так же раскинул руки…

Они вошли в воду одновременно. Не под самой башней, а в сотне локтей дальше, где в просвеченных солнцем коралловых зарослях сновали разноцветные рыбы. И несколько минут плавали под водой, ища ту большую мурену. Поймали ее, вместе вышвырнули на берег, для Морковки. А потом со смехом принялись плескаться, брызгаться и гоняться друг за другом.

И лишь когда они с Каетано вылезли на берег, отряхиваясь и отфыркиваясь, Шу подумала: может быть, они зря плохо думают о его высочестве Люкресе, и ему нужна одаренная супруга, а не корона Валанты? А даже если и корона…

— Я знаю, что делать, — опередил ее всего на мгновение Каетано.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?..

Кай улыбнулся ей ничуть не хуже, чем улыбалась мурена. И у Шу наконец-то отлегло: они справятся. Что бы ни случилось, кто бы им ни угрожал, вместе они справятся с чем угодно. Даже с императорской волей, ширхаб ее нюхай.