5. Знакомство с черными копателями

Путешествие заняло чуть больше четырех часов, и Аня успела даже сладко поспать на плече у мужчины с бородкой. Прикорнула, прямо как кошка, так что Великий Новгород проехала во сне.

Дорога шла то вдоль хлебных полей, то среди березняка, вперемешку с мелкими и худыми соснами. Ехали сначала по Е95, пока не свернули у села Лудони, а потом ещё сорок километров в лес, до села Бор у реки Шелонь. По пути была одна «техническая остановка», во время которой девушки успели сбегать в кустики, а мужики сделали все свои дела недалеко от джипа. Во время этого забега Аня как раз успела расспросить пепельноволосую женщину, с которой немедленно познакомилась и задружилась, и про Мазепу, и про Давида.

Саму женщину звали Томина Екатерина Сергеевна. Она проходила аспирантуру и работала ассистентом в ВУЗе, на том же факультете, что и Рашид, но в данный момент сидела в академке, по состоянию здоровья. Её собственная специализация была «история средневековой Испании». Рашид, которому в действительности было 48 лет, жил какое-то время вместе с Катей и даже попытался создать с ней семью, но ничего не вышло. Катя охарактеризовала его как хитрого и очень скрытного:

— Татарин, Анечка. Ты лучше с ним не связывайся.

— А Давид?

— А Давид у нас, вообще-то, врач, хирург. Увлекся «копательством» только три года назад, когда познакомился с Рашидом. Человек он добрый, но не очень ответственный.

— Екатерина Сергеевна, а какая у него тема диссертации?

— Что? У кого?

— У Рашида Абильдиновича?

— А-а! «Ислам в западной Европе в IX веке. Этнотеологические особенности Франко-сарацинской войны».

— Как интересно! Это, наверное, про «Песнь о Роланде»? Поход Карла Великого и нападение христиан басков на его обозы?

— Полная чушь, его диссертация, Анечка. Полная чушь, между нами говоря. — Ответила Катя предельно разочарованно. Но затем посмотрела на свою юную подругу крайне удивленно. Аня оказалась первой на её памяти, кто не только формально спросил, но даже понял, о чем идет речь.

— Ты лучше не слушай их споры, — улыбнулась Катя, когда девушки уже определились с местом, где можно присесть, — они могут так рассориться, что будут часами друг на друга орать. Спорщики хреновы… — Катя покачала головой и присев первой, смачно улыбнулась, закрыв глаза.

— А я могу поспорить! — возразила немедленно Аня.

— А об этом лучше забудь, infans intrepida! Рашид терпеть не может критики, обидчив, как пятилетний ребенок.

— А почему они спорят, какие у них взгляды? — спросила Аня. Екатерина брезгливо поморщилась.

— Наш Рашид… поклонник Третьего рейха. И тут, Аня… я скорее на стороне Давида.

— А какое прозвище у Давида?

— А у него нет прозвища. Иногда называют «хирург» чисто по профессии, а иногда Дода. — ответила Катя, вставая и застегиваясь.

— Он и вправду… еврей, Давид Рафаилович?!

— Что? Нет! — Екатерина улыбнулась, — скорее грузин. Смесь русских и грузинских кровей. Христианин. Ещё увидишь у него огромный крест на груди. С евреями наш Мазик не общается принципиально, считает их «врагами человечества».

— А себя, конечно, «спасителем»?? — иронично поинтересовалась Аня, присев рядом с кустом можжевельника.

— Ты лучше будь с ним осторожней. Мазика часто заносит. Он начинает нести любую ересь, демонстрировать «свой статус». Пусть Давид разбирается, а ты сиди тихо как мышка.

Это предложение очень не понравилось Ане. Она встала и натянула джинсы.

«Как хочу, так и буду себя вести!» — подумала она.

На место приехали уже в полдень и расположились рядом с двумя заброшенными хибарами на крутом берегу реки. Вокруг словно шли затянутые травой траншеи, кое-где виднелись следы свежей земли. В стороне от хибар был лес, состоявший из жиденького березняка вперемешку с соснами, и туда дальше шла целина бурелома.

— Вот здесь был курган и позиции наших войск в сорок первом! Вот тут немецкий полковник и дал дуба, — пояснил довольный Давид, объясняя всё Ане. — Мы потом нашли от него часть парадного костюма и его бесценные «дубовые листья»!

— Железный крест! — в восторге произнесла Звягинцева.

— Ну да, — с изумлением, согласился Хирург, — а накрыли его со всем его штабом, уже когда немцы взяли высоту. А похоронили вон… там, отдельно от остальных.

— Наши?

— Что?

— Ну, накрыли?

— Конечно, это были стопятидесятидвухмиллиметровки. Они там стояли, за селом на той стороне, — указал девушке позиции советских войск Жора.

— Фарш, Анька! — прокомментировал Матвей.

— То есть ничего не осталось, — испуганно и в то же время радостно произнесла девушка.

— Не-ет! Я вообще-то про другое. — Юноша наклонился к уху девушки и прошептал, — Три лимона выручили, представляешь? Это как минимум, что мне сказали. Я получил одну сороковую.

Изумленная бесстыдным бахвальством своего одноклассника, Аня посмотрела на юношу, и даже хотела отвесить пару ласковых слов, но вовремя спохватилась, увидев на себе острый взгляд Рашида.

«Они же грабят могилы! И зарабатывают на этом!?» — в ужасе подумала она.

Мазепа, держа в руке раскрытый планшет с картой, подозвал Доду, а в другую сторону грубо приказал подойти Жорке и Матвею.

— Ставьте палатки здесь, вон там, там и там. Костровище посередине, и обложить камнями. Поленницу во-о-от туда, вещи за поленницу. Все как всегда! Жопы в руки!

— Прямо се-ечас? — затянул жалобно Жора.

— Да, сейчас, скотина ленивая! Ножками шевелись, бегать, бегать, бегать…

— Понятно… — обреченно протянул юноша, — а новенькая нам в помощь?

— Новенькая будет твои носки и трусы стирать. Всё остальное пока не обещала.

Аня в изумлении и шоке посмотрела на руководителя и тяжело задышала от гнева.

— Шутка, Нюрка, не пугайся… — увидев, что отбрить в ответ на «шутку» она не сможет, произнес Рашид.

«Точно, целка. Чистая девка! Де-е-евка…» — продумал он, про себя, разглядывая, как мясник добротные коровьи окорока, её плечи и грудь под свитером. Затем вернулся к разговору с Давидом.

Аня, не сумев переварить пошлость Рашида, как в трансе подошла к ним поближе и услышала весь разговор. Говорил, в основном, сам Мазепа.

— В общем… Здесь что-то ещё осталось, я чую. Абориген говорил, что в километре есть старая пристань. От неё теперь одни столбы стоят. Так вот, под ней, если нырнуть, то можно выкопать закладуху времен Шемяки.

— Точно? Не верю! А «блины»? — спросил Давид.

— А в «блинах» нам уже рыть нечего. Пейзаж лунный. Отморозки зимой всё доделали, скоро красные приедут и флаг поставят. Так вот смотри, видишь… Вот она, квадрат. Понял? Десять на тридцать метров. Закладуха, вещают, огромная, но где…

— Здесь какие бояре обитали?

— Бояре… хе… тут другое. Под нами домонгольское городище третьего века, но это ерунда. Там искать, скорей всего, нечего. А вот закладуху положил кто-то из друзей Василь Василича, во время смуты, но это только слухи.

— Мазик, ты сам-то веришь в эти чудеса?

— Должен верить. И я, и ты. Все должны. А как иначе?

— Как же мы это сделаем?

— Для виду и понтов будем копаться здесь, а там проведем в этом году только разметку, но без следов. Пройдем пикалкой вправо-влево. Поныряем и всё, как есть, зарисуем… Я так думаю. Спешить не стоит. Ты какую пикалку взял?

— Ну нашу, «аську». Garret Ace 250. Ты же не дал на новую.

— Да, слабоватенько будет… может не прощупать.

— А нырять ночью, что ли, будем?

— Да можно и днем, как выйдет…

— Мазик. Сейчас май месяц. Пацаны тебя материть будут…

— Мне-то что до этого? Они посуточно по рублю имеют, а за спа-ванны с гидромассажем ещё полрубля накидываю.

— А девушки?

— А девушки будут здесь копать, и ты вместе с ними. Но так… не усердно… спокойно… разрой, что захочешь, и баста!

Аня медленно, как в трансе, отошла в сторону и посмотрела, как Матвей и Жора устанавливают уже вторую палатку. Катя, тем временем, раскладывала вещи и разбирала очередной рюкзак. Звягинцева подошла и принялась помогать Матвею, натягивать канат к креплению, что вызвало у ребят воодушевление и даже радость.

— Матвей, а что такое «закладуха»?

— О-о-о, Анька! Это великая вещь! А где её будут искать?

— Не знаю… — девушка не хотела пугать своего друга сообщением, что придется нырять в холодную реку вниз по течению, — просто услышала. А здесь что будут рыть?

— Ничего, тут теперь только кости.

— И ничего не найти?

— Может, только череп какой-нибудь отыщешь, тут их ещё полно. — Весело ответил Матвей и, взяв топорик, начал забивать колышек.

Потянулись рабочие дни. Екатерина Сергеевна сама никогда ничего не копала, но была ответственной за очаг, питание и порядок в лагере. Ещё за ней была мини-сауна, в которой раз в три-четыре дня мылась вся команда: сначала мальчики, а после девочки. Сауна представляла собой отдельную полупрозрачную палатку, размером метра полтора на полтора, в которой обычно стоял небольшой «железный Феликс» с трубой, уходящей на улицу, и пара раскладных сидений, плюс дрова. Парились в ней всегда стоя, рядом с поддерживающим сауну посередине деревянным столбом-опорой.

Распорядок дня в лагере был жесткий. В семь часов утра подъем. Небольшая зарядка: для пацанов, и девушки — пробежка вокруг кургана, для взрослых мужиков и дамы — гимнастика и обливание холодной водой. Затем Рашид и Давид обсуждали свои серьезные дела и намечали планы, Екатерина готовила еду, тут у подростков появлялась уйма свободного времени, чтобы побеситься перед работой.

В девять часов садились завтракать. Сразу после завтрака распределяли силы. Всё как по уставу и четко по группам. Сначала, разбившись на две команды: первая — Рашид и пацаны, вторая — Давид и Аня, разбирали находки прошлого дня, после шли копать вчерашние «блины». Обедали, и у пацанов был четырехчасовой отдых перед главным занятием. Аня и её наставник в это время шли копать какой-нибудь новый «блин». После следовал ужин, и примерно в восемь часов вечера Мазепа с пацанами, Жорой и Матвеем, уходили «купаться» — как говорил сам Рашид, а на деле промерять таинственную, умершую ещё до войны пристань, под которой должен был быть клад. Гидрокостюм был один на двоих и рваный тоже в двух местах. Температура воды под 10—15 градусов Цельсия. Ребята возвращались домой, еле волоча опухшие ноги, и то и дело матерились сквозь зубы. Аня с «дядей Додой», так иногда она вслух называла Давида Рафаиловича, днем копали в местах, что отметил Рашид, обсуждая разные темы, от древней истории до списка демонов Ада и законов Вуду. Дода сам с удовольствием махал лопатой и рассказывал Ане о своей жизни и разных случаях в медицинской или коммерческой практике. И в итоге, заход оказался не совсем пустым…

На четвертый день нашли небольшой клад — семьдесят серебряных монет советской чеканки 1924 и 1931 г.г. в жестяной банке, и свернутую в трубочку толстую пачку «червонцев» там же. А потом под блиндажом откопали китель и сумку, а в ней кошелек немецкого офицера с бонами рейхсмарок, а также письма немецких солдат домой.

— Вот земляной дед! Думал, что всё, нет, ещё есть. Просто «поле чудес» какое-то… — удивленно качал головой Рашид.

— Тысяч пятьдесят или шестьдесят в скупке чистыми, — прокомментировал это приятное событие Давид.

— Да под сто может быть! Это всё нам Нюрка деньги несёт. Её работа.

— Она сама пока ещё ничего не нашла, кроме пары ложек и фарфоровой статуэтки, патронов и костей. Правда, подсказала, где искать остальное. Чуйка, должно быть, сработала.

— Нет, это не чуйка. Это просто новички всегда деньги приносят.

Сам Давид и Аня каждый день копались в блиндажах, проходя квадрат за квадратом в соответствии с разметкой Рашида. Работа была далеко не самая приятная и даже тяжелая, но Аня выполняла её с удовольствием, копала и копала, пока стояла на ногах. Работала штыковой лопатой, спаренной лопаткой, граблями и даже шелковой щеточкой, если требовалось обработать найденный предмет или чьи-то кости. Кости попадались каждый день и были самые разные: берцовые, плечевые, ребра, тазовые, на них куски сгнившей ткани. Несколько раз находили черепа в самом разном состоянии. Жора и Матвей днем обычно высыпались после «черной работы», а позже присоединялись для проформы к «туфтовому копанию». Делились информацией крайне неохотно, если честно, просто не знали, зачем их гоняют на пристань.

На четвертый день Матвей не выдержал и назвал Рашида «фашистом». Тут довольный Мазепа, конечно, дал ему крепкий подзатыльник, а потом начал глумливо объяснять:

— Ты, дурашка геймеровская, думаешь, что ты меня оскорбил этим? Напрасно так думаешь, ух как напрасно… Кто такой «фашист», ты знаешь? Это человек — настоящий патриот своей страны, верящий своему вождю, своей партии, гордящийся своей страной! А и действительно, есть чем гордиться! Своей родиной и верой в свою расу. Ты думаешь, что фашист — это дерьмо собачье, так тебе, малохольному, с детства внушили. Но правда жизни такова, что дерьмо на самом деле именно ты… Чем ты можешь погордиться, в отличие от фашиста??

И далее пошла целая лекция о том, как плохо и неправильно воспитывали людей в СССР, как нечем там было восхищаться. И Гагарин в космос не летал, и «чернобыли» каждый год происходили, и нищета была… беспросветная и тухлая. Говорил это Рашид с наслаждением, мрачно растягивая слова, словно облизываясь. Матвей что-то вяло возражал, а в основном молчал, выслушивая триады. Наконец Аня не выдержала и возразила:

— Рашид Абильдинович, а почему вы решили, что Матвею нечем гордиться?

— Что?! — Удивился от такой наглости Мазепа.

«Целка, похоже, решила меня жизни поучить? Во, как интересно!» — подумал он в обезьяньем восторге и как…

Через пятнадцать минут разговора он внезапно понял, что столкнулся с настоящей крепостью знаний и логических выводов. Аня не просто держала оборону, а непрерывно атаковала и атаковала. Тему Гагарина она умело перевела в лунные снимки. Затем доказала, что в СССР было лучшее в мире образование, спокойная жизнь, развитая промышленность, передовые научные разработки и так далее. Рашид решил затянуть её в статистику, но девушка задала порку не занимавшемуся глубоко темой (кроме, конечно, своих злачных дел) «кандидату наук». Даже смогла назвать, какие здесь стояли немецкие и советские части в 41-ом, и когда освободили деревню. И тут Рашид, увидев, что «пипетка» реально может аргументировать, допустил главную ошибку, переведя тему в «великую поэзию», то есть «Песнь о Роланде», а конкретно — в собственную паленую диссертацию. И тут он попал! Особенно когда узнал, что напавшие на войско Роланда баски в действительности были христианами, а не мусульманами. В ответ Рашид стал грубить, называя Аню «фантазеркой», но тут, смеясь, вступила его бывшая пассия, и завершила разгром, забросав цитатами.

— Я же тебе сама писала «твой труд», что ты со мной споришь? Только ты зря меня в соавторах не указал. Эта была сначала моя тема! — Мстительно заявила Екатерина.

— Ах, ты… — в ярости пробормотал Рашид и, хмыкнув, сматерившись и сделав пару нервных бессмысленных телодвижений налево, направо, пошел в район «купания».

— Ну, Анечка, мы с тобой заработали теперь наряды вне очереди, — улыбнулась Екатерина.

— А вы вправду ему писали диссертацию? — осторожно спросила Аня.

— Да… Именно! Самое ценное там, моя несостоявшаяся кандидатская. Он никогда испанской темой не занимался, но так как германист он тоже никакой, то воспользовался моими знаниями по Реконкисте. Он стал кандидатом, а я нет. Но ты молодец, Анька!

— В чем, это вы его разбили?

— В том, что ты сумела парировать, а я тебя даже не консультировала для этого. Пойдешь к нам на истфак?

— Не знаю… я пока вправду не знаю. — Ответила девушка по-прежнему робко.

Это была первая серьезная стычка на тех раскопках.