4. Предложение Матвея

В ту ночь Анна немного поплакала в подушку, а потом долго думала об Антоне и сомневалась в своем поступке. Она прочесывала в голове весь их диалог перед уходом Антона, и ругала себя, за такую черствость и грубость. Повернув дело с одной стороны, замечала, что всё-таки была права, поскольку ей так и остались непонятны истинные намерения «идеального мальчика». С другой стороны находила, что повела себя грубо и неосмотрительно. Хотя… если он её любил, то к чему тогда все эти «уикенд на Мальдивах» или «кулон с топазами»? Разве такое предлагают, когда любят по-настоящему? Такое предлагают скорее, когда хотят «одержать победу», как это называют мужчины. А зачем ей это? Мутные были намерения у Антона, хотя, как кавалер, он вроде бы вел себя безупречно.

В конце концов, Аня твердо решила, что поступила правильно. Она промаялась с закрытыми глазами больше часа. Затем сосчитала до двухсот, и наконец, заснула…

Ей приснился не Антон, а красивый мужчина сорока лет, с грубыми скулами и трехдневной щетине на лице, с серыми глазами и широкими плечами. Это был не юноша, а именно взрослый человек. Все последние годы она часто видела его во сне. Иногда он сидел в баре, а она разносила еду, работая там простой официанткой. А иногда дело происходило как на диком Западе, и он сидел в большой шляпе стетсон, которую бросал на стол, где уже лежали пояс с двумя кольтами и широкий нож. Вокруг сидели другие бандиты или ковбои, с которыми он вел свои дела или играл в карты. В других вариантах сна она видела его в кафе со стройной высокой блондинкой или на улице, садящимся в кэб, или с «Томмиганом» в руке на подножке «Форда» в Чикаго. Или на испытаниях какого-то нового реактивного самолета, с серебристым шлемом в руке.

Но он никогда не смотрел на неё и никогда с ней не разговаривал, хотя Аня была всегда рядом. Он словно не видел её, будто она была прозрачной. Не спрашивал ни о чем, даже когда Аня подносила ему бифштекс или пиво в баре на диком Западе, или когда передавала ему папку с документами на аэродроме. Он всегда просто брал это, не глядя на руку, которая ему всё приносила. Больше всего на свете она хотела, чтобы он её заметил, увидел… Но он не видел её… никогда.

От одного запаха его пота, сурового взгляда в сторону, голоса, такого ровного и при этом хрипловатого, Аня замирала внутри, как зайчик перед тигром. Кто он такой, она не знала. Просто ей необходимо было постоянно видеть этого человека во сне.

Сначала Аня думала, что это её отец, сам или его дух, но вскоре поняла, что совсем иной человек, никак с их семьей не связанный. Она стала называть его «демон», а потом даже придумала имя. И назвала его «Грэй». Почему? Ей казалось, что это имя больше всего подходит к его облику. Романтичное, и одновременно суровое. Сон этот снился ей постоянно вот уже десять лет, все десять лет, что она прожила с мамой после смерти отца.

— Ну и как поступишь, Павлинский? — спросил Матвей.

— Нет, я так это не оставлю! Она ещё десять лет будет реветь и думать, какая я «дура», что отказалась. Черт, да нафиг. Бабы дуры! Что ей надо было, ты можешь мне объяснить? — Горячился Антон.

— Да конечно, дуры, это без вопросов! Что им надо, только одному Вельзевулу известно.

— Какому Вельзевулу? Чушь не неси, идиот! — огрызнулся Антон. — Другое объясни: почему она так себя повела? Со мной повела, заметь!

Антон резко достал пачку «Парламента» и нервно закурил сигарету. Матвей ничего не ответил.

— Тоша, ты успокойся. Ты уже про Среду целую неделю бубнишь. Ну, не дала, ну и к лешему. — Присоединился к разговору Сергей. — Ты что, в неё ушел с ушами?

— Да нет… А что такого? — Антон сделал затяжку и пару раз кашлянул, — нет, уши и макушка остались.

— А то, что смысла нет охотиться на странных баб. Они тебя не стоят. Ты посмотри на себя в зеркало. Во! — Сергей насильно подвел своего друга к отражению в стене киоска. — Что ты видишь?

— Себя вижу. Рожу свою противную вижу.

— А я вижу своего друга. Классного парня! С деньгами, с родаками и с такими возможностями, что… Забудь! В нашем классе на тебя очередь расписана… Пойдешь в ВУЗ… нет, сначала в армию!

— Вот именно, в армию и пойду. Первым делом. Знаешь, я, кстати, понял, чего мне не хватает. Я «гламурный мальчик». Сын богатого папика. Сам ничего не сделал. Вот поэтому она меня и отшила. И правильно сделала, между прочим!

— Брось, вот это уже чушь совершенная! — Ответил Сергей. — Что она, кстати, сказала тебе?

Антон замялся, скривился и выдавил из себя.

— Говорит, что «волки меня грызут в её страшных снах». Вот так.

— А-па на! — протянул Матвей, — а по-моему, она «наша девочка».

— Это ты о чем?

— Геймерка! Ну, как из игры. Натуральная Альма Вельд.

— Ты всё в своих играх пребываешь? Реальности ещё местами не поменялись?

— Не-е, я о другом. Ей нужен драйв. Хоррор. Ужасы. Она в них живет.

— И что с того?

— А то, старик, что ты прекрати быть красивым мальчиком. Лучше стань монстром и убийцей. Да таким, что напугает её, — уловил мысль Матвея уже Сергей. Ребята засмеялись, а потом увидели Аню. Она шла по улице со своим ранцем.

— Отличница чертова! — Ругнулся, увидев её Антон, и отвернулся в сторону. — Да и какая она отличница? Хорошистка с натяжкой. Ноги у неё куриные и сисек нет ва-абще.

— А остальное не посмотрел? — полюбопытствовал Рогов.

— Не дала…

— Сурово, братан!

Аня прошла мимо в своем трансе и не заметила ребят, смотревших на неё.

— Старик, забудь лучше Среду! Тебя тут Стела спрашивала. — Заявил Сергей.

— Это которая?

— Камилла Хвостова! Блондинка с километровыми ногами. Забыл?

«Только блондинок мне не хватает!» — усмехнулся про себя Павлинский.

— У меня есть план, — предложил Матвей. — Познакомлю Аньку с одним геймером.

— Кто такой?

— Из параллельного. Он связан с Мазепой.

— А Мазепа, это что за чёрт?

— Взрослый мужик, сорок пять лет. Борода! Черный копатель на нашем языке. Среде понравится. Отвезет её на раскопки и покажет там настоящих демонов. Может, она и о тебе тогда подумает.

— А если этот «борода» прямо там и трахнет её на раскопках? Может, он её так заведет, что она забудет про меня окончательно и на веки веков?

— А вот тогда, старик, — злорадно поддержал идею Матвея Сергей, — Она будет реветь в подушку всю свою оставшуюся жизнь. А ты выберешь самую шикарную бабу. Был золотник, да весь стерся. Не о чем жалеть. Через пару лет увидишь Аньку и при встрече посмеёшься над её непростой и отчаянно глупой судьбой… Хороший план, старик! Доверься нашим!

Павлинский усмехнулся и прокрутил в голове обе мысли: Аня, испытав ужас, возвращается к нему и Аня, испытав ужас, остается у старого чёрта женой или просто любовницей. Обе мысли показались ему одинаково сладкими и замечательными, так что он мечтательно посмотрел куда-то за горизонт через Неву и кивнул:

— Заметано! Делай!

На следующий день, на перемене Матвей Новосельцев подошел к Ане и сделал ей, своего рода, предложение, от которого «сложно отказаться».

— Нет, я тебе не вру! Там такие люди! Ты там такое узнаешь за пару недель.

— Хорошо, — сказала Аня. — А ты в другом не врешь? Болтнул сейчас, потом забудешь?

— Нет. И тут не вру, всё по-настоящему.

— Когда они собираются?

— Через месяц у них группа в район Лудони.

— Кто начальник партии?

— Большой мужик, а умный… Рашидом зовут. Кличка «Мазепа». Кандидат наук, в общем.

— Какой он «Мазепа», если у него имя Рашид?

— Это для прикрытия, к тому же к неньке имеет отношение. Папик у него из крымских татар.

— Ладно, я согласна. Записывай! Но только… ты не обмани меня?

— Что? Среда, это серьезные люди. Что я напрасно тебе болтаю? Весь бюджет прописывается заранее. Так что, если что, это уже мне за тебя отвечать.

— Давай, записывай! Я никогда не вру.

Дома Аня сообщила своей маме Алине Станиславовне «ужасающую новость», что через месяц едет на раскопки в район реки Лудони и города Порхов. Мать была в шоке.

— Да ты с ума сошла, девочка моя! Это же настоящие бандиты.

— Нет, не бандиты. Там все будут приличные люди. Археологи. Начальник партии — доктор наук. — Аня непроизвольно повысила в звании Мазепу.

— Ну даже если так, то зачем тебе это?

— Мне нужно. Просто нужно и все! Я не хочу сидеть здесь, как в колбе. Я хочу общения. Хочу познакомиться с нормальными людьми. Увидеть свет. Мир. Познать его. Это мой шанс.

Они спорили весь вечер, но Аня настояла на своем.

14 апреля на «день рождения» Игоря Сергеевича Звягинцева как и всегда бывало в прошлые годы пришли его старые боевые друзья: Олег Иванович Токманцев, полковник милиции, Семен Владимирович Сухоруков, генерал-лейтенант внутренних войск и Надежда Юрьевна Колосова — подполковник таможенной службы. Алина Станиславовна испекла большой пирог с вишнями и миндалем. Горячим блюдом была горбуша с картошкой, баклажанами и тушеными овощами. Аня занималась салатами, нарезала овощей, сыра и колбасы, и разносила все это на стол, бегала, бегала и бегала. На столе стояли бутылка французского коньяка, которую поставил Семен Владимирович, а рядом бутылка красного полусухого испанского вина для дам и апельсиновый сок для «ребенка». Когда расселись, то поздравили «именинника», затем выпили молча, не чокаясь в его память и всех других ушедших товарищей. Затем перешли к общим разговорам. За столом говорил в основном Олег, он разливал и двигал тосты. Внезапно его перебил старший по званию:

— Игорь был непростой человек, сложный, часто вспыльчивый, — говорил Семен Владимирович, — но он всегда говорил правду. И мне и другим. Точно и по существу.

— Да брось! Он был прекрасным парнем. Он тогда с Надюшей под Шатоем три дня провел в окружении «чехов», ни слова никому не сказал, — заметил Олег.

— Я не об этом. Я о том, как мало в наше время сильных парней. Таких как Игорь. Таких как Иван Игнатенько, таких как Эдик Фиршман, да и многих других…

За столом мог возникнуть спор, а Аня вспомнила про себя историю, которую рассказывала ей мать, как отец резко ответил Семену Владимировичу в свою первую командировку в Чечню, и как вся его карьера повисла после этого. Аня грустно усмехнулась, затем она внезапно обратила на себя внимание:

— А я скоро еду на раскопки!

— Куда? — изумился Олег.

— В Порхов, это Псковская область. На места боев.

Все сильно удивились и начали обсуждать это «необычайное» событие. Алина Станиславовна объяснила, как долго отговаривала «ребенка» от этого мероприятия, но, к сожалению, не смогла уговорить. Аня улыбалась, не встревая в дискуссию, и вскоре убежала за горячим. В это время Семен заметил, что девочка сильно выросла, а Олег поинтересовался, кто инициатор идеи «раскопок». Мама ответила, что некто Рашид, доктор наук.

— Это… не Муратов случаем? — подозрительно спросил Олег.

— Я не в курсе. А что с того?

— Кто такой Муратов? — поинтересовался Семен.

— Один шибзик. Копает и продает. Я его вел пять лет назад, но он отбрыкался.

— По какой статье?

— Да нет, там статьи не было, так подозрение только. Контрабанда. Передал дело Шуманову, а тот слил.

— Думаешь, что напрасно? — спросил генерал.

— Думаю, что да. Напрасно. Очень скользкий тип. Хитрый. Аньке не стоит ехать.

— У Шуманова какой был позывной?

— У Шуманова — «Дальний», у меня — «Соловей» и у Игоря — «Чернокнижник». Все втроем служили. Только Володька ушел сейчас во внутренние и с концами.

— Да, я знаю. Сколько лет сейчас Ане?

— Шестнадцать. Вырос ребенок…

— Ну, Муратов, если пальцем её тронет, даже мокрого места не будет, — заметил Семен.

— Если это конечно он. Да… Думаю не тронет! Ане нечего бояться.

Затем разговор перешел на другие темы, и Надежда спросила, чем сейчас увлекается Аня?

— Ничем, книжки читает и только, — ответила мама.

— А балет уже нет?

— А балет уже всё. Прошло.

— Как же так? У неё были такие способности. Её ставили первой в группе?

— А теперь уже нет, сказала, что ей это не интересно. Не хочет. Не понравилось. Но я молчу.

Когда Аня вернулась, Надежда стала расспрашивать её про балет и про увлечения. Аня сначала отвечала спокойно, а потом вспылила:

— А что мне толку от этого балета? Я всё равно не смогу прыгнуть выше головы и фуэте не выходит. Время трачу. Да и школа была так себе. Полулюбительская.

Надя сильно удивилась, по её мнению у Ани были идеальные данные.

— Пять лет провела и хватит! — ответила грубо девушка.

Тогда Надя поинтересовалась, как у Ани идут дела в школе? На что «ребенок» ответил:

— Да нормально! — затем насупилась и решила показать себя взрослой:

— Был даже один, ухажер недавно. Бегал за мной целый месяц!

— И что? — изумленно спросила Надя.

— А ничего! Мы расстались уже. Он, правда, обещал мне кулон с топазами, Мальдивы…

— И это правильно, Антютка! Зачем нам такие?! — обрадовалась Надежда Юрьевна.

— Выпьем за наше будущее! — предложил Олег.

— Да, за наших детей! — согласился Семен.

Поздно вечером, когда всё ушли, Анна, начитавшись перед сном книг про магию и колдовство, легла на кровать и вязла в руки планшет с листом ватмана. Она стала рисовать Грэя, так, как видела его в своих снах. Мужчину в ковбойской шляпе, с суровым строгим лицом, трехдневной щетиной и серыми глазами. И ещё два кольта обязательно. Затем изобразила отдельно один кольт, сделав отличный, буквально как из учебника по стрелковке Жука, рисунок оружия. Задумалась и добавила к оружию такую морщинистую и жилистую руку.

Аня посмотрела на кольты, улыбнулась, и вдруг её озарило вдохновение. Почему-то в голове стали звучать слова, которые немедленно сложились строки:

«И будет море роковое,

плескаться в бледной тишине.

Я буду здесь всегда с тобою,

в аду как в самом лучшем сне…»

Записала она и с удивлением посмотрела на эти наивные детские строки, которые ей показались невероятно красивыми и сильными. Потом она подумала и изменила вторую строку:

«Сиять в лазурной тишине»

Аня улыбнулась, так ей показалось намного лучше. Она встала и несколько раз прочла это четверостишье сначала про себя, а затем и вслух. Села и задумалась.

«Странно. Я никогда не писала стихи. Как же они возникли? Сами по себе?»

Поразмышляв несколько минут, она сняла домашнюю одежду, надела пижаму и прилегла в кровать. Затем положила один рисунок, тот, что был с пистолетом, на стол, а второй, уже с лицом Грэя, себе на грудь. И заснула с ним, забыв даже выключить свет.

Спустя час в комнату вошла Алина Станиславовна. Хотела выключить свет у ребёнка, но перед этим она взяла рисунок из рук Ани и долго удивленно его рассматривала.

«Надо их показать Артемьеву из Репинки. Если у Аньки и вправду талант, то, может, это и есть её стезя? Если с балетом не получилось… Обязательно покажу. Завтра!» — подумала она.

Прошли две недели…

Первого мая Аню разбудил звонок телефона.

— Кто? Ну, кто? — спросила она лениво.

— Ты что, Анька? Ты что? Мы же договаривались.

— А сколько уже? Матвей?

— Да время уже нормально. Уже полседьмого.

— Можно ещё поспать чуть-чуть?

— Ну… ты даешь! Пять минут на сборы. В семь часов внизу чтобы была! Всё ясно?

— Всё…

— Давай, быстро как штык. Ноги в руки!

Аня выключила телефон. Подумала и вязала свой альбом с рисунками. Ощущения были волнующие и интересные. Как странно… Через пару минут ей предстоит отправиться в свое первое взрослое путешествие. Аня никогда не выезжала из своего города, без мамы, а тут… Ей казалось, что воздух пронзился мягкими сиреневым цветом. Цвет неба и словно самой значимости момента. Всё дышало сиренью. Она прочувствовала свое состояние и тихо потянулась. Было ощущение наслаждения и тоски. Купания в самом лазурном пространстве. Она вздохнула тихо и быстро вскочила с кровати, заправила и побежала в ванную приводить себя в порядок.

— Ты не передумала? — услышала она через дверь голос матери.

— Нет, мам. Так надо! Я еду.

— Ну, будь осторожна там… смотри, чтобы никто к тебе не приставал. Если что, то сразу же связывайся со взрослыми.

— С начальником партии?

— Конечно!

Мама суетливо организовывала свою дочь на сборы. Требовала всё проверить. Объясняла, что нужно надевать каждый день, дабы не простудиться. Кутаться и кутаться. Особенно ночью. Доверять только взрослым.

— Мам, ну подожди! Дай я сама оденусь.

— Да что ты, доченька. Разве я тебе мешаю?

— Нет, ну просто твоя забота иногда переходит грань разумного.

На улице уже стоял старенький УАЗ «Патриот», в котором сидело пять человек. В итоге Аню посадили на колени к Давиду. Серьезному мужчине с сухим лицом, лет тридцати пяти. Рядом сидел Матвей и ещё один пацан, которого Звягинцева не знала. Давид понравился Ане. Такой солидный, с черной бородкой, а вот водитель не приглянулся совершенно! Коротышка, пузатый, с окладистой лопатой большой бороды, но при этом все время матерящийся. Хитрый, мелькает глазами. Много шутит, и все шутки одна пошлей другой, всё про секс и про половые органы.

«Дурак какой-то!» — подумала девушка.

Когда поехали, Аня наклонилась к плечу Давида и спросила:

— Скажите, а как зовут нашего водителя?

— Водителя? Как?! А… Рашид!

— Как, Рашид?!

— Ну, так. Имя такое есть у людей. Рашид. Рашид Абильдинович Муратов.

— У него ещё другое имя есть. — Шепнул со стороны, улыбаясь, Матвей. — Это наш «борода», Мазепа.

Даже не стоит описывать, какой испытала Аня шок!

— Это и есть Рашид? Как странно…

Водитель повернулся в её сторону и оценил метким взглядом старого бывалого кабана. Ане сразу стало не по себе от этого взгляда, словно по ней бульдозер проехал, а потом ещё развернулся на месте. Рашид в ответ подмигнул ей, улыбнулся и опять пошутил нижепоясно.

«Господи, это Мазепа!» — подумала девушка в ужасе.

В сиденье пассажира, рядом с Мазепой, находилась женщина лет тридцати с пепельными волосами в платке, иногда она прерывала водителя, иронично делая замечания, либо что-то объясняла или спорила.