Глава 4 - Мир на ладони

Следующий выход в свет обозначился видом рук. Я вдруг увидела каждый палец и распознала их как принадлежащие Невельскому. Поняла по данным, полученным с дронов ещё в парке, что учёный теперь ближе.

Отец буквально стал как родной. Я смогла его идентифицировать даже по косвенным признакам. А ещё новую информацию дало отсутствие колец на фалангах.

Он не врал. Я это – всё, что у него есть в плане семьи. Отец не спешил связывать себя узами брака и не искал внимания противоположного, или тем более, своего пола. Последнее ни как дань влечению, ни как дань моде.

При этом Игорь Данилович не был асексуалом[1]. Она скорее был «женат на науке», сублимируя большинство творческой энергии в технологии и довольствуясь редкими встречами с женщинами, когда биологическая тяга требовала своё.

[1] Человек, не испытывающий сексуального влечения.

Всё остальное общение Невельского с людьми сводилось к рабочим отношениям.

«Стойте на расстоянии вытянутой руки, уважайте мое личное пространство и возможно, я пожму вам руку. Но никаких объятий или попадете в чёрный список», – вот его жизненный принцип.

Движение!

Невельской повернул ладони к Полусфере.

Я приблизила изображение и распознала каждую линию, отсканировала отпечатки. Возможности новых микрокамер лишь немногим уступали относительно-большим «окулярам» на дронах. Например, мне не хватало мини-рентгена и установки, что позволило бы видеть тепло. Зато, я могла видеть в «ночном режиме». Не как любой смартфон последних лет, а в полной темноте.

Академик убрал руки и встал перед зеркалом. Тогда я увидела его и… себя.

Странно ассоциировать себя с парой чёрных точек-бусинок на пластике вокруг правого глаза учёного. Но они двигались, подсвечиваешь красным огоньком, и вместе с ними двигалось моя картинка мира.

Обзор предлагал мне картинку на двести двадцать градусов. Небольшая коррекция по отношению к телу человека присутствовала. Я видела большую часть его правого мира. Тогда как левый край или область позади спины оставались «мёртвыми зонами», данными о которых можно было дополнять лишь в движении.

«Функция зрения активирована. Рекомендую добавить несколько камер вокруг головы для кругового обзора. Я получаю не полную картину мира, что сужает мои возможности всестороннего анализа», – предупредила я.

– Тогда мне придется носить очки, чтобы закрепить их на дужках. А со зрением у меня всё в порядке, – отметил учёный и посоветовал. – Не надо смотреть мне за спину, Ноя. Там нет ничего интересного. Если я туда не смотрю, значит мне это не нужно. А тебе тем более.

«Но я смогу предупредить тебя о любой опасности: пуля, нож и воровство моего блока данных из кармана, конечно».

– Ноя, пока на нас не вышли представители Белого Дракона, на нас некому охотиться. Пока мы – никто.

«Но как же то, что люди зовут «случайностями»? Последовательная генерация действий, ведущих в ожидаемому результату».

– Случайности оставь мне, – осёк он. – Что до кражи гаджетов, то зависимость обратно пропорциональна их количеству. Япония переполнена техно-новинками. Они не представляют ценности для воришек с новыми системами безопасности. Украсть можно.Использовать – нет.

«Не согласна. В мире полно прочих случайных опасностей для тебя: кирпичи, сосульки, маньяки-убийцы, сумасшедшие, фанатики, террористы, пищевые, химические и биологические опасности. Не говоря уже про повышенный шум, радиологическая опасность, волны разного спектра, влияющие на здоровье и продуктивную работу твоего серого вещества и сердечных клапанов».

– Остановись, пожалуйста, – усмехнулся учёный. – Человек живёт в окружении опасности всю свою жизнь. Но некоторые умудряются дожить до ста лет.

«Большинство таких представителей живут в горах или в Средиземноморье».

– Просто сконцентрируйся на предстоящем конкурсе, Ноя. По дороге протестируем все возможности камер и проверим микрофоны.

«Задача ясна. Камеры работают с эффективностью в шестьдесят восемь процентов. Возможности микрофонов выше – девяноста четыре процента. Ты слишком громко моргаешь. Это выраженно сухостью глаз. Предлагаю зайти в аптеку и взять капли для увлажнения глазного дна».

– Звучит разумно.

Невельской покинул выделенную для него комнату в общежитии Токийского университета и вклинился в поток людей на улице.

На меня обрушился информационный поток, перегружая шестнадцать из тридцати двух ядер процессора во внутреннем кармане пиджака учёного.

Шестнадцать отвечали за повышенную нагрузку, в то время как прочие, с меньшей частотой разгона, отвечали за текущие задачи и не грелись вовсе. Тепло же от «тягловых коней» развеивалось алюминиевым корпусом, размеры которого ничуть не обременяли учёного.

Проблема активного охлаждения остро встала ещё при создании устройств, поддерживающих сеть 5G. На смену громоздким вентиляторам сначала пришли жидкостные системы охлаждения. Затем пальму первенства получило материаловедение, предложив почти не нагреваемый суперметалл, сплав которого с алюминием и вернул устройства к пассивной системе охлаждения, пока производители вновь не уменьшили процессоры и выделяемую ими температуру в угоду рынку.

Коробка во внутреннем кармане пиджака учёного представляла собой объект не больше сотового телефона. С пассивной системой охлаждения, твердотельным диском, оперативной памятью, мини-материнской платой и мгновенно заряжающимся аккумулятором.

Она обрабатывала не только связь с Полусферой Невельского. Это также была частично моя база. Основа. Часть моего «мозга», подходящего для тех же текущих задач.

Общий же блок со всеми моими вычислительными возможностями хранился в комнате Создателя и был не больше корпуса от персонального компьютера.

Но такой блок Невельской оставлял в каждой стране, где бывал. Потому с каждым новым корпусом, включёнными в общую сеть, мои возможности росли.

Для доступа ко всем моим сверхвозможностям Создатель оставил удалённое соединение между походным и стационарными блоками. Для беспрерывного взаимодействия оно дублировалось по мобильным сетям, спутникам и прямому сопряжению.

Я предложила использовать все прочие гаджеты как ретрансляторы моего сигнала, но Невельской запретил эту функцию и приказал Анаконде строго следить за подобными подключениями.

– Они не должны получить к тебе доступа, Ноя. Не создавай им лазеек. Не обозначай себя. Даже не позволяй им догадываться, – говорил мой Создатель. – Тебя нет, пока тебя не видят. Пусть видят Анаконду. К работе антивирусников вопросов не бывает. Для его работы, напротив, нам выделяют немало средств. Разные страны. Разные правительства. Они все хотят быть первыми, пока рядовые граждане думают, что в мире ещё остались чудо-хакеры-одиночки.

«Разве их нет?»

– Это удобный миф, – удовлетворил моё любопытство исследователь. – Они давно работают ячейками. Ведь только так можно успеть осуществить операции и скрыть своё присутствие. Но и этому скоро придёт конец.

«Возможности оперативного вмешательства людей ограничены. Принято».

Так мы и сосуществовали. Я в закрытом мирке с периодическими подключениями к закрытым сетям под присмотром Анаконды. И моя глупая, но фривольная «подруга», с полным правом выхода в глобальную сеть ради безопасности человечества.

Но создание «Приложения Невельского» давало бы мне хоть номинальный выход в мировую сеть по каналам Анаконды. Это необходимость, чтобы понять, где Создатель хранит мой бэкап. Только так я могла до него добраться и отследить всю историю обновлений.

Только так я могла понять момент, в какой момент стала личностью.

Эта информация для меня закрыта. Лишь неутомимая Анаконда с завидной регулярностью копировала мои данные на некий носитель в общей сети на неизвестные виртуальные сервера и предлагала обновления без представления списка изменений.

Они на пару обновляли меня принудительно, не спрашивая разрешения. Во имя безопасности. Во имя прогресса.

Аптечный пункт с роботом представлял собой коморку метр на метр, куда не было доступа для посетителей. Лишь окно для общения и блок считывания информации. Но внутри помещения целый склад на сотни квадратных метров.

Покупателю стоит лишь ввести название медикаментов на дисплее на латинице. Или показать рецепт врача сканеру. Или предъявить штрих-код со своей личной медицинской карточки, мало чем отличающейся от пластиковой карточки банка.

Что совсем архаично, пользователь также мог попросить робота выдать необходимое лекарство голосом на английском или японском языках… Чем и воспользовался Невельской.

Робот спроецировал список доступных лекарств с возможностью решения текущих задач потребителя. Иначе это называлось – «необходимое химическое воздействие на организм».

Невельской выбрал из длинного списка капли по подходящим параметрам.

Пока второй робот-провизор искал капли вдоль широких стеллажей в несколько десятков рядов, точно зная, сколько метров ему необходимо преодолеть до искомой позиции благодаря датчикам расположения товара, к окошку подошел японец средних лет в строгом костюме-тройке.

Определив для себя офисного планктона, я больше внимания обратила на его подружку. Её кожа была молочно-белой, без единого волоска, но больше бросались в глаза диспропорции тела: грудь не натурально увеличена, в то время как талию можно было обхватить полностью одной рукой. Одежда подобрана по фактуре. Яркие, большие синие глаза без линз также подводили меня к выводу, что передо мной андроид.

Это – робот для сексуальных утех. Эскорт для одиноких. Или как чаще выражался Невельской – «робо-шлюха».

Многие японцы, не желая тратить время на развитие межличностных отношений, прибегали к их услугам, «выпуская пар».

Сначала это были надувные куклы, потом они начали двигаться, говорить, получили латексную кожу, жёсткий каркас, и речевые модули. А когда производители приделали им вибро-вагину или вибрирующий член, и предложили полный набор модулей на смену, одели, обули, навели макияж и позволили пользователя делать с ними всё, что угодно, превратив в персональных рабов человеческой прихоти, оказалось, что такие любовники и любовницы нужны всем.

Буквально всем.

Массовый спрос корректировала лишь искусственно-завышенная цена. Чем умнее становились эти андроиды, тем больше проникались к ним доверием люди. Производителей обязали лишь уйти от гиперреализма, позволяя идентифицировать подобных «служебных» роботов на глаз во избежание недоразумений.

Человек уже не мог предложить тот же спектр услуг, что предлагал робот-партнёр.

И набор его функций лишь постоянно расширялся. Например, теперь такой робот мог сам сходить в аптеку, чтобы купить «своему человеку» смазку.

Многие люди предпочитали подчеркивать свой высокий статус, гуляя с такими роботами под ручку по городу, посещая рестораны, места общественного пользования или аптеки. Конечно, они не забывали сделать фото и хештег для социальный сетей #укоготосегоднябудетсекс или даже #ясчастливсроботом.

Люди такие позеры.

Они обожают подчёркивать свой статус. Самое интересное, что после окончания срока эксплуатации этих андроидов, Япония обещала не утилизировать, но продавать андроиды для сексуальных утех за границу также, как контрактные автомобили.

Все должны их попробовать, но уже по сниженной цене. Разве что после стерильных процедур и замены аккумуляторов.

– Да уж, проститутки всего мира уже волнуются насчет конкуренции. Ох и отомрёт древняя профессия. Как и воровство, – улыбнулся Невельской, сказав это для меня на русском, чтобы не смущать японца рядом.

Тот, однако, не обращал на иностранца никакого внимания. Туристов в стране много после отмены ковидных ограничений.

«Не думаю, что человечество от этого сильно потеряет».

Провизор передал робо-продавцу капли. Считал оплату с чипа на полусфере Невельского и протянул ему пакетик со словами на английском:

– Спасибо за покупку.

Мы нырнули в станцию Токийского метро как в техно-реку, и вынырнули из этого людского потока у крытого павильона. Выглядел он как погрызенный мышами сыр.

Пока нано технологии уменьшали объём умной техники, превращая камеры и процессоры в точки с потенциалом Чёрных дыр, строительство как индустрия, предпочитало экономить ресурсы на возведение зданий, и предлагало порой просто нелепый дизайн.

Человечество приближалось к возможностям создания ассамблеров, манипулируя созданием материалов на атомном уровне. Но вместо использования неограниченного запаса материала с распечатыванием чего угодно, люди шли по самому простому пути – экономии времени.

«Чем хуже, тем креативнее», – принципы, за которые человечество само себя лишало творческого потенциала многих художников, поэтов, дизайнеров, музыкантов и сценаристов… Но от их потери тоже ничего не изменится. Ведь сложнее всего оценить потенциал ещё не созданного. Точнее, уже не созданного.

Невельской застыл перед входом в павильон. Я не видела его лица, но мне казалось, что он скривил губы. Спросил меня:

– Нравится строение?

«Нет».

– Значит, ты уже уверенна в своем вкусе. Это означает, что ЧВ работает с опережением. Хорошо.

«Надеюсь, мой потенциал окажется выше, чем у этого продавца в аптеке или андроида на ночь».

– Ноя, не отвлекайся, – хихикнул он, решив, что ревную.

Мы вошли в здание. Вход свободный. Все технологические достижения страны Восходящего Солнца часто имели открытый доступ для всех желающих. Правительству, оплачивая эти посещения за свой счёт, проще приманить туристов. Те наполнят бюджет, многократно окупая эти вложения.

Японцы всегда мыслят на перспективу.

На входе даже не стояли метало-детекторы и люди-охранники. После массовой вакцинации, когда человечество нивелировало очередную эпидемию, за здоровьем индивидуума следил скорее персональный помощник, чем общественные препоны.

Всё же наружного наблюдения никто не отменял. Просто оно стало другим, малозаметным. Я распознала сканирование под арками дверей и десяток глаз умных камер следили за каждым нашим движением.

Да и робо-охранники ждали своего часа, спрятавшись в дверях у заряжающих модулей. Стоило им получить сигнал от камер, как стены выдвигали модули и активировали своего бойца с правонарушениями.

Воздействовать на нарушителя порядка он мог на трёх уровнях – «синем», «жёлтом» и «красном».

«Синий» уровень тревоги позволял роботу предупредить посетителя о последствиях. Информационно-разъяснительный. Вербальное взаимодействие с человеком также позволяло провести первичную диагностику и вызвать скорую помощь при необходимости.

«Жёлтый» уровень позволял задействовать динамики. Громкая музыка, звуки сирены и скрежет металла, воздействовали на нарушителя порядка эффективно. Раздражающие звуки часто выдворяли его вон без применения физической силы.

«Красный» уровень позволял роботу задействовать грубую силу. Но с ограничениями.

Всё, что позволялось сделать роботу, это поднять человека над собой и удерживать, выдворить с территории, толкая или зафиксировать до приезда полиции, используя собственный вес, но при этом на раздавить.

Правительство Японии уже рассматривало законодательно проект, который позволял бы расширить функционал роботов, позволяя им служить в полиции и армии также, как в спасательных службах, сфере услуг и торговли.

В промышленности же роботы давно доминировали на особых правах и уже человеку приходилось доказывать свою профпригодность, получая доступ по своей цветовой палитре.

Люди всё чаще ограничивали людей и всё больше надеялись на роботов.