Глава 7 - Норма - понятие относительное

Сознание как будто разложилось на кусочки. Ты тут и не тут одновременно, потому что старого мира уже нет, а новый себя ещё не проявил. И если подсознание уже знало всё, то сознание лишь постепенно начинало что-то подозревать.

Мир в дымке собственных мыслей. Как будто Новосибирск оставался виртуальным пространством в уже не существующем мире, а связь терялась. Скоро и этот город перестанет существовать.

– Радиация, – обратился я. – Как она на нас повлияет?

Конечно, понятно, что мутация, рак и смерть. Пальцы и глаза пытались взаимодействовать с «полусферой», чтобы узнать больше, погуглив… но без связи с интернетом гаджет бесполезен.

Отсоединил полусферу и выбросил, как хлам.

Отлично! Просто великолепно! Без спутниковой локации теперь нельзя даже определить на карте местоположение своего автомобиля.

Вмиг отупевший Полукуб дожидался где-то на стоянке на районе с топливом лишь на дне бензобака и почти разряженными аккумуляторами по этому случаю. Гибрид отдавал всю энергию на питание умной части автомобиля.

Выходит, что в новом мире даже автомобиль не может существовать без человека. Тогда о каком управлении может идти речь? Ноя ничего не добьется. Что она вообще может делать удалённо, без взаимодействия с людьми? Люди строили роботов, люди паяли схемы, люди писали программы. Люди, а не ИИ!

Невельской прищурился солнцу на небосводе, облизнул палец, подержал на ветру.

– Ветер слабый. С востока. Пару метров в секунду. Выходит, нам пока везёт.

– В смысле?

– Если Китай накрыло облако радиации то, как только подует с юга, дозиметры зашкалят. Впрочем, не сразу. Так как северо-запад Китая был развит меньше всего в промышленном плане. Когда же будем двигаться на юг, большую часть радиации с Китая возьмет на себя Монголия. Её просторы немного помогут нам сразу не надышаться радиоактивной пылью. Но двигаться всё равно лучше, как можно севернее, – Невельской посмотрел на меня, как будто только сейчас расслышал вопрос. – Или вы имели в виду само излучение?

– Может, нам стоит переждать основной поток радиации в городе… который уцелел? – робко предложил я. – По вашим словам, здесь образуется неплохой оазис. Раз Ноя не стала уничтожать свой оплот сразу, то с чего ей делать это сейчас?

– О, нет. Всякий крупный город зависит от поставок извне. По этой же причине Новосибирск скоро станет ловушкой. Люди просто об этом ещё не догадываются, – отмахнулся академик, как будто всё вокруг уже перестало иметь значение.

Он приобнял меня за плечи и как расстроенному ученику сказал утешительно:

– Но рациональный корень в ваших словах есть. Понимаете, Карлов, нам нужна радиационная защита в походе. Конечно, если мы её не найдем, знания вам уже не пригодятся. А так для общего развития стоит знать, что простой деревянный дом ослабляет основные виды излучения – бета и гамму в два-три раза. Подпол в таком строении – уже в семь-десять раз. Каменные дома сгладят излучение в десяток раз, а их подвалы уже безопаснее почти в пятьдесят раз. Панельные многоэтажки ослабляют излучение в четыреста-пятьсот раз, их подвалы в тысячу. Но имеет ли это значение в перспективе? Это самый важный вопрос.

– Конечно, имеет! – воскликнул я и ухватился за цифры. – Выходит, что если мы спрячемся в подобном подвале, то уцелеем?

Академик скривил губы, словно пытался проглотить одну из них:

– В теории да. Но лишь в начале. Если радиационная пыль не попадёт. Но факторы ближайшей смерти будут увеличиваться и множится с неблагоприятными условиями с каждым днем: жажда, голод, социальная паника, болезни. Слишком много нюансов будет зависеть от самого общества, от которого я не хочу зависеть. К тому же климат будет меняться, учитывая масштабы трагедии, которые проявят себя не сразу. Облака уже собираются всю радиоактивную грязь над городами. Ветер вскоре разгонит всё это по миру, а радиоактивные дожди умоют самой смертью землю, пропитают почву.

– Что же делать? В каком направлении тогда думать?

Он повернул меня, заглянув в глаза, и сказал со всей серьёзностью:

– Чтобы не ломать голову над тем, как пережить это нелёгкое время, я предлагаю вам отправиться со мной в путешествие как можно скорее.

– Путешествие?

– Выступаем немедленно! – воскликнул уже он. – Даже не думайте выжидать самые «лёгкие» первые дни. Сейчас в движении будет тяжелее выжить, но в дальнейшей перспективе более выгодно именно не сидеть на месте. Жизнь теперь как островки в потоп: одни затопят быстрее, другие продержаться дольше. Но, в конце концов, останется только ковчег подземников или самые «высокие вершины», которые смогут выжить вопреки всему. В основном, благодаря своему географическому положению или «чуду», как обыватель любит называть набор случайностей. Причём выжить, но не сохранить цивилизационный потенциал. Так что или мы добираемся до подземного города, или проще сейчас же пустить себе пулю в лоб... Потому что завтра будет хуже!

– А какие территории уцелеют?

– Север, – уверенно ответил академик. – Но это не точно. К несчастью для нас, север мы тоже стремительно освоили. АЭС, атомоходы, хранение ядерных отходов… освоение Арктики, одним словом. Срать уж, так везде.

По телу пробежал озноб. Волоски поднялись, передёрнуло.

– Выходит, если мы не доберёмся до подземного города, то дальнейшая жизнь будет бессмысленна?

– Не жизнь… выживание, – поправил академик, по виду довольный тем, что я ухватил его мысли. – Нам нельзя больше терять времени, Карлов. Давайте разделим свои обязанности. Я вернусь в институт за стендовыми системами химзащиты. Надеюсь никто не продырявил их гвоздём… А вы займётесь поиском подходящего транспорта. Учтите, что по пути из города нам надо посетить немало магазинов. Кто вооружится первым, тот получит немало бонусов к выживанию.

– Вооружиться, значит.

– Нужно поменяться под обстоятельства, пока они не изменили нас! Пока одни выходят из комы виртуальных миров, другие активно действуют и умножают свои шансы уцелеть. Но никто кроме нас пока не знает всей картины. А когда начнут догадываться, время уже будет упущено, – углубился академик. – Это как нырнуть под воду. Сначала есть запас кислорода. А очень вскоре захочется хлебнуть еще. Вот только его уже не будет.

Я кивнул, не зная, что ещё сказать. Он либо создал этот план погодя, либо разработал его давно, как запасной из категории «Б».

Был ли у него план «В», «Г» и «Д»? Наверняка. Ведь «гениям чужды обобщённости», чёрт бы их побрал!

Хитрый сукин сын учёл всё. Или нет? Что у него в голове? Заглянуть бы хоть на минутку. Вряд ли о бабах думает.

Невельской исчез в институте. А я пошёл к выходу с территории комплекса разыскивать свой автомобиль. Брать чужой даже в мыслях не было. Так научило общество. Чужое – плохо. Даже если всё вокруг уже потенциально-ничейное.

ИИ объявил нам войну, сделав всё вокруг трофеями, но мы-то пока – люди!

У опустевшей дороги валялся и бился в конвульсиях хорошо одетый человек. Это шокировало больше, чем растерзанные тела в коридоре института. Ведь рядом не было робота, который мог бы его ранить или дрона, который свалился бы на голову.

Что ещё могло произойти? Вряд ли умная камера взорвалась поблизости.

Кинулся оказывать первую помощь, научившись помогать при припадке на курсах оказания первой помощи на водительских курсах. Хотя единственное, чему нас реально учили это фразе «не трогайте пострадавшего до приезда скорой помощи во избежание юридических последствий».

Шок очень быстро сменился пониманием – не жилец. А когда увидел шрам на груди под расстёгнутой рубашкой, картина обрисовалась вполне ясная: в припадке бился носитель прибора для регулирования сердечного ритма.

Ритмы пациента сбились. Он получил фатальный разряд, который сжёг сердце. И больше всего я не завидовал всем прочим сердечникам по всему миру. И людям с электронными органами. Замененные на искусственные почки, печень, лёгкие, щитовидную железу, поджелудочную и прочие так необходимые составляющие, они теперь были как гранаты, которые разом детонировали от приказа верховного искусственного интеллекта.

Посочувствовал я и тем, кто носил медицинские приборы с той же удаленной системой управления своих «стандартных органов». Управлялись они из медицинских центров.

Ноя убила их всех: диабетиков, сердечников, инсультников и счастливых первых обладателей гаджетов-«Сфер». Чипы под сердцем, под черепной коробкой и в животах, вводили лошадиные дозы лекарства или выдавали максимальный разряд, сжигающий внутренние органы магнитным излучением как СВЧ печи подогревают еду.

Возможно, даже эти самые же умные СВЧ печи сейчас по всему миру массово взрывались, сжигая уцелевшие дома по глубинкам? Правда, для этого они все еще должны были питаться от электричества.

Но не могло же всё оборваться в один момент! Где-то продолжают работать «ветряки», солнечные панели, ГЭС, а в иных люди до сих пор кидают уголь в печи. И я очень надеюсь, что хоть часть АЭС по-прежнему функционирует, а не взрывается, устраивая нам локальные Чернобыли. Ведь должны были уроки ядерных трагедий, включая ту, что произошла в Фукусиме, помочь человечеству доработать системы автономной безопасности?

Надежда умирает последней.

Хорошо одетый человек с выпученными глазами затих, не в силах ничего сказать. Зрачки застыли. Лопнувшие капилляры были не только на белке глаз: кончик носа, кончики ушей и щеки тоже разукрасило посмертной сеткой. Обречённый сильно сжал мою руку, не желая оставаться наедине со скрытой смертью в такой момент.

Глаза заволокло влагой. Едва смог разглядеть, как по трассе на меня мчался хорошо знакомый автомобиль. Мне не пришлось долго разыскивать свой полукуб. Он сам меня нашёл.

Янус мчался на меня, желая уничтожить своего владельца, как приоритетную цель. Едва избавившись от посмертной хватки трупа, я отскочил за бордюр. Это и спасло от таранного удара.

Автомобиль подкинуло на бетонном на препятствии, едва не сорвав передний мост. Взорвалось переднее правое колесо, погнулся и вспучился капот. К счастью, больше повреждений не случилось – топливная система экономила расход и не давала разогнаться до максимума, а рамная конструкция внедорожника оказалась весьма крепкой. Автоконцерны обязали следить за безопасностью пассажиров. Новые сплавы проникали и в автомобилестроение, разбавляя понятие «раньше сломается, раньше купят новое».

Первым, что я сделал, это разбил чип управления ИИ в автомобиле. Он располагался рядом с аккумулятором. Камня с бордюра хватило, чтобы поставить точку в споре «человек или машина»?

Легко оказалось забраться и под погнутый капот. В более старых гибридных автомобилях с рулём коробочки с блоками ИИ лепили прямо поверх основных чипов управления. Не заводская установка, но доработка на скорую руку. Часто в кустарных мастерских.

Едва ударил камнем по чипу, как автомобиль вновь вернулся в руки человека-водителя. Оставалось лишь поменять ему колесо, заправить и пользоваться, как век до этого.

Чёрт побери, прошла ведь всего без малого сотня лет с тех пор, как мы пересели с карет на автотранспорт.

За сменой запаски меня и застал господин Невельской. Не знаю, что больше удивило его: закатанные рукава рубашки журналиста, который скакал на гаечном ключе, чтобы затянуть болты крепления колеса или пиджак на асфальте, подложенный под голову мёртвого человека, лежащего на дороге рядом.

На подобные мелочи академик внимания не обращал. Он сам активно обливался потом, таща два мешка. Как на вид, так весящих килограмм по двадцать. Не укрылся от моего взгляда и небольшой чемоданчик-дипломат старого советского образца. Что хранил в нём учёный? Важные бумаги? Софт «Анаконды»? Твердотельные диски с важной информацией о миссии? Этого я не знал.

Каждый имеет право на личные вещи. Даже в новом мире. Но теперь гарантии, что их не отберут более сильные, не было. Государства, как гаранты безопасности, с падением столиц и крупных городов, перестали существовать. Всё избранное правительство погибло при столкновении с фатальным перепадом температур, хотело оно того или нет. А инструкции… возможно, до них кто-то и доберётся, но это уже не будет иметь никакого значения. Ведь основной враг никуда не уйдёт.

Все, кто грезил о свободе от системы, получили её. Мечта имеет свойство сбываться, когда того не ждёшь.