Глава 3 - План бога

Автомобиль высадил у входа на территорию института ядерной физики им. Г.И. Будкера. Пришлось прогуляться по территории до главного корпуса института на своих двоих.

Приятно иногда пройтись.

Тёплый ветер гулял по волосам, гладил щёку. Эти несколько сот метров до главного корпуса в пять этажей были бодрящей прогулкой. Попутно вспотели подмышки, участилось дыхание.

Как же мало мы ходим пешком в последнее время. Как быстро набираем лишний вес. Возможно, виртуальный доктор в чём-то и прав. Надо будет повысить интенсивность нагрузок с десяти минут до пятнадцати с завтрашнего дня… Или лучше с понедельника.

Впрочем, липосакция не такая уж и дорога вещь. Откачать лишнее так же легко, как нарастить нужное.

Дополненная реальность подсвечивала здание, показывая основные данные об объекте. Если раньше на здании корпуса висели мемориальные доски, то с недавних пор они переместились в виртуальное пространство. И надписи: «Здесь с 1958 по 1977 годы работал выдающийся физик, основатель и директор института, академик Г. И. Будкер», а также «Институт ядерной физики СО АН СССР» подсвечивались жёлтым цветом с пометкой «это интересно».

Всеслав Олегович Доброславский уже ждал у центрального входа. Тучный глава комиссии топтался на месте в компании двух роботов: уборщика и охранника. Первый походил на тощего студента. Правда, был на гусеничном траке. Модель «Помощник», которую ненавидели все гастербайтеры за то, что лишила их работы не только дворников и чернорабочих, но и многих должностей на стройках, была в чём-то знаковой. Она изменила рынок труда.

Уборщик расправлялся с тополиным пухом, залетающим на территорию с первыми опадающими листьями. Сотрудник без зарплаты и социальной страховки ловко орудовал метлой. Он целый день работал на свежем воздухе, пусть и не ценил этого. Заряжался робот в ночи от выведенной для этого дела розетки-блока под козырьком здания. Лёгкий скрежет траков говорил о приличном техническом состоянии. Обычно хозяева использовали их до той поры, пока не вставали колом.

В арсенале этого робота была не только метла, но и лопата. Смена инструментов зависела от времени года.

Второй робот был шириной с дверной проем и не гудел вовсе. Робот внутреннего порядка линейки «Путы» большую часть времени находился внутри помещения, следя за центральным входом. Оружие ему не полагалось, но широкоплечий андроид позволял себе ударить током или оглушить рассчитанным ударом кулака.

В случае «боевой тревоги» его руки могли ломать кости рук и ног правонарушителя, но бить в голову, шею, торс и пах этой линейке по «закону робототехники» запрещалось.

Специалисты уверяли регулирующие органы, что ничего фатального человеку не грозило. По крайней мере, по задумке разработчиков. Потому таким «помощникам правопорядка» легко дозволялось «служить» в полицейских подразделениях и в охране любого типа.

Более проворные, но менее бронированные, чем военная линейка «Скаев», они заменили немало людей на своих постах. Из бывших или действующих военных. Ветераны горячих точек проклинали их, но тоже ничего не могли поделать с тенденциями трудового рынка.

Насколько я расслышал на подходе к зданию, этот «пут-4» получал наставления никого не впускать на территорию.

Это не сложно, учитывая, что учебный год ещё не начался. Студентов с аспиратами пока не ждали на практику. А все сотрудники догуливали последние дни отпуска… Такова была легенда.

На самом деле большинство из трех тысяч сотрудников института в последние несколько лет редко бывали на этой территории. Закрыли и практику для абитуриентов. Все, кто не имел дело к проекту «Ноосфера», были отодвинуты на второй план господином Невельским…Так меня проинформировали по внутреннему каналу.

Выходило, что здесь этот знаменитый академик был персональным властителем, хоть об этом мало кто подозревал. В миру же его имя было на устах у двух человек из трёх.

– Смотрю, ни одного автомобиля по округе, – обронил я и присмотрелся к Доброславскому.

Бывший военный, а ныне карьерист и бюрократ по своей сути, этот свободный от погон политик на пенсии давно имел пухлые пальцы и слабое рукопожатие. Старый мир, где надо всё ещё касаться людей, никак не мог умереть.

– Стараемся без лишнего внимания, – ответил он, сухо улыбнувшись.

После ощущения, что погладил змею, я перешагнул порог. Журналист и политик оставались в топ-десятке профессий, которым всё ещё требовалось общаться с посторонними людьми в силу профессии тет-а-тет. Разве что разговаривали они гораздо реже, чем раньше.

Сибирское отделение Российской академии наук непривычно пустовало. Детекторы безопасности провели полную диагностику на входе, затем зажглись зелёным огоньком, разрешая пропуск.

– А как же прибыли члены приёмки? – добавил я для приличия.

– Просочились по одному с самого утра. Меньше внимания – меньше угрозы, – ответил Доброславский басовитым голосом. – Не хотелось бы выстраивать здесь ряды «Скаев» с пулемётами наперевес. А если бы об этом событии узнали остальные журналисты, то с их кордоном не справился бы и полк Пут.

– Ясно.

– Для этого вы и здесь, Роберт Алексеевич. Чтобы без лишнего шума, тихо и профессионально донести важное миру. Причём по старой русской традиции – уже после того, как будущее свершится.

– Истина из первых рук, – кивнул я.

– Ваши заметки подхватят тысячи таблоидов по всему миру, как только выбросите их в сеть, – добавил он. – По нашим прогнозам, уже в первую неделю они выйдут на ста двадцати языках. Прочие подхватят на неделю позже и донесут голодающим Африки.

– Сделаю в лучшем виде, – уверил я. – Но немного жаль, что вы отказались от трансляции онлайн.

Он убрал улыбку.

– Так надо. Вы же понимаете, что там, где Невельской, творится современная история?

Я кивнул. Давно привык к многомиллионной аудитории.

Глас народа. Мировой рупор. Как же. По сути – просто цифры.

В журналистику я перешёл из видео-блогерства, иначе – влогерства. Наскучил деградировать в комментировании игр, в которые сам же и играл после детского дома.

Хейтеры открыли глаза на низкий интеллект комментатора, после чего всерьёз занялся самообразованием, окончил удалённо факультет журналистики и погрузился в реальный инфопоток с головой.

Он был таким плотным, что времени обзавестись семьей не оставалось. Межличностные отношения становились роскошью, которую я себе позволить не мог.

– Я могу поговорить с господином Невельским до презентации?

Доброславский покачал головой, ускорившись на ступеньках. Основу исследовательской инфраструктуры Института составляли уникальные научные установки и стенды, но в самом пятиэтажном здании ещё советской постройки полностью игнорировали слово «лифт». Так что идти приходилось пешком. Что не нравилось ни ему, ни мне.

Но переходы недолго водили нас по этажам. Глава приёмки вдруг открыл дверь большого конференц-зала, и я перешагнул порог помещения, где творилась не столько современная история, сколько черновики будущего.

В центре стояло строение, похожее на небольшой Адронный Коллайдер. Учитывая тот факт, что в институте ещё в советское время их было три, насколько я ознакомился с информацией об институте по запросу в полусферу, это не удивило. Но техно-блок лишь походил на АК.

Это был сам проект «Ноосфера».

Вокруг блока за столами сидели люди в круг. Дополненная реальность отобразила вопросики над их головами. Это означало, что передо мной «анонимы» с закрытыми профилями. Для доступа к их информации нужно было иметь уже не «платиновый», но «бриллиантовый» профиль журналиста. А такой в нашей стране был только у ребят из Кремля. И их имён никто не знал с тех пор, как либеральный подход пересмотрели.

– Уже нет, – посуровел Доброславский, обливаясь потом после хождения по ступенькам, несмотря на то, что кондиционеры работали на полную катушку. – Игорь Данилович готовится начинать. Займите место напротив трибуны и приготовьтесь.

Мы все охладели к физическим упражнениям. Все имеем проблемы с сердцем, зрением и начальные стадии сколиоза и остеохондроза. Болезни цивилизации.

Дотации на развитие массового спорта проходят мимо рабочих людей стороной. Спорт всё больше переходит в руки роботов. Они быстрее бегают, дальше прыгают, поднимают больше веса, и смотреть игровые виды спорта с ними гораздо интереснее. Каждый матч походит на краш-тест, где нет замен и перерывов, но чаще вместо спортивного инвентаря меняют самих роботов.

Немногочисленные чиновники и учёные за столом казались мне безликой массой. Они словно сидели в одинаковых масках анонимусов. Среди них не оказалось ни одного помощника, который мог бы меня встретить на входе.

Это означало, что глава приёмки считался главным лишь номинально. Скорее Доброславский был здесь своего рода конферансье, ведущим это фешенебельное мероприятие для важных гостей.

При том в зале не было ни одной детали, которая говорила бы о высшем уровне мероприятия. Фарс и показуху убрали за ненадобностью.

Айсбергом над всеми в океане науки на трибуне возвышался академик Невельской. Он же меценат-миллиардер, сделавший состояние на приложениях по облегчению жизни всем людям.

Технологии решали, но сервис – определял. И Игорь Данилович быстро потеснил в российском списке Форбс всех наследников «сырьевой» олигархии. Он влетел в сотню богатейших людей мира пробкой от шампанского, потеснив «староверов от экономики», когда люди поняли, что могут передать свои проблемы персональным ассистентам за символическую ежемесячную оплату. Ассистентам, которые работали не на корпорации, а на личность.

Решив, что время для одного личного вопроса все же есть, я поднялся с отведённого места и подошёл к пьедесталу. Пропустив приветствия за неимением драгоценных минут, сходу спросил:

– Игорь Данилович, вопрос не под запись. А почему вы решили реализовывать проект «Ноосфера» именно в институте ядерной физики? Как это сочетается с ядром искусственного интеллекта нового типа? Учитывая ваши возможности в 3D-билдинге, вы спокойно могли построить новое здание под любые современные запросы.

К чему повторное знакомство, когда мы изучили всё друг о друге и даже пару раз виделись онлайн? Заочно знакомые, я – согласившись на это предложение, а он – выбрав именно меня для широкой огласки, мы были выше этого пережитка прошлого.

Понятие вежливости и современного этикета, свойственного физическому миру, полностью игнорировалось в виртуальном мире. И чем больше людей жили там, тем больше это отображалось и в настоящем мире, название которого пока не берут в кавычки.

Невельской поднял голову от бумажек. Как человек старой закалки, он всё ещё доверял некоторые расчеты бумаге, а не гаджетам.

Хотя кому как не ему, следовать по техно-дорожке в будущее? Пока весь мир плавно переходил на встроенные сферы, предлагая людям установить чипы под черепную коробку для реализации интерфейса «мозг-машина», он первым человеком в России пошёл дальше, развивая «чувственную» сферу взаимодействия с ИИ.

Новосибирск, как и прочие крупные и мелкие города России, погружался в новую мировую техно-моду с заметным отставанием, в отличие от двух столиц в Европейской части России. Он всё ещё предпочитал полусферы с данными на внешних носителях. Но зато сам Академгородок как «техно-Мекка» региона, обогнал весь мир в техно-гонке, первым научив роботов «чувствовать»!

Правда понял я это не сразу.

– А, Карлов… Что здания? Этот «Круглый стол»… – академик кивнул на двенадцать людей в белых халатах, растворившихся вкраплениями среди строгих пиджаков и платьев. – … предложил полный набор специалистов института, прекрасно дополнивших мою команду айтишников и инженеров. Мы использовали немало оборудования института, коснувшись квантовой и ядерной физики, а также тщательно поработав с лазерными и плазменными установками. Более того, мы задействовали мощности всех ближайших институтов, вроде института теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича, института физики полупроводников Сибирского отделения Российской академии наук и даже института цитологии и генетики. Всего нами использовалось три десятка научных учреждений в одном лишь Новосибирске. Но на самом деле проект «Ноосфера» сотрудничал практически со всеми институтами России и большинством зарубежных научных заведений. Подробности я пришлю вам на почту. Или вы всерьез сейчас намерены углубиться в детали? Тогда нам придётся перенести наше мероприятие.

Я покачал головой. Нет, на стоит.

Наука всегда шла где-то рядом со мной, но в жизнь особо не лезла. Разве что на днях беседовал с ребятами, выращивающими информационные кристаллы, как перспективный носитель информации будущего. И дело было в том же Академгородке.

Кристаллы обещали прийти на смену твердотельным дискам, что дошли до предела хранения емкости на данном носителе. Следующей ступенью были именно кристаллы. Затем некоторые техно-пророки предлагали оцифровывать воду. Но на них смотрели как современники на Леонардо да Винчи, покручивая пальцем у виска.

Всему своё время.

– Но для чего проекту лезть во все научные сферы? – вконец обнаглел я и задал ещё один вопрос, что вытекал из предыдущего.

Двое роботов давно бы обменялись всей необходимой информацией, а мы, шлёпая по старинке губами, передавали друг другу звуки, декодируемым мозгом, интерпретируемым в личных познаниях в соответствии с личным опытом и складывающиеся в определённые понятия.

Безумно долгий процесс для современного мира.

– Потому что «Ноосферу» интересует всё, от физической мезомеханики до медицинской физики ядерной медицины и генома человека, – улыбнулся учёный. – Это нормально, когда растёшь. Ей интересно познавать мир. Но что более важно, в своем познании Ноосфера так же немало помогла нам поднять «смежные отрасли», выдав решения везде, начиная от информационной безопасности до виртуально-проектируемого строительства, в том числе отметилась в области оцифрованных видео-файлов, карт и теле-медицины. Иными словами, она способна поднять любую отрасль на новый уровень, если выдать ей все необходимые мощности. К примеру, мы сотню лет разрабатывали лекарство от рака и достижения наши половины. Как вы думаете, Карлов, сколько секунд понадобится искусственному интеллекту, когда мы дадим ему подходящие мощности для решения этой задачи?

Судя по звукам, срывающимся с губ, ему пошли бы очки под длинные седые волосы. Но этот современный учёный предпочитал лазерную коррекцию зрения с легко доступным современному потребителю стопроцентным зрением.

Учёный предпочитал краску для волос под брюнета и короткую стрижку. Не было видно и залысины. Что подтолкнуло меня к простому выводу – пересадка волос.

Был Невельской так же гладко выбрит, словно не желая мириться даже со щетиной, а не то, что какими-то возрастными изменениями в своем теле. И по состоянию здоровья академик выглядел на мои тридцать пять, тогда как я по самочувствию больше походил на его почти шестьдесят.

Выходило, что Невельской следил за собой больше, чем рано толстеющий журналист и большинство умников и служивых столоначальников вокруг техно-блока.

Добровольский возник рядом, посмотрел испепеляющим взглядом, поднял большие мощные руки и похлопал, привлекая внимание собравшихся:

– Дамы и господа, прошу всех занять свои места. Мы начинаем.