Глава вторая

– Дедуля, я дома, – прокричала с порога, бросая ключи на тумбочку возле двери. И тишина. Даже как–то жутко стало, дедушка всегда встречал меня фразой: «Привет, Алина, как студенческие будни?» Пробежавшись по квартире, я поняла, что совершенно одна. Странно, в магазин в такое время он просто не мог выйти.

Лишь спустя какое–то время я обнаружила записку, прилепленную магнитом на холодильник:

«Алина, старые коллеги попросили о помощи, так что я уезжаю на пару недель в другой город. Прости, что не предупредил заранее, но дело срочное и мешкать некогда. Деньги на месте. Не забывай есть суп. И.П.»

Дедушка всегда подписывается своими инициалами – Илья Павлович. Забавная привычка еще со студенческих времен. Ну вот, родители кинули, дедушка тоже… У всех дела. А я? А я пойду книжку почитаю, мне еще к следующей неделе доклад делать.

За подготовкой к докладу я достаточно быстро задремала, зато вскочила ни свет ни заря – что абсолютно мне не свойственно. Без «ну еще пять минуточек» не обходилось ни одно мое утро. Правда, нередко эти минуточки превращались в часы, и дедушка недовольно ворчал на нерадивую внучку. Видимо, одиночество воспитывает во мне ответственность.

В холодильнике я обнаружила скисшее молоко, прикрытое пакетом с овощами и фруктами, банку майонеза и одинокую очищенную луковицу. Видимо, дедушка, помимо всего прочего, решил испытать меня на прочность. Ну или поспособствовать моей голодной смерти. Готовить я не любила от слова «совсем». Найдя на дальней полке над раковиной пачку хлопьев, я перекусила и направилась в вуз.

Солнышко ласково грело, зелень радовала глаз, а легкий ветерок только набирал свои осенние обороты, пока не сильно буйствуя.

– Эй, – услышала я смутно знакомый голос позади, когда уже почти добралась до нужного корпуса. Обернувшись, увидела вчерашнего парня. Ну и вот кому, находящемуся в здравом уме, понравится носить столько свисающих цепей и такую дурацкую одежду? На вид лет двадцать пять, а такой фигней страдает. Странно еще, что пирсинга нет. Зато узорчатые тату в наличии, с двух сторон овивали шею, выглядывая из–под футболки.

– Слушаю, – послушно остановилась я, молча ожидая, пока Дэм меня нагонит. Он бесстыдно ворвался в зону моего личного комфорта и положил руку на плечо. Я мысленно чертыхнулась.

– Слушай внимательно… – Его радужка походила на небо после шторма, голос стал мягким и вкрадчивым. У меня появилось легкое головокружение.

Ешкин–кошкин, он что, меня гипнотизировать пытается? Так… вдох–выдох–вдох–выдох… Сконцентрироваться лишь на своем дыхании, не слушать голос, постараться не вникать в смысл. Как хорошо, что дедушка однажды учил меня этому трюку.

– Ты уйдешь с работы. Нет, не так. Ты не придешь к Альвине больше никогда. Это для твоего же блага

– Да? – Меня волной накрыло возмущение. – И, конечно же, ты печешься лишь обо мне! И тебе совсем нет никакого дела до какой–то там секции А.

На секунду в его глазах появилось удивление, но тут же вновь было прикрыто маской равнодушия. Интересно, где этот парень изучил гипноз. Помню, лет пять назад в нашем районе орудовала банда «Гипнотизеров». Они устроили настоящую охоту на молоденьких девушек, заманивая в свои сети. А те либо больше никогда не возвращались, либо возвращались, но совершенно другими людьми. Дедушка тогда занимался этим делом и обучил меня, как противостоять подобному воздействию. Вскоре банду скрутили, но полученные знания я очень ценила, хотя и не верила, что могут пригодиться. Оказалось, очень даже могут!

– Но… как? – с интересом спросил Дэм, сжимая мое плечо.

– Учи матчасть. – Извернулась и пошла к входу в сторону главного здания. За мной никто не последовал.

В вузе было на удивление тихо, даже в аудитории. Впрочем, пара обещала быть скучной и была велика вероятность, что большинство одногруппников решили прогулять. Старосты и по совместительству моего лучшего друга тоже не было видно.

С Ванькой Лебедевым мы знакомы с пеленок: делили друг с другом пасочки и горшок, дергали друг друга за волосы, всячески тиранили и бесконечно ценили друг друга. Может, из–за того, что мы оба были единственными детьми в семьях и нам до одури хотелось братика или сестричку. Поступление в разные школы чуть было не развело дороги наших жизней, но необходимость друг в друге пересилила, и мы встречались каждый день – болтались по детским площадкам, ходили в парки. А вот в вуз пошли в один, причем он примерно по той же причине, что и я: «Назло кондуктору заплачу и не поеду». На первом курсе ему посчастливилось стать старостой, чем я беззастенчиво и пользовалась, вынуждая покрывать мои периодические прогулы.

Буквально за несколько секунд до звонка Ванька вошел в аудиторию – запыхавшийся, словно бежал марафон. Мог бы и не спешить, все равно преподает практикантка, уж она бы точно впустила.

– Привет, – выдохнул он, присаживаясь рядом.

– Привет, Вань, ты чего? – удивленно спросила я. На нем лица не было.

– Да моя опять бузит, – вздохнул он. – Позвонила утром и сообщила, что если я ее сегодня не встречу утром возле дома, то она мне устроит веселую жизнь... Я уже со спокойной совестью хотел снова заснуть, послав ее куда подальше, но потом позвонила ее мама… А этой женщине очень трудно противостоять. Полдороги выслушивал, какой я отвратительный и безответственный.

– Говорила тебе, – захихикала я, – выбирай умную и добрую, а не умную и красивую.

– Так хочется и умную, и красивую, и добрую, – с тоской ответил он.

– Знаешь, как говорится, за двумя зайцами погонишься, от обоих схлопочешь. А уж если за тремя… То, боюсь, гнаться они будут за тобой, держа в руках по шипастой дубине.

Моему другу явно не повезло с девушкой. Хотя нет, не так. Она красивая: длинноволосая блондинка, ноги от ушей, грудь и то, что пониже спины, – все на уровне. И неглупая: учится на лингвиста, читает много. Но уж очень требовательна. Для нее в порядке вещей потребовать от Ваньки, чтоб тот, миновав половину города, несся к ней, чтобы сходить в магазин в соседнем доме. А если Ваня не приедет и не сопроводит ее на учебу, то она остается дома, жалуясь маме на судьбу–судьбинушку, а потом целую неделю будет полоскать мозги самому Ваньке.

Однажды он нас с ней познакомил. Сперва она возмущалась на тему того, что у ее «сладенького» друг – девушка. Но потом я ей показала некоторых красоток нашей группы и сообщила, что в ее же интересах, чтоб он общался со мной. Надо сказать, она прониклась и больше не выступала – правда, меньше тоже.

Не то чтобы я себя недооценивала, конечно, нет, просто даю справедливую характеристику своей внешности, которая, как мне кажется, вполне стандартная. Впрочем, не лишена определенного шарма или миловидности. К примеру, это родимое пятно на пятке. Вообще моя гордость. Разумеется, всем его не покажешь, это выглядело бы странно. Подойти к человеку в метро и заявить: «Эй, ты на меня косо посмотрел. Зато у меня есть родимое пятно в форме какого–то чудища с рогами на пятке, а чем можешь похвастаться ты?»