Глава 4. Инициация

Утро наступает в полдень. Возможно, нерадивая служанка забыла разбудить, а, может, и леди Луиза велела ей меня не трогать, потому как после приемов семья чаще всего просыпается поздно. Впрочем, неважно, не хочется думать ни о чем тем более таком пустяке. В теле бродят ночная нега и отголоски вчерашнего удовольствия.

Еще некоторое время я лежу с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущениями, но потом все же решаю встать. И первой, кого вижу, становиться мачеха. С комфортов устроившись в кресле у меня в комнате, она листает книгу.

– Сладко ли тебе спалось, дорогая? – Будто бы почувствовав взгляд, леди Луиза заканчивает чтение и откладывает томик. – Хотя, можешь не отвечать, вижу, сладко.

Я против воли начинаю краснеть.

– Не стоит смущаться, Лола, – улыбается она. – Неужели, жалеешь?

Жалею ли? Нет. Точно нет. Но вот перестать ощущать стыд не могу. Слишком интимно то, что вчера произошло. О таком даже матери страшно рассказать, не то, что позволить быть рядом, по сути, чужой женщине.

– Покажи руки.

Мачеха поднимается с кресла и подходит вплотную к кровати.

– Зачем?

Прячу ладони за спину.

– Хочу посмотреть, а не выросла ли на них шерсть.

Я испуганно вскрикиваю.

– Глупышка! – смеется леди Луиза. – Шучу, не бойся. Только проверю кое-что.

– Что же?

– Я должна удостовериться, – напирает она. – Будь добра, дай.

– Удостовериться в чем вы…

И я вдруг замолкаю, только сейчас сообразив, что спорю с мачехой. Впервые в жизни. Как странно.

– Простите, – мгновенно сбавив обороты, лепечу я.

В ответ слышу только загадочный хмык.

Почувствовав себя, и вправду, глупой, подаю обе руки. Мачеха поворачивает вначале одну внутренней стороной к себе и внимательно осматривает. Хмурится, я из-под ресниц слежу за ее лицом. Потом и вторую – вот тут ее лицо буквально озаряется радостью.

– Дорогая, я не ошиблась в тебе! – она поднимает счастливые глаза, а потом, поддавшись порыву, прижимает меня к груди. И я не успеваю ее остановить.

– Матушка!

– Смотри, Лола. – Едва отпустив, она сует мою же руку мне под нос. – Смотри!

Послушно оглядываю ладонь, не находя ничего интересного. И что ее так встревожило?

– Матушка, я не понимаю.

– Вот, гляди внимательно. – Мачеха сильно возбуждена, ее голос срывается. – На твоей ладони поселилась стрекоза! Еще совсем маленькая, но, главное, она есть.

– Стрекоза?! Откуда?!

Напрягая зрение, мне, наконец, удаётся рассмотреть то, что она хочет. И вправду, внизу на ладони совсем близко к запястью устроилась малехонькая черная стрекоза. Если не присматриваться, ее запросто можно спутать с крупной родинкой.

Пытаюсь стереть незваную гостью, но она не поддается. Вскакиваю с кровати, бегу в ванную, пытаясь смыть. Тру изо всех сил губкой, но напрасно. Стрекоза так и остается на ладони, только кожу начинает нещадно жечь.

– Матушка, молю, расскажите! – вернувшись в спальню, кричу в испуге. – Откуда она?! Как ее убрать?!

– Никак дорогая. – Кажется, леди Луиза воистину счастлива. – Скоро она вырастет и останется с тобой навсегда!

Помоги, Всемилостивый! Непонятное насекомое еще и расти будет! Но как?

– Как? – шепчу едва слышно, враз растеряв все силы. – За что? Почему у меня?

– Потому что ты особенная, Лола. Ты жрица Стрекозы.

– Я? – Вот только вместо радости, от которой так и распирает мачеху, ощущаю лишь страх. – Не нужно. Не хочу!

– Успокойся, Лола. – Она опять прижимает меня к себе. – Я все тебе расскажу, и уверена, ты поймешь, какой подарок сделала тебе наша Богиня.

Подарок?! Богиня?! Но существует всего одни Бог: Всемилостивый.

Я пытаюсь успокоиться, размышлять здраво, но не особо получается. Едва взгляд падает на стрекозу, как мысли разбегаются, а паника увеличивается. Меня до дрожи в коленях пугает неизвестность.

Мачеха гасит счастливый блеск глаз, превратившись обратно в саму себя. И я против воли чувствую благодарность: ее привычная насмешливость позволяет и мне собраться.

– Пойди, умойся, Лола, – напоминает она. – И будь добра, поторопись. Иначе будешь маяться от неизвестности до самого вечера. После обеда у герцога на меня планы.

Я послушно бегу в ванну, где быстро привожу себя в порядок. А выйдя, надеваю платье, которое уже успела выбрать леди Луиза.

– Пойдем, дорогая, ко мне. – Мачеха благосклонно взирает на меня. – Там нас точно никто не побеспокоит. Надеюсь, ты не слишком голодна? Иначе давай вначале спустимся и перекусим.

– Нет, матушка, не голодна, – мотаю я головой. – Пойдемте лучше к вам.

Да и какая пища! Не уверена, что смогу проглотить и крошки.

В комнатах у мачехи гуляет ветер. Или это только мне кажется, разгоряченное тело остро реагирует на малейший сквозняк. Я невольно обхватываю плечи руками.

– Замерзла? – Видит мое состояние леди Луиза. – Держи, укутайся. Закрывать окно не буду, мне в последнее время не хватает воздуха.

Приняв мягкую, но теплую шаль, накрываю плечи. Сразу становится легче и спокойнее.

В этот раз мачеха ведет меня в кабинет, чему я весьма рада. Боюсь, что в будуаре после случившегося будет некомфортно.

– Присаживайся, дорогая, – Предлагает леди Луиза, занимая кресло за столом.

Я скромно усаживаюсь в то, что напротив. Оглядываюсь, обычно сюда мне нет хода. В кабинете, в противовес солнечному будуару, полумрак. Тяжелые шторы закрывают окна, на столе только свечи и ароматическая лампа в форме изысканного цветка. А еще черный бархатный футляр с вышитой на видимой мне стороне стрекозой. И в нем явно что-то лежит.

– Вначале я расскажу тебе одну историю, древнюю как сама жизнь, Лола, – говорит мачеха. – О той, кого зовут Первой жрицей Стрекозы. Слушай внимательно и не перебивай. Вопросы задашь после того как я закончу.

Киваю.

– Давно-давно, когда миры были молоды, жила девушка, дочь знатного господина. Как ее звали, уже никто и не помнит, или же она сама вырвала из памяти людей собственное имя. Все было у этой девушки: и покровительство рода, и красота, и ум, и хорошее приданое. Да только в том ли счастье?

Мачеха пытливо заглядывает мне в глаза. Я же пока могу думать о том, что услышала: миры. Разве их много?

– Не в этом, Лола, не в этом. В сердце ее царила пустота. День за днем сватались к ней короли и вельможи, военные чины и просто богатые люди той страны. Да только ни в ком из них она не видела будущего мужа, ни один из них не задевал струны ее души. Первое время отец давал ей возможность выбирать, но, к сожалению, девичий век короток. Наступает момент, когда даже наследство и принадлежность к великому роду перестают хоть что-то значить.

Леди Луиза права.

– Тогда отец решает принудить дочь к браку, выбрав лучшего кандидата на ее руку и сердце. Той приходится согласиться. Знакомая ситуация, не правда ли?

Я вновь киваю.

– И будь такое с тобой, ты бы покорно пошла на поводу у отца.

И снова мачеха права. В нашем мире дочь не может идти против отца.

– Как я уже сказала, девушка соглашается. Но лишь на словах, потому что впервые в жизни ощущает, как от любви поет сердце. И все было бы хорошо, да только избранник не может стать ее парой. Младший родственник того, кого назначил ей в мужья отец, имел право претендовать только на должность распорядителя в доме великого брата-наследника.

Я судорожно сглатываю ком. Бедные, ведь это, наверное, такое мучение. Ежедневно видеть друг друга и не иметь возможности прикоснуться.

– Ты права, дорогая. – Проницательная леди Луиза читает мои мысли. – Влюбленные не могут смириться с предначертанным и решают бежать. Что у них даже получается. Да только счастье не продлилось долго. Разъяренный жених и опозоренный отец настигают беглецов.

Мне едва удается сдержать горестный вздох.

– Мужчину убивают долго и мучительно, девушку заставляют смотреть. – Мачеха не щадит мое воображение. – Но и ей не жить. У таких как она только один путь – на Скалу Забвения. Место, откуда без помощи не выбираются. Впрочем, ей самой безумно хочется завершить свое существование. Ведь без любимого любое промедление кажется вечностью.

Мачеха замолкает, но лишь на короткое время, дабы зажечь ароматическую лампу. Тонкий цитрусовый аромат наполняет комнату, немного разогнав туман в моей голове.

– Именно там она и находит пещеру, чьи стены исписаны древними письменами. Именно в той пещере девушка наносит себе смертельный удар кинжалом, что тайком оставил несчастный отец, пожалевший неразумную дочь. Именно в тот момент, когда с последним вздохом с ее губ срывается имя любимого, и появляется она. Богиня.

- О, Всемилостивый! – все же вскрикиваю я и тут же закрываю рот ладонью, наткнувшись на потемневший взгляд мачехи.

Впрочем, она не прерывает рассказ.

– Сильнейшие чувства девушки и ее кровь пробудили сущность от многовекового навеянного сна и вернули в мир живых. Богиня решает отблагодарить спасительницу, дав той шанс вернуть свою любовь. И дарит вот это.

Леди Луиза дотрагивается до черного бархата.

– Таро.

Я вытягиваю голову, чтобы увидеть то, что она вынимает из футляра. Им оказывается потертая колода карт, на чьих рубашках, как и самом футляре, изображена стрекоза.

– Стрекоза. Никто не знает, было ли то настоящим именем Богини или же полумертвой девушке оно пригрезилось. Да только произнесенное первым, слово становится символом новой жизни не только первой из жриц, но и всех ее последовательниц.

– А карты? – не вынеся любопытства, спрашиваю я. – Зачем они?

И мачеха отвечает:

– С их помощью первая жрица помогала другим найти любовь. А спустя сто лет по исчислению своего мира, могла использовать свой шанс. Шанс стать счастливой.

– Матушка. – В голову вдруг приходит мысль. – Значит, и вы тоже? Вы тоже жрица?

– Уже нет, – улыбается она. – Но ты права, я была ей. Долгие сто лет, пока, наконец, не встретила твоего отца.

Я удивленно, будто бы в первый раз осматриваю ее лицо, но не нахожу признаков столь почтенного возраста.

– Бойся, – в голосе леди Луизы слышится насмешка. – Это мое ненастоящее лицо – маска, а ночью я превращаюсь в безобразную старуху.

– Неужели? – вопрос срывается с губ сам собой.

– Конечно же, нет! – она больше не сдерживает смех. – Я пошутила. Ну же, дорогая, не дуйся!

Легко ей говорить. Да будь на моем месте любая другая, уверена, сейчас вопила бы как умалишенная. Я же стараюсь держать себя в руках.

– А если говорить правду, – прерывает мои размышления мачеха. – То мои часы остановились ровно в тот момент, когда завершилась инициация. И снова пошли в тот миг, когда я появилась в этом мире.

Спаси, Всемилостивый! Значит, леди Луиза прибыла откуда-то из другого места. Не может такого быть!

Я гляжу на нее и не могу поверить.

– Матушка, а человек ли вы?

Перед глазами бегут строчки из Великого Свитка, где говорится о бесах и демонах. Неужели одного из них я сейчас вижу перед собой?

– Человек, – перестает она улыбаться. – И никогда не переставала им быть. Моя кровь такая же красная, как у тебя. А сердце бьётся.

И столько уверенности слышится в ее голосе, что я не могу не поверить.

А потом мы молчим. Каждая думает о чем-то своем. Вернее, возможно, мачеха и способна сейчас на здравые размышления, в моей же голове каша. Несчетное количество мыслей летает, будто рой пчел. И у меня никак не получается выхватить и хорошенько обдумать хотя бы одну.

– Лола, ты запуталась, бедняжка.

Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к ее способности знать все наперед.

– Да, матушка. Я запуталась. Не понимаю… Ведь получается, раз на мне поселилась стрекоза, и я буду жрицей. Так?

– Ты права, дорогая.

– Но за что? Почему? Ведь я не просила, не проводила никаких ритуалов? Я не уверена, что готова взять на себя ответственность за счастье других.

Она отвечает не сразу. Но когда слышу ответ, жалею, что спросила.

– Жрицами могут стать лишь те женщины, которые никогда не встретят любовь в том мире, где живут.

– То есть я…

– Да, – грустно улыбается леди Луиза. – Здесь, сейчас и до конца жизни ты будешь маяться, желать невозможное, а потом, перегорев, превратишься в тень.

– А как же маркиз?! – Я буду хвататься за соломинку до конца, не хочу признавать ее правоту.

– Симпатия и похоть не более, – отрезает мачеха. – Да и они бы прошли слишком быстро, чтобы ты могла насладиться Шерезон сполна.

Не могу, не хочу верить, не хочу думать о том, что могло бы случиться.

– Никто не заставляет тебя силой, Богине не нужны безответные рабыни. Лишь та, кто хочет счастья, может подарить его другим. Подумай об этом, Лола. А сейчас уходи, дай побыть одной.

Меня не нужно просить дважды, я тут же вскакиваю с кресла и без слов убегаю к себе.

В одном леди Луиза права, нужно подумать, все как следует взвесить. Вспомнить каждое ее слово и решить, как быть дальше.

Наконец, оказываюсь в комнате. Здесь тепло и привычно уютно. Сбрасываю на стул шаль, забыла ее вернуть. Пытаюсь присесть, чтобы успокоиться, да только эмоции не позволяют. Я, словно загнанное животное бегаю из стороны в сторону пока без сил не падаю на кровать.

Сто лет! Как много! Невероятно много! И мне предлагают отдать столько лет служению другим. Ради чего? Ради призрачного шанса найти любовь.

Но…

Единицы в стране могут похвастаться тем, что прожили восемьдесят. Обычно мужчины умирают гораздо раньше. Знатных косят бесчисленные войны и покушения. Бедняки гибнут из-за болезней и тяжелой работы. Да и женщины, чья главная задача подарить как можно больше наследников мужу, не глядя на сословие, к пятидесяти годам превращаются в старух.

Чем дольше я думаю о словах мачехи, тем большее слоняюсь к мысли, что стать жрицей – меньшее из зол. А еще вспоминается лицо моей настоящей матушки. Ее пустые глаза и безжизненный вид, когда отец находился рядом. Родители никогда не любили друг друга и не скрывали, что их брак – навязанная обществом обязанность.

Отец не обижал маму, но и не замечал, стремясь реже находиться дома. А после ее смерти перенес такое отношение на меня.

Что ж, между такой же судьбой как у матушки и столетним служением несчастным женщинам, я выбираю последнее.

Едва мне удается договориться с самой собой, приходит спокойствие и уверенность: я делаю все правильное. Остается лишь сообщить мачехе о своем решении.