Часть первая: "Приморье". Глава 4 - Пленники

Воин сам признаёт

и утверждает себя воином

Шестой постулат воина

Неизвестная деревня.

Андрен устало приподнял веки и облизнул пересохшие губы. Зрение мутное, заставил себя сфокусироваться. Картина перед глазами немного выровнялась, обозначая предметы интерьера. Два коптящих светильника освещали просторную комнату с огромным ложем. Пахло дурманящими травами. Лишающее воли тепло держало в расслабленном состоянии.

Первый живой образ перед глазами проявил себя силуэтом молодой, красивой девушки в звериной шкуре. Пожалуй, в неё можно было влюбиться с первого взгляда, если бы не странный блеск в глазах. Лукавый, загадочный, томный, он так не сочетался с пленом.

«Эх, тебе бы не в пленители пытать, а в семью. Статная дева!», – подумал князь.

– Очнулся? – донеслось от неё.

Андрен тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он проклинал холод поднебесья и жару помещения. Это сочетание никак не давало проснуться.

Поморщился. Хотелось умыться, но руки были надёжно связаны промасленной верёвкой. Такая по крепости не уступала стальным кольцам, так как долго не сохла и не теряла плотности.

Распят пленник был надёжно и с надлежащим старанием. Верёвки были обвиты вокруг стальных штырей, вбитых в стены. Плечи не ощущали перевязи с оружием.

Князь вдруг понял, что всё, что оставили на нём из одежды – это лишь серьга в левом ухе.

«Это что ещё за плен такой?!» – понеслись мысли быстрее ветра: «Здесь НАСТОЛЬКО пытают? Да не может быть, бред какой-то!»

Кувшин в руках девы излил на голову ледяной воды, отгоняя все думы прочь. А силуэт перед глазами никуда не исчез. Совсем не галлюцинация от перепадов температуры.

Князь снова поморщился, приходя в себя.

Женщина перед ним живее всех живых: стройная, мощная фигура или как принято говорить в народе «осиная талия». У неё красивое лицо без изъянов, серые глаза, забавная маленькая родинка на щеке.

Одна проблема – это амазонка. Из дикого народа, что по слухам, ненавидят мужчин.

Улыбка гуляет по лицу девы коварная. И никак не понять её причин. Князь не особо бы удивился, если бы через мгновение амазонка воткнула в его сердце нож и смеялась во всё горло, глядя как он умирает.

«А может, такая поднесёт к губам чашу полную яда?» – подумал князь: «С такой улыбкой можно одинаково безразлично творить зло и добро».

И Андрен Хафл сам улыбнулся в ответ.

– Ты, наконец, очнулся, драконоборец? – её стройный силуэт немного не соответствовал грубому боевому голосу.

Андрен предположил, что горло болит. Либо заставляет себя говорить громче и яростнее, чтобы казаться старше и грознее.

«Зачем рычать? Ты так прекрасна, когда молчишь», – подумал князь и сам прокашлялся.

Горло немилосердно сушило. Язык почти прилип к нёбу.

– Воды!

Она ухмыльнулась, но поднесла к губам кувшин, и позволила сделать два глотка. Мало, чтобы напиться, но более, чем достаточно, чтобы показать милосердие.

– С чего ты взяла, что я драконоборец? Мы… дружим.

– Дружба с драконом? – переспросила она и рассмеялась так заливисто, что всё очарование спало.

Если до этого серёжка в левом ухе предостерегающе нагревалась и уже начинала больно жечь, то после этого сразу же охладела. Тогда-то князь и понял, что проклятые гномы со своей руной магией связали обладателей этих серёжек чем-то вроде магии обратной связи. И большой крен был сделан в сторону отношений.

«Ощущает ли нечто подобное Варта?» – ещё подумал князь.

Солнечный камень ярился, грозя лишить уха, когда рядом был противоположный пол и от этого у Андрена ускорялось сердце.

«Но как объяснить ему, что близость женщины не по своей воле?», – снова подумал Хафл, уже жалея, что носит эту серьгу.

– Где мой подчинённый и конь? То есть дракон… То есть Дракард… И где я вообще, прекрасная воительница?

Пленник решил, что комплимент сделать будет не лишним. А раз драконов амазонки не любят, то и отношение должно быть как к транспорту.

Амазонка прекратила хохотать. Тыльная сторона ладони нежно коснулась щеки. Снова этот взгляд!

«А рука такая тёплая и приятная», – оценил князь и камень немедленно принялся нагреваться.

Рука настойчивой амазонки прошлась ниже, коснулась шеи, груди, пояса и не думала останавливаться. По коже невольно побежали мурашки.

«Похоже, она оценила комплимент».

– О, прелестная дева. Признаться, ты меня смущаешь. У меня есть обязательства к другой женщине.

– Свадьба? Дети? Что там ещё придумали люди в своих нелепых обязательствах друг к другу?

– Я как минимум должен её расколдовать! – воскликнул Андрен, так как рука вдруг коснулась чресел.

Воительница прижалась щекой к плечу, вызвав новую волну тепла по всему телу. Резко прижалась, зажав рот привязанному ладонью.

– Молчи, глупец! К чему слова, если под утро всё равно лишишься головы? Какая ещё другая? Не думай о ней. Сегодня я твоя богиня.

– Ты мыла руки? – пробубнил в пальцы князь.

– Я твоя последняя капля жизни! – стояла на своём амазонка. – Насладись ей и… умри на рассвете.

– Мне некогда умирать! – вывернул голову князь. – Тем более на рассвете. Владыка взял Мидрид. Придёт и сюда. Его тёмная длань сожжёт дотла вашу деревню и перебьёт всех, кто ещё жив.

Амазонка уже тёрла о его бедро, и князь быстро понял, что под её набедренной повязкой ничего нет. На коже оставался мокрый след, как будто по бедру ползла улитка.

– Какой ещё Владыка? – глаза незнакомки-пленницы заволокло дымкой похоти. – Не мели чепухи! Наш лес неприступен. Сотни лет никто не суётся в нашу деревню. Твоя судьба умереть в моих объятьях, драконоборец.

– Зачем?

– Затем, что боги послали тебя ко мне. Прими это, как должное и смирись со своей судьбой.

– Это боги тебе сказали?

– Это говорю я! Твоя богиня на одну ночь! – возмутилась амазонка.

Андрен тряхнул головой, окончательно избавляясь от ладони, наваждения и мелкой подлой части в его существе, которая расслабилась и стала принимать её ласки и слушать голос на ушко.

Со стороны левого уха стоял жар.

«Оттуда вот-вот пахнёт палёным!» – невольно подумал князь.

Негодованию янтарной серьги не было предела.

Не желая лишиться уха, Андрен Хафл поспешно пробормотал:

– Твои действия расходится с моими планами. Поверь мне, моё сердце принадлежит другой. Я уверен, ты ещё найдёшь подходящего тебе избранника. В твои-то годы. Сока в тебе много, много и безумных идей. Но не мне, а тому избраннику тебе лучше смело отрубать голову после исполненного долга. От него, а не от меня, тебе стоит носить сына или дочь. А меня не трогай. Посмотри на мою серьгу. Это помолвочный солнечный камень. Я обручён. У меня своя судьба. Не гневи богов… Отпусти.

Лицо амазонки исказилось. Засапожный нож в один момент оказался у шеи!

Лезвие прошлось по коже, оставляя кровавую полосу. Надави чуть больше и перережет ярёмную вену.

Андрен тяжело задышал. Пока лишь редкие багровые капли потекли по лезвию. Но что эта мелкая боль, если ухо стало сплошным центром невыносимо-обжигающего ощущения тепла и боли?

«Пора становиться серьёзным», – прикинул князь.

Зелёные глаза недобро блеснули. Лицо Андрена Хафла посуровело.