Бремя обречённых

Братья Порась, Мирась и Вирась с тревогой в душе всматривались в туман на западе. Стоило князю податься с войском на дальние рубежи, как земли клана всколыхнулись. В первую очередь загорелась застава за рекой, отрезав заречные земли и рудник. Пламя поднялось до неба, да так же быстро и потухло.

– Потеряли мы, братья, прииск, – сказал старший брат.

– А кто бы там работал? – спросил средний. – Уж лучше штольням обрушенными быть, чем соседям там копать!

– И то верно. Негоже обогащаться за наш счёт! – добавил младший брат.

Все трое вздохнули. Тяжело без князя округу держать.

Андрен Хафл словно одним своим видом удерживал окрестные земли от кровопролития. Но стоило ему податься на чужбину, как вновь появились бандиты. Иные кланы вовсе решили вспомнить про старые долги и давно позабытую кровавую виру, о которой последние четыре-пять вёсен в Варварстве и не слыхали.

Стоило самому клану Единства податься в земли Княжества со всем скарбом, богатством, скотом и всем, что можно было унести, перевести или перегнать, как началось форменное безумие. Протрубив о переезде в благодатные земли буквально всем окрестным кланам, распродав излишки урожая и инвентаря по бросовым ценам, клан как бы оповестил, что место свободно. И каждый захудалый вождь в округе вдруг решил, что это будут его земли. И если не засеют по весне, то скоту на выгон достанется. А кто первый деревню возьмёт, ещё и жильё получит, строения разные и волен пользовать их по своему праву.

Застава трёх братьев у опустевшей деревни клана в самом центре смотрелась покосившейся и неказистой. Строили на скорую руку, разобрав сарай поблизости на доски и основание из тёсаного бруса. А работали лишь те, кто остался при братьях. Те, кто помнил их как крупных землевладельцев и не пожелал податься «на юга» за новой жизнью. В основном это были ворчливые старики, что так и не прижились при новом укладе при Старейшине и Шамане. Да исполнители помоложе, что потравили и извели Девору, Девону и Сумрака между делом. Все из людей, что так и не признали ни орков, ни троллей, ни нордов в клане. Расисты и клятвопреступники. В их числе все члены семей трёх братьев.

Когда клан Единства на юг подался, братья обрадовались. Столько богатых возделанных земель им досталось по переходному праву, столько строений и иных ресурсов, что совсем другой уровень жизни начнётся. Только зови к себе всех, кто работать желает, нанимай крестьян и воинов.

Да вот беда, подали клич три брата, а соседи не спешили приходить к ним и под руку семьи. Всех, кто был зелен кожей или имел синий окрас, они сами не пускали. Не устаревали их ни ушастые, ни носатые, ни великаны, ни полукровки, ни с торчащими зубами, ни с шерстью вместо волос. А когда люди пришли, так братья не то, что платить не пожелали, а сами потребовали оплаты за пользование землёй и дома брошенные продать переселенцам пожелали. Не стали они дожидаться, пока окрепнут люди, встанут на ноги. Сразу налоги затребовали и работой нагрузили.

Переночевали переселенцы в новом доме, видя такое дело и засветло сбежали. Заодно всё добро прихватив, что смогли унести. И дома огню предав. Запылала деревня. Тушить почти некому. Многие добротные дома погорели, а с ними склады и амбары. Нагнали братья на конях переселенцев по утру и пролилась кровь возмездия. Но кому лучше стало? С одной стороны, в поле лишь тела непогребённый остались волкам на потеху. С другой, не стало новых рабочих рук. Некому держать и меча, и лука.

Нет охоты по окрестным землям более. А дикий зверь до того осмелел на опустевших землях, что снуёт в ночи между домов. Дочку Вирася стая прямо на огороде у дома подкараулила. А сына Вирася по пути в баню с нянькой утащили. Пока же медведя от караульни отгоняли, двоих солдат подрал. Один на месте помер, другой ещё пару дней помаялся, лишь затем к богам на совет отошёл.

Смотрели три брата на запад в туман. И не видели для себя покоя в наступающей зиме. С первым снегом совсем худо стало. На восточных землях кабаны тёщу Порася подранили, пока с работниками дрова на зиму запасала. Казалось бы, вокруг строений ещё много погоревших и не очень. Разбирай их, да топись. Но нет же, подалась старая в леса, что повыше, «чтобы дрова больше грели». Как следствие, ни тёщи, ни дров, ни рабочих.

Ночи стали темнее, волчьи стаи ближе. Что на севере делается в бывших землях нордов, уже никто не знал. Ходить туда до весны охочих нет. На юге же кибитки незнакомые и костры. С востока лишь ветер с пеплом доносится. Старый калика-перехожий, что пришёл в деревню подраненный с окровавленной культей, уверял, что у Волшебного леса вожди кланом спорят, кому земли Единства достанутся. Режут друг друга, да скоро придут за уцелевшими братьями.

Старику помогать не стали. Краюху хлеба бросили за рассказ и хватит на том. Издох тот в первую же ночь, околев на остановленной мельнице. Ни один из семейства братьев не принёс ему одеяла и не перевязал его раны. Никому и в голову не пришло пригласить к теплу камина хозяйского дома или погреться у печи.

Проклял старик трёх братьев, и умер с улыбкой. Он просто уснул в холоде и не проснулся. А наутро, когда туманом заволокло окрестности и трое поднялись на смотровую башню, на замёрзшею реку ступили войска Владыки.

Чёрные латы, копыта и лапы попробовали на прочность речушку. Молодой лёд не удержался и утопил торопливое демоническое отродье. Унесло его быстрыми, холодными водами. Тогда разведка отступила и вскоре обнаружила нетронутый мост через речку, что возводили по приказу Андрена ещё при экспансии. А теперь, даже потеряв заречные земли, трое новых землевладельцев решили, что такой мост самим пригодится. И разбирать, жечь или разрушать его не стали.

Вступили на мост воины в чёрном. Разрывали тишину их захваченные на севере кони ржанием и перестуком копыт. Следом ломанулись по деревянному настилу демонические порождения низших ступеней, ступая на всех четырёх конечностях с грохотом копыт и скрежетом когтей по дереву. А как перешёл через реку капитан в рогатом шлеме и разглядел огонёк на смотровой вышке, так замерло тёмное войско.

Но только поднял капитан червлёный меч, как ломанулись к деревне передовые отряды.

– Спасайся, братья! – закричал старший брат, что первым разглядел алых свет в прорезях чёрного шлема. – Беда пришла!

Порась ломанулся к лестнице первым. Но Вирась не стал ждать, пока спуститься брат. Он толкнул его в спину. И полетел с высоты более сорока локтей брат. Сломав ногу о задубевшую землю, он проклял брата, что следом спустился.

– Да чтобы тебя собаки поели и кошки обглодали!

– А чего ты там телепался? – возмутился толкнувший, вместо извинений.

Обоих костерил третий брат:

– Вы видно безумны? Надо спасаться! – кричал Мирась, спустившись следом.

Но не подал он руки переломанному брату. Не предложил свою помощь и тому, кто скинул. И Вирась, что сначала попытался приподнять брата, бросил это гиблое дело, отмахнулся.

– Вот тебя пусть кошки и облюбуют, а после голуби нагадят! – усмехнулся он и подался за улепётывающим братом.

– Братья, куда же вы? А я? Братья! – кричал среди густого тумана Порась, пачкая серый от обуви и костров дозорных снег кровью из раны с открытым переломом.

Кость торчала у голеностопа. Вид этот удручал, а боль была нестерпимой, но… недолгой.

Порась мигом пожалел, что кричит, когда из тумана на него выпрыгнула большая красная морда с костяными шипами и гибкой, длинной шеей. Существо это было на четырёх ногах, при узком теле, но на длинных и быстрых конечностях. Помимо всего имело длинный хвост для большей устойчивости и обладало двумя рядами острых как пила зубов в длинной пасти.

– Будьте вы прокляты, братья! – в последний раз закричал Порась и эти два ряда зубов впились ему прямо в шею, перекусывая гортань.

Кровь забулькала и ещё больше снега приобрело малиновый оттенок.

Вирась, заслышав крики позади, остановился. Вгляделся в туман. На миг ему почудился стук копыт. Он тяжело дышал и дыхалка его подводила. Лишний вес не позволял много бегать, а в последний месяц бога Некромантии так вовсе мало двигался. Всё больше думал о том, за что их прокляли боги?

Стук копыт раздавался уже повсюду. Слева, справа, сбоку, позади. Вирась закружил на месте, в тщетной попытке разобраться – откуда доносится звук?

Вдруг прямо перед ним мелькнула тень и конское ржание было последним, что расслышал брат. Явившийся из тумана всадник с занесённым чёрным клинком в один момент отсёк ему голову!

Та покатилась по белому снегу, застыв гримасой в последнем крике. В десятке локтей от неё рухнуло безвольное тело.

Мирась бежал так, как никогда в жизни. И даже успел добежать до дома, сбив с ног последнего уцелевшего слугу.

– Уйди!

– Что случилось, господин? – донеслось от молодого парня.

– Уйди, кому говорят! – разозлился землевладелец, что ещё десятки вёсен назад помнил своего ныне наёмного слугу бесхозным, безропотным малолетним рабом, которого выкупил на рынке невольников у полуорков.

Дали за полцены. Говорили, что не жилец. Но выкормил, выходил, дал возможность жить. А в последнее время, - о чудо! – ещё и платил по монете каждую осьмицу.

Не став жалеть наймита-служку, Мирась только за дверь шмыгнул и засов замкнул. Да поленом подпёр.

– Хозяин! – донеслось вместе со стуком по ту сторону. – Открой, хозяин!

– Хозяина вспомнил? – буркнул Мирась и пошёл в залу, к камину.

Там, над очагом висел меч отца. Теперь он его по праву. не бывать больше спору трёх братьев, кому достанется.

Слуга вдруг вскрикнул и затих. Мирась прислушался. Вокруг вообще ни звука. Тишина за закрытыми ставнями. Полутьма. Хоть день в самом разгаре, но светило спряталось, словно не желая смотреть на то, что творится в землях вновь разрозненного Варварства.

Вдруг повеяло дымом. Мирась, сняв и вытащив меч из ножен, принюхался. Откуда дым? Камин с утра ещё не разводили. И так всю ночь слуга огонь поддерживал, чтобы господин не околел.

Следом за дымом треск послышался. Оглянулся Мирась, а за ставней всполохи огненные. И как будто на миг коготь демонический показался.

Отскочил от ставни третий брат, меч перед собой выставил.

– Уйди! Уйди, кому говорят?! – закричал он и начал махать мечом.

А тот довольно тяжёл. Под руку отца, что всю жизнь не только в поле пахал, но и на ратных полях бывал. И двумя руками сложно удержать. А одной и подавно.

Выскочил клинок из слабых пальцем землевладельца, давно труда не знавшего. Рассёк сапог на меху, а с ним кровь показалась.

– Проклятье! – вскричал Мирась, не зная, что дальше делать.

Рану зажимать? Меч подхватывать? Или в подпол лезть? Уж больно много дыма в доме враз оказалось. Тот щипал глаза, заставлял кашлять. И даже пригнувшись к полу и отползая к подполу, Мирась вдруг ощутил, что не хватает ему дыхания. Силы уходят.

– Будьте вы… прокляты… братья… – из последних сил обронил Мирась.

Голова закружилась. Рухнул лицом в пол. Чернота в глазах образовалась. Да в той же позе его кости после на пепелище и обнаружили.

Пали три брата. Огню предали демоны северные земли, разоряя и уничтожая всё, до чего могли дотянуться. Стонало многострадальное Варварство в эту зиму. И каждый варвар или переселенец, кто не подался с кланом Единства к Морю, проклял тот момент, когда вздумал остаться и переждать в родных ему землях дни тёмные.

Эти дни грозили обернуться в месяцы, а те сложиться ещё не в одну весну волей Владыки!