Глава 14

Церемония состоялась, конечно же, в Святой Софии. Феано стояла рядом с женихом, будто отрешившись от своего тела. Варда был красив, как князь, в зеленой шелковой далматике, изузоренной серебром и золотом, и фиолетовом гиматии. У Феано кружилась голова от запаха ладана, от окружающего их блеска, от богатых облачений священников и служек; венчальная свеча дрожала в ее руках.

Брачная чаша со сладким кагором коснулась ее губ. Иерей соединил их с Вардой руки и трижды обвел их вокруг аналоя. На последнем круге Феано споткнулась, но удержалась на ногах.

Священник вопросил сначала жениха, потом невесту, добровольно ли они вступают в брак и не обещались ли кому-то еще. Феано подтвердила свою добрую волю: тихим, но ясным голосом.

На головы им возложили венцы.

- Господи Боже наш, славою и честию венчай их.

Варда сжал ее руку, так что она ощутила боль от кольца.

- Теперь мы муж и жена.

Феано подняла глаза и улыбнулась. Супруг склонился и коснулся ее губ поцелуем. Со всех сторон раздались поздравления и благословения.

Новобрачные, свидетели и остальные отправились в новый дом Мартинаков. Брачный пир был довольно скромен, по понятиям византийцев, - хотя наготовили много перемен блюд. Из родственников жениха явились только его отец, Дионисий, и робкая старая мать, которая почти не показывалась на люди. Из родственников невесты - ее отец, патрикий Мелит, младшая сестра и брат Феоктист; Марк служил далеко и приехать не мог. Еще пришло человек десять общих знакомых.

Гости угощались, пили вино, произносили тосты - конечно же, сперва за василевса; потом за молодых. Феано почти не притронулась к еде, только выпила полкубка сладкого вина. Варда тоже ел мало и больше смотрел на свою жену...

Часа через три наконец все разошлись. Супруги остались наедине.

Феано тщательно приготовилась ко сну, приняв горячую ванну, заплетя косу и надев длинную белоснежную рубашку. Она сидела на постели не поднимая глаз, когда услышала шаги мужа.

Феано посмотрела на Варду и робко улыбнулась. На нем тоже была ночная рубашка, а поверх халат. Варда сбросил халат и, подойдя к жене, сел рядом на кровать и обнял ее за плечи.

- Не бойся...

Варда мягко уложил Феано на спину. Он принялся целовать ее лицо, потом - шею и плечи. Руки подняли рубашку и проникли выше, отыскав ее грудь. Феано вздрогнула, но потом уступила с томным вздохом; она начала забываться под ласками, когда рука супруга скользнула ниже, между ее бедер. Пальцы раскрыли ее как цветок, и она вскрикнула.

- Тише! Просто позволь мне...

Варда тяжело задышал. Он ласкал ее там, внизу, пока она не задрожала и не стала влажной. Тогда Варда быстро лег между ее ног и двинулся вперед, крепко обхватив ее за плечо.

Когда он взял свою жену, она вскрикнула от боли. Он ненадолго замер, уткнувшись лицом ей в шею, потом продолжил наступать и отступать. Убыстрил свои движения, и она подчинилась этому любовному ритму; но скоро опять напряглась под ним и всхлипнула. Варда поцеловал ее во влажный висок и сжал в объятиях; он простонал, испытав свой восторг. Муж простерся на ней сверху, устроив голову на плече Феано.

Потом он оставил ее и лег рядом. Нащупав руку Феано, переплел свои пальцы с ее.

- Теперь ты вся моя.

Феано вздохнула, и Варда ощутил ее слабое ответное пожатие. Варда накрыл их обоих покрывалом. Потом они заснули.

***

Феано проснулась раньше мужа. Морщась, она сняла испачканную сорочку и надела другую, набросив сверху халат. Феано вышла в коридор и кликнула Елену.

Приведя себя в порядок, молодая хозяйка вернулась в спальню. Муж к этому времени проснулся: он улыбнулся ей.

- Ты рада? Здорова? - спросил он.

Феано смущенно кивнула. Подошла, и они тихо поцеловались. Потом Варда встал и, умывшись, присоединился к жене за завтраком.

Так началась их супружеская жизнь. Эта жизнь, особенно сокровенная ее сторона, оказалась для Феано не так уж и сладка; и непрестанная страсть мужа к ее телу порою пугала молодую женщину и казалась чрезмерной. Но, в общем, Феано не была разочарована и не испытывала отвращения. После первых дней вдвоем Варда начал отлучаться по делам в город и в порт; Феано всегда ждала его, заботясь об уюте и покое мужа. Варда позволил ей обустраивать жилище по своему усмотрению, и остался доволен. Феано нравились ласки супруга, нравилось быть хозяйкой своего нового дома, и она не просила о большем.

На четвертую неделю после свадьбы Варда уехал в поместье Мартинаков, и вернулся только через восемь дней. Феано, встретив мужа в атриуме, бросилась ему на шею. Она и вправду соскучилась.

Потом Варда огляделся по сторонам и заметил перемену во дворе.

- Ты устроила тут качели? Зачем? - с удивленной улыбкой спросил он.

Феано рассмеялась.

- Для детей... И для нас. Тебе не нравится?

Варда подошел к качелям и сел, вдохнув запах свежей сосны и тронув один резной столбик. Оттолкнулся ногой.

- Славная работа. Умеешь ты удивить, женушка!

Феано подошла и примостилась на сиденье рядом. Они несколько минут качались, так что поскрипывали цепи; потом обнялись и принялись целоваться. Елена, сунувшаяся было во двор, сразу спряталась обратно.

В эту ночь Феано впервые испытала в объятиях мужа восторженное потрясение всех чувств. Она даже испугалась себя, своего тела и души; но Варда заверял молодую жену, что в этом нет греха и лучшего нельзя пожелать. Через пару ночей все повторилось. Наступило блаженство, которого они оба не чаяли.

Потом как-то раз вечером Феано зашла в большую кладовую, взять свечей и мыла. И взгляд ее случайно упал на зеленый сундук. Тот самый, который она задвинула подальше сразу после свадьбы - чтобы не соблазняться. Феано быстро взяла с полок нужное и вышла, захлопнув дверь.

В эту ночь муж спал отдельно - у Феано были крови; и, когда она предупредила его, Варда без возражений ушел ночевать в собственную комнату. Феано долго ворочалась на ложе, одолеваемая искусительными образами. А когда молодая женщина уснула, ей привиделся сон. Подобных никогда еще не случалось.

***

Она стояла на крыльце дома Мелитов, в тени портика. И была не одна.

Эйрик сидел на нижней ступеньке портика и пучком травы отчищал от крови свой меч. Белые волосы рассыпались по широкой спине, и только у висков были заплетены тонкие косы. На викинге были новые доспехи, пластинчатый панцирь превосходной ковки. Но меч - старый, с которым он прошел все свои битвы. И которым отнял столько жизней.

Когда Феано, набравшись отваги, вышла из тени, викинг сразу обернулся.

- Хозяйка, - он приветствовал ее кивком головы. Голубые глаза и все лицо осветились улыбкой. - Садись.

Феано осторожно спустилась к нему. Присела рядом, на некотором расстоянии.

- Ты... жив?

Она до сих пор в этом сомневалась.

Вэринг снова кивнул. Он устремил взгляд куда-то вдаль, потом опять посмотрел на нее. Сердце у Феано замерло.

- Я замужем, - произнесла она. - Я теперь принадлежу другому!

- Я знаю.

Глаза Эйрика сверкнули недобрым блеском, крепкая челюсть напряглась. Он сжал руку в кулак.

- Представим, что ты свободна. Что все между нами как прежде. У меня к тебе важный разговор, хозяйка.

Он называл ее как тогда, когда служил в их доме. Но смысл в это слово вкладывал совершенно иной. Феано кивнула.

- Говори.

Эйрик помедлил пару мгновений. Потом большая рука его потянулась к кресту и амулету-молотку на груди.

- Твой христианский бог... Знаешь ли, как сражается мой народ? Мы постоянно ищем не только новых земель, не только чужих богатств. Каждый воин мечтает, умерев, попасть в Вальхаллу - золотой чертог, где до скончания веков пируют с богами лучшие из лучших. Они наслаждаются пирами и битвами, и сокровищами, и женщинами. Мы не как вы, христиане, которые всегда ищут мира... Мы, даны, сражаемся, чтобы умереть. И мы упиваемся кровью и нашими победами.

Он рассмеялся, белые зубы сверкнули в хищном оскале. Феано боялась шевельнуться, внимая ему. Впервые Эйрик Бьернсон открыл ей свое настоящее лицо.

- Когда мы явились в земли саксов, за западным морем, мы впервые встретились с вашим богом. И мы исполнились презрения к нему и к его почитателям. Нам казалось, что они могут лишь умирать как овцы, уступая нам свое добро и свои земли... почти без боя! Христианский бог, думали мы, это бог слабых людей, и он так же бессилен.

Эйрик улыбнулся чему-то своему, проведя рукой по белым косицам, заплетенным на висках.

- Но потом мы увидели других... Христианских воинов, которые сражались с таким же исступлением, как наши. Хотя бы некоторые из них: и они вели за собой остальных. Эти саксы и франки отказывались дать нам выкуп, отказывались поделиться землей и примириться с нами - они готовы были пожертвовать собой, своими женами и детьми, даже своими имениями и церквями, только бы изгнать и уничтожить язычников. И я понял, что эти люди черпают силу в чем-то еще, что ценят выше своих жизней. Они порой бывали, мнится мне, храбрее нас... ведь даже ваш рай, как его описывают священники, - очень унылое место. А ад, уготованный большинству, куда хуже, чем мрачный Хельхейм*!

- Послушай...

Феано встрепенулась. Викинг поднял руку, и она замолчала.

- Я был до сих пор... Прежде мы были просты, и мы были непобедимы. Теперь я утратил моих богов, мой старый закон, а нового не обрел. Я сражаюсь так же, как прежде, но вижу не Вальхаллу, а тебя! Ты одна стоишь передо мной, Феано Мелитена, потому что я понимаю тебя лучше, чем вашего бога!..

Он подался к ней, и Феано протянула руку; Эйрик тут же схватил эту руку и припал к ней губами.

- Я много странствовал... И я видел, сколь многие народы чтут вашего Христа: бог, покоривший столько земель, не может быть слаб. Почитатели его создали столько чудес, и Миклагард величайший из городов, что есть на свете. Но я не верю, что ваш Христос может любить трусов. Никакой бог не может.

Феано задыхалась от волнения.

- Я не священник, Эйрик, я только женщина... Я не могу судить об этом!

- Мне не нужны ваши лицемерные священники, - яростно отмел ее слова викинг. - Мне нужен тот, кому я верю! Мне нужна ты!

Он порывисто встал, потянув ее за собой. Глубоко заглянул в глаза: Феано увидела в его лице страсть и жажду обладания... и много больше этого.

- Я не знаю, что уготовано мне завтра, Феано. Но ты одна сможешь оправдать меня перед вашим богом... если я попаду на его суд. Меня он слушать не станет, и молиться я не умею.

"А если все это ложь, и, умерев, мы просто обратимся в прах?.." - вдруг подумала Феано. Ее и прежде посещали такие сомнения. Вслух ничего не было сказано; но слова им с Эйриком сейчас были не нужны.

Воин вдруг улыбнулся, коснувшись загрубевшей рукой ее щеки. Потом поднял свой меч, который на ее глазах оттирал от свежей крови, и положил к ее ногам. А сам опустился и крепко обнял ее колени.

Феано, не помня себя, склонилась и обняла его белую голову, неумело шепча благословения... Потом видение рассеялось.

Молодая женщина лежала в постели, вся дрожа и прижимая к груди кулаки.

- Господи Иисусе!..

Она запомнила этот чудной, желанный и страшный сон с начала и до конца.

Феано резко повернулась, уверенная, что рядом с нею муж, который, конечно, проснулся и сейчас изобличит ее... Но Варда спал у себя в комнате. Само собой. Ведь она еще нечиста.

Знал бы Варда, насколько нечиста...

Через пару дней, когда крови прекратились, муж вернулся к ней в постель. Они были близки, как обычно; а уснув, Феано видела беспорядочные яркие сны, содержания которых не запомнила. Помнила только их греховность.

Открыв глаза посреди ночи, молодая женщина вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Варды. Муж приподнялся на локте и смотрел ей в лицо.

- Что ты?..

Ее осенила страшная догадка.

- Я говорила во сне, да?

- Неважно. - На лице Варды вдруг промелькнула сильнейшая враждебность. Как в тот день, когда он застал ее врасплох в саду поместья Мелитов.

- Послушай, я...

- Спи, - яростным шепотом приказал он.

Лег и отвернулся от жены. Феано тоже легла к Варде спиной и зажмурилась, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. Оба еще долго не могли заснуть.

Несколько ночей Варда не притрагивался к ней; и днем почти не разговаривал. На третью ночь Феано сама потянулась к мужу, тронула за плечо. И тогда он повернулся и крепко обнял ее, зарываясь лицом в волосы.

Им опять было хорошо - хотя и не так, как прежде. Но лад вернулся в семью.

А потом, за пару недель до Рождества, их навестил Феоктист. Он впервые увиделся с сестрой со дня свадьбы. И Феано поняла, что брат явился не с пустыми руками.

* Мир мертвых в германо-скандинавской мифологии, куда попадали все, кроме героев, допущенных в Вальхаллу.