Глава 8

Сестры с матерью отбыли в восемь вечера. Они посчитали, что перед маскарадом нужно заехать к одной из подруг матери, которая, будучи вдовой ювелира, согласилась сдать им в аренду золотые украшения. С собой они забрали констебля Буллета.

Как выяснилось утром, Сэм на балу должен был присутствовать в качестве одного из охраняющих порядок полицейских, и хитрая матушка тут же подсуетилась, предложив констеблю подбросить его на маскарад, а заодно воспользовалась им в качестве сопровождающей охраны до ювелирши и обратно.

Меня этот расклад событий устраивал полностью. Оставшись дома одна, я заранее приготовилась к тому, что, возможно, придется вернуться домой позже, чем родственники. Я написала записку матери с просьбой меня не будить, когда они явятся, и закрыла дверь комнаты изнутри. Вначале аккуратно спустила коробку с платьем в сад, а затем и сама спрыгнула на мягкую землю.

Переодеваться дома я не планировала: все же пышное бальное платье не тот наряд, в котором я могла незаметно выскользнуть из дому. Поэтому приходилось изощряться.

Пойманный возница отвез меня в центр нашего городка, где я еще утром озаботилась снять номер в небольшой гостинице. Отперев дверь своим ключом, я проскользнула внутрь. До начала маскарада было не так много времени, чтобы привести себя в порядок.

Торопливо сняв собственное платье, я осталась лишь в нижнем белье и подошла к небольшому зеркалу, криво прибитому к стенке. В нем отражалось мало: только мое лицо и плечи. Но, чтобы проконтролировать смену внешности, и этого было достаточно.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на собственных ощущениях. Образ эффектной брюнетки мгновенно вспыхнул в памяти и, несмотря на недостаток сил организма, измученного Голодом, тело легко приняло новый облик.

Даже воздух, который я втянула полной грудью, казалось, приобрел сладкий вкус.

Из отражения на меня смотрела дерзкая красавица, а я не могла не признать, что такой себе нравлюсь гораздо больше, чем тихоней Роуз.

В отличие от меня, эта фурия была свободной, как ветер. Могла дерзить, не придерживаться правил общества, брать, что захочет, и не оправдываться ни перед кем.

Со вздохом я отошла от зеркала и достала из коробки платье. Удивительно, но на мою обновленную фигуру оно пришлось идеально впору, словно искусный портной подгонял каждый миллиметр. До этого мне казалось, что придется долго провозиться со шнуровкой корсета, терпеливо затягивая его под свои параметры, но нет, ошиблась.

Вероятно, в подборе наряда участвовал Мишель. У кого еще, как не у него, мог быть настолько точный глазомер, чтобы по одному вечеру позирования запомнить мои мерки?

Отдельно порадовало, что само платье не помялось в коробке. Это был мой второй страх, но дорогой материал не подвел. Ни складочки! Разве что почти незаметные глазу.

Вновь подойдя к зеркалу, я завязала на лице маску. Обзор сразу непривычно сузился до узких прорезей, но тут уж мне оставалось только смириться. Черные перчатки завершили образ.

Я еще раз напоследок взглянула в глаза своему отражению и покинула комнату.

В коридоре никого из постояльцев не встретила, даже спящий консьерж не удосужился проснуться, когда я проходила мимо. Зато на улице мне сразу подвернулся свободный извозчик, и, хотя идти до здания театра было недалеко, я решила воспользоваться его услугами. Все же платье на мне было дорогим, и ходить в таком наряде пешком как минимум не подобало статусу, на который я выглядела.

Мой экипаж был не единственным, подъезжающим к театру, множество карет толкались у поворота к зданию, тем самым образуя затор. Многие из прибывающих, не выдерживая долгого ожидания, выходили и оставшийся путь шли пешком. Наблюдая в окошко за ними, я поняла, как была права, называя маскарад ярмаркой тщеславия и презентацией невест. Девушек, судя по пестрым платьям, было превеликое множество, тогда как темные мужские фраки были редкими пятнами в этом павлиньем царстве. Охота предстояла мне явно трудная и интересная.

Я дождалась, пока возница протолкнется и проедет к крыльцу театра, и только тогда вышла. Впереди меня ждали высокая лестница и двое встречающих, что проверяли приглашения у гостей. Тут меня настигли первые трудности, ведь на мое имя заветного письма из мэрии так и не пришло, поэтому полагалась я исключительно на свою внешность и умение уговаривать.

— Доброго вечера, — проворковала я, подойдя к младшему из мужчин.

Из всех присутствующих только эти два администратора были без масок, старший мне показался более строгим: он скрупулезно сверял приглашения со списком и, только убедившись, что все в порядке, пропускал в зал. Мимо этого Цербера шансов пройти не было. Второй же, к которому подошла я, гораздо более охотно смотрел в декольте дам, чем в списки.

— Добрый вечер, — еще раз окликнула я, отвлекая мужчину от созерцания ложбинки меж грудей очередной гостьи. — Вы бы могли мне помочь?

Франт оторвался от любования прекрасным и поднял на меня глаза, улыбка при этом была предвкушающая.

— Чем я могу помочь очаровательной леди?

Я ослепительно улыбнулась, растерянно разводя руками.

— Мое приглашение, — прошептала я, как великую тайну. — Кажется, я забыла его дома.

Мужчина помрачнел. Взгляд на мгновение стал колючим и подозрительным. Его приветливое отношение ко мне резко пропало.

— Очень неосмотрительно с вашей стороны, леди. Правила есть правила. Без приглашения я не могу вас пропустить.

Мне пришлось как можно более обиженно надуть губки. Раз уж начала косить под дурочку, нужно доигрывать роль до конца.

— Мне придется ехать домой через весь город, неужели нельзя пойти на маленькую уступку? — почти взмолилась я. — Разве это так сложно?

— Сложно, — буркнул мужчина, превращаясь в полную копию более старшего «Цербера». — Если что-то случится, не вы мне потом пособие по безработице платить будете!

Я даже воздух от неожиданности глотнула. Такого поворота я действительно не ожидала. Запоздало принюхалась к аромату грехов мужчины и поняла, что нужно было сделать это с самого начала. Несмотря на свою любовь к созерцанию женских прелестей, молодой смотритель был отвратительно честным и правильным. Его грехи почти не чувствовались, разве что слабо, едва уловимо. Хоть нимб над головой рисуй.

— Я бы посоветовал вам вернуться домой за пригласительным, — ответил он, ставя в нашем разговоре точку.

Я отступила на шаг. Мое место тут же заняли следующие по очереди гости. На меня они косились с неодобрением — все же я порядком задержала скопившийся народ — зато пропустили их без разговоров, едва те показали приглашение.

Растерянно спустившись по лестнице, я задумалась, как поступить дальше. Ехать домой бесполезно, выкрасть у кого-то заветный конвертик тоже не вариант. Оставался один способ.

Пришлось выйти на соседнюю с театром улицу, обойти здание кругом и подворотнями-закоулками двинуться к заднему двору. Как я и ожидала, меня встретил забор. Двухметровый.

В другое время я бы, не задумываясь, перемахнула его, но не сегодня. Мое чересчур нарядное платье сыграло со мной дурную шутку. Так я и шла вдоль неприступного ограждения в поисках хотя бы крошечной лазейки, пока впереди не замаячила стайка из четырех оглядывающихся по сторонам девиц. Они о чем-то шептались, причем вид имели таинственный и заговорщицкий. Я замерла, а уже через мгновение начала медленно подкрадываться к ним в попытке подслушать.

Неожиданно одна из них отделилась от компании, подошла к забору и гулко отбила замысловатый ритм по деревянной доске. С той стороны отозвались. И уже через мгновение несколько секций забора приоткрылись, являя заветную лазейку. Оттуда высунулся ушлого вида мужичонка и, приняв из рук девицы кошелек со звонкой монетой, пропустил всю стайку внутрь. Сразу после этого лазейка закрылась.

«Ага! — мысленно протянула я. — Вот и способ проникновения без пригласительных.»

Прошедшие девушки не выглядели аристократками, платья были довольно простенькими, хоть и аккуратными. Но не мне было их винить за то, что на бал очень хотелось.

Я подошла к забору и внимательно прислушалась к звукам с той стороны. Ответом мне послужила полная тишина. Аккуратно потянув за заветные доски, я с сожалением поняла: с обратной стороны их что-то удерживает. Вероятно, ушлый мужик-пройдоха, создавая этот лаз, все продумал, чтобы никакие неучтенные гости извне на бал не проникли. Вот только не на ту напал.

Давно известная мудрость — рвется там, где тонко — послужила мне достойной мотивацией. Оглядевшись по сторонам, я со всей силы ударила по забору, выламывая дерево из пазов. Теперь лаз сиял дырой, в которую я не преминула юркнуть. Маскировать за собой ход не стала, да и было это бесполезно — мои художества теперь исправить мог только опытный плотник.

С обратной стороны забора меня встретил тихий закуток заброшенного сада. Заброшенного настолько, что казалось, будто ноги утопают в пожухлой листве. Интересно, сколько лет здесь не убирали? Картину унылости дополняли выставленный реквизит, старые декорации, гниющие под дождями и ветрами ветхие сундуки. Вероятно, задний двор театра использовали как импровизированную свалку. Я пролавировала между всем этим «великолепием», стараясь не запачкать платье, и двинулась не к ближайшей двери, за которую ушлый хитрец провел стайку девчонок, а к открытому окну на первом этаже.

Свет в нем не горел, что дарило мне надежду пробраться на бал полностью незамеченной.

Подойдя к окну, я привстала на цыпочки и заглянула внутрь. Это был чей-то кабинет, в котором находились стол, бумаги стопками, два стула — хозяйский и гостевой, и одинокий фикус на подоконнике. Убедившись, что все чисто, я подтянулась на руках и перемахнула в комнатку. Дверь, как и ожидалось, оказалась заперта снаружи, но мое искусное владение шпильками и на этот раз меня выручило. Уже через несколько минут я шла по коридору навстречу звукам музыки, которые доносились из другого конца здания. Несколько раз мне приходилось замирать и таиться за шкафами, когда рядом проходили незнакомые люди, но, к счастью, меня никто не замечал. А когда я вышла в огромную залу из-за какой-то ниши, завешанной плотными шторами, то сама не поверила, что выбралась. Слишком ярко ударил свет люстр по глазам.

В зале было шумно и суетливо, кто-то танцевал, кто-то разговаривал, флиртовал, девчушки пищащими стайками порхали между кавалеров, стараясь привлечь их внимание. Почтенные матроны взирали из-под масок за происходящим и цепким взглядом вычисляли выгодных женихов своим дочерям. В толпе я заприметила матушку, она стояла рядом со своей закадычной подругой леди Брайтон и придерживала за локоток Эмили, которая осматривалась по сторонам. Бриттани с ними не было, зато сестра обнаружилась кружащейся в танце с высоким джентльменом в серой маске и форме офицера морского флота. Я довольно хмыкнула: сестра времени не теряла, уже успела заполучить для танца одного из самых видных мужчин вечера. Пообещав себе, что буду приглядывать за ней по ходу маскарада, я решила приступать к охоте.

Теперь я обвела зал куда более хищным взглядом. Меня интересовали мужчины. Желательно, много мужчин. Конечно же, самые красивые, высокие и перспективные были облеплены десятком хихикающих девчонок, к таким самцам я решила даже не соваться. А вот куда более скромные джентльмены меня заинтересовали. Вот, например, очень милый пухлый юноша. Но его на бал привела матушка, которая орлом вилась вокруг, отпугивая даже случайно проходящих дамочек. Поцокав языком, я решила, что к такому лучше не подходить, и перевела взгляд на другого некрасавца. Тоже полноват, да и жидкие усики над верхней губой не добавляли ему привлекательности. Но мне с ним не семью заводить, в конце-то концов, а для питательного бульончика сойдет.

Я уже было двинулась к своему «ужину», как грубый бас догнал меня в спину.

— Могу ли я пригласить леди на танец, — скорее констатировал, нежели спросил мужчина.

Я обернулась, оценивающе сощурилась, разглядывая огромного, под два метра ростом, борова с капитанским значком на кителе. Маска, скрывающая лицо, была груба и довольно безвкусна, синяя, абсолютно не в цвет белому костюму моряка. Но про себя я все равно осталась довольна, ведь запах весенней черемухи, так больно ударивший мне в нос, явственно говорил о грехах моего партнера по танцам.

— Конечно, можно, офицер, — согласилась я, протягивая руку.

Меня тут же довольно грубо притянули к себе и утащили в центр залы. Дальше происходило нечто нелепое. Капитан оказался жутким солдафоном, танцевать явно не умел, зато обладал недюжинной силой. Весь вальс в три четверти он меня фактически протаскал по залу, переставляя с места на место, как хрупкую куклу. В такт наши движения не попадали, мои ноги были оттоптаны, но я утешалась будущим поцелуем, который мне уже пообещал этот грубый и неотесанный мужлан.

— Я побывал в десятках стран, но еще нигде не встречал такой красавицы, — дежурный комплимент коснулся моего уха.

Наверное, такие похвалы моряк раздавал каждой портовой шлюхе.

— Неужели? — в очередной раз убирая ногу от его грубого носка, проворковала я.

— Слово офицера! — заверил мужлан.

Я же в запахе черемухи подметила усиливающийся аромат печеных яблок.

Врал капитан и даже не краснел.

— Хотите, я покажу вам свою шхуну? — продолжал он меня обрабатывать.

И я даже нервно хихикнула от столь непристойного предложения. В другое время наверняка бы согласилась, но не сегодня.

— Ну что вы, я слишком приличная девушка, чтобы так сразу соглашаться смотреть чужие шхуны! Вначале нужны свидания, поцелуи, а потом уже и на морскую экскурсию можно согласиться.

— Так чего мы ждем? — изумился кэп, в очередной раз наступая мне на ногу. — Давайте сейчас свидание и поцелуй, а потом ночь в море. Только вы, я и звезды, мерцающие над горизонтом.

Я в очередной раз хихикнула — так жутко меня еще никогда не соблазняли. Хотя, надо признать, меня обычно и не пытались соблазнить. Этим всегда занималась я на своей охоте.

Пришлось восторженно посмотреть на амбала из-под прорезей маски, томно вздохнуть и согласиться на поцелуй.

Конечно, ничего другого от меня он и не ожидал. Свою роль наивной дурынды и несведущей охотницы за женихами я играла искусно. Со стороны я вполне могла походить на одну из тех девчонок в стайках вокруг красавцев, а раз так, то капитан явно рассчитывал на балу поймать в свои сети подобную пташку.

В какой-то момент танца мы оказались возле одной из полутемных ниш, именно туда ловким движением капитан меня и затолкал, чтобы тут же без вопросов прижать к стенке.

— Вы такая красивая, — уже заученно повторил он, припадая к моим губам.

Я же закатила глаза и сымитировала восторженный стон.

Честно говоря, такого жуткого и скучного поцелуя у меня уже давно не было. С помидором — и то целоваться приятнее. Временами я ловила себя на ощущении, что бравый морской волк меня больше облизывает, чем целует. Да и его грубые руки, шарящие по платью, ни капельки не возбуждали. Утешением служил лишь поток энергии, который я тонкой струйкой вытягивала из моряка. Живительной и приятной энергии. Учитывая, что доставшийся мне тип оказался довольно противным, я из него без зазрения совести вытянула пять лет жизни, и, лишь выпивая первый день шестого года, прервалась, с силой утыкаясь ручонками в грудь мужлана.

— Хватит, — вымолвила я. — Дайте же мне хотя бы вздохнуть!

Амбал отстранился.

— Но мы же только начали!

— Конечно, начали, — подтвердила я немного возмущенно. — Но ведь дышать мне тоже нужно! Это вы, моряки, наверняка можете долго без воздуха!

— Разумеется, — чересчур гордо выпятил грудь боров. — Я могу не дышать под водой полчаса!

Я с сомнением покосилась на хвастуна, при этом стараясь выразить на лице как можно более правдоподобный восторг. Полчаса. Ну-ну. Отчего-то я была уверена, что он и трех минут бы не продержался.

— Танцевать хочу, — капризно заявила я своему кавалеру и, ловко вывернувшись из захвата, хитро подмигнула вояке и тут же выскользнула из-за шторы обратно в зал.

Немного потерявшийся амбал помчался меня ловить. Я же, опасаясь, что второго танца мои ноги просто не выдержат, юркнула в толпу девушек возле одного из красавцев и успешно затесалась среди них.

С десяток молодых потенциальных невест совместно с мамашами буквально окружили высокого брюнета в черной маске и теперь, подобно акулам, вились вокруг, заваливая вопросами. Самому мужчине столь сильное внимание явно не претило, он отвечал всем с одинаковым энтузиазмом, максимально вежливо и галантно, и чувствовал себя в этой странной компании крайне уверенно. Я внимательно изучала его взглядом. Даже несмотря на маску, его возраст угадывался по нижней части лица. Волевой подбородок, гладкая кожа, загадочно поблескивающие глаза, а еще коварная улыбка чуть полноватых и четко очерченных губ. Ему было лет тридцать-тридцать пять, не больше. Черные волосы убраны в длинный хвост до лопаток, что было довольно необычно при нынешней мужской моде носить короткие стрижки.

В руках красавчик держал бокал шампанского, который так ни разу и не пригубил за те пять минут, что я за ним наблюдала. Хрустальный бокал искрился, словно специально привлекая мое внимание, я же незаметно для себя залюбовалась длинными тонкими пальцами, украшенными серебряными перстнями. Первый, более массивный, с драконом, второй, тонкий, будто женский, с летучей мышью.

— Нравятся украшения? — неожиданно спросил этот мужчина, заприметив мой взгляд.

Я вскинула на него глаза, замечая неожиданную тишину вокруг. Кажется, впервые за вечер красавчик не отвечал на вопросы, а сам задавал их. И не кому-то из восторженных дамочек, а мне.

— Я довольно равнодушна к ним, — уверенно ответила я. — Просто взгляд упал.

Мне показалось, или в этот момент взгляд под маской хищно сверкнул? Запоздало я подумала, как мужчина вообще смог догадаться, куда я смотрела. Ведь мое лицо тоже было скрыто маской, и проследить за взглядом казалось весьма затруднительно.

— Странно, — протянул он. — Обычно леди более благоговейно отзываются о золоте и серебре.

Мне захотелось пожать плечами. Будь мы в менее людной компании, я бы так и поступила и еще сказала бы, что у разных леди разные вкусы. Но столпившиеся вокруг «поклонницы» красавчика уже поглядывали на меня слишком зло.

— Я, пожалуй, пойду, — вместо ответа произнесла я и, сделав реверанс, отступила на шаг назад.

Охотиться на таких ярких самцов было слишком энергозатратно, да и от армии «восторженных» девочек отбиваться не хотелось. Поэтому я не собиралась терять время на данный экземпляр и хотела обратить внимание на его менее удачливых собратьев-мужчин.

Но уйти я не успела.

Франт в три шага миновал расстояние между нами и, весьма галантно протягивая руку, произнес:

— Всего один танец, леди! Вы же мне не откажете?

Я замерла. Отказывать было как минимум глупо. Особенно, учитывая мое голодное состояние. Хотя в глубине души хотелось поиграть в гордость и неприступность, отказаться и уйти, развернувшись и гордо вздернув голову. Интересно, такой отказ унизил бы красавчика?

Руку в ответ я все же протянула. Если добыча захотела быть пойманной, почему нет?

Лучшим наказанием для зарвавшегося фата будет мой поцелуй и несколько потерянных лет жизни.

Опять зазвучал вальс, тихая музыка лилась по залу, отражаясь от стен и потолков. На этот раз с партнером мне все же повезло больше. Красавчик вел уверенно, мягко, чувствуя каждую ноту. Мои ноги пели благодарность его танцевальному таланту, ибо на них еще ни разу не наступили.

Целый круг по залу мы провели в молчании, партнер продолжал вести танец, незаметно разглядывая меня из-под маски, я же пыталась почувствовать запах его грехов. И чем больше пыталась, тем сильнее терялась.

Сколько ни принюхивалась, не чувствовала ровным счетом ничего. Я даже специально споткнулась, чтобы уткнуться носом в лацканы его фрака, но, кроме терпкого запаха парфюма, опять ничего не услышала...

— Аккуратнее, прекрасная незнакомка, — улыбнулся кавалер, чуть крепче беря меня в поддержку. — А вдруг в следующий раз я не успею вас подхватить?

— Я бы не упала, — возразила я ему. — Так что можете не подхватывать.

— Вы такая уверенная и ничуть не похожи ни на одну из тех девушек, — он незаметно кивнул в сторону, где его продолжали ждать «поклонницы.»

Я незаметно покосилась туда и поняла, что нажила среди них с десяток смертельных врагов. За нашим танцем они следили весьма внимательно и разве что ядом на пол не плевались.

— Восприму вашу реплику как комплимент, — отозвалась я, переводя взгляд обратно на визави.

— Это и был комплимент, — склоняясь над моим ухом, нагло заявил мужчина. — А еще не могу не заметить ваш прекрасный выбор платья! Среди местного птичника вы выглядите прекрасным черным лебедем.

— Тогда зачем же вы пришли в этот птичник? — спросила я, немного скривившись. — Или не догадывались, что это будет выглядеть именно так?

— Почему же? Я не просто догадывался, я знал это.

— Тогда повторюсь. Зачем пришли?

— Увидеть вас, — заявил мне красавчик, я же только фыркнула.

Экий наглый ловелас! Этот прием мог бы сработать с кем-то, но не со мной.

Музыка вальса перешла к кульминации, и наш разговор был вынужден прерваться. Кавалер закружил меня в финальных па, я же продолжала осмысливать слова этого странного человека. Все его поведение говорило, что он отнюдь не безгрешен, но где тогда, черт возьми, запах?

Танец закончился. Я замерла, раздумывая, как поступить дальше. Поблагодарить за вальс и убраться от странного мужчины подальше, или рискнуть и попытаться украсть его поцелуй? На балу было еще много кавалеров, подобных капитану, я могла попытать счастье с ними.

К слову, о моряке. Он сейчас как раз спешил ко мне, расчищая себе путь через толпу. Заметавшись взглядом в поисках, куда бежать, я поняла, что особо и некуда. Вокруг, как назло, образовалось слишком много пустого пространства. Я даже распрощаться со своим нынешним партнером по танцу не успевала.

— Вот ты где, — пробасил капитан, грубо выхватывая мою руку у черноволосого франта. — Неужели забыла, что у нас экскурсия на шхуну?

Я только пискнуть смогла:

— Я, кажется, передумала, — и затараторила в ответ, стараясь выдернуть ладонь. — У меня морская болезнь!

Не будь вокруг толпы народа, я бы капитана уже давно к стенке отбросила. Сейчас же приходилось соизмерять силы и отбиваться так, чтобы не выдать себя.

— У меня от твоей болезни есть волшебная микстура, — хохотнул амбал, продолжая тянуть на выход. — Натуральное народное средство!

Ну не дурак ли, при таком количестве людей заявлять подобное? У меня даже щеки вспыхнули.

— Да как вы смее…— возмутилась я, но была прервана голосом своего незнакомца:

— Отпустите девушку! Она с вами никуда не хочет идти.

— Еще десять минут назад хотела, пока вас не встретила, — прорычал моряк и сжал мою руку так, что будь я в теле Роуз — выла бы от раздробленных костей.

Ради приличия пришлось всхлипнуть.

— И все же отпустите, — почти мягко произнес кандидат в мои спасители, но в нотках его голоса послышалась сталь.

Я покосилась на фигуру красавца-мужчины, которая, даже несмотря на прекрасное сложение, казалась крошечной рядом с мощным кэпом. Захотелось крепко выругаться. Только драки мне не хватало. Нужно было что-то сделать, но в голову как назло ничего не приходило. Хуже стало, когда красавчик решил погеройствовать и, смело шагнув к амбалу, положил руки на его кулак, сжимающий мою ладонь. В следующий миг я с изумлением наблюдала, как франт легко вытаскивает мои пальчики из цепкого захвата, а кэп меняется в лице от боли и начинает тихо скулить, нянча покалеченную руку.

Со стороны казалось, будто ничего не произошло, если бы не хруст чужих костей, который до сих пор звучал в ушах, когда «мой спаситель» вызволял меня. Я изумленно смотрела на черноволосого красавчика и пыталась осмыслить увиденное. Кто он такой? Или что он такое?

Он не пахнет грехами, и он силен, почти так же, как и я, если не больше.

Вокруг нас теперь собрался почти весь зал, где-то в толпе я различила голос констебля Буллета, который пытался пробраться к месту происшествия и навести порядок. Прикидывая перспективы, я поняла, что если сейчас не сбегу, рискую оказаться в участке, из которого меня вряд ли выпустят до рассвета. Нужно было уносить ноги побыстрее. Вот только некуда: зеваки сомкнулись вокруг плотным кольцом, отрезая все пути отступления.

Откуда-то вышел офицер, который танцевал с Бри. Он стремительно приблизился к капитану и неожиданно притянул амбала за грудки. Тот даже не сопротивлялся, продолжая нянчить покалеченную руку.

— Ты посмел украсть капитанский значок? — взревел офицер, заодно срывая с кителя моряка этот самый кругляшок. — Вы уволены с флота, боцман Фьерд!

— Ох! — невольно вырвалось у меня.

Боцман, не капитан! Морской волк оказался жутким вруном!

Интересно, на что он рассчитывал, когда зазывал меня осмотреть шхуну? На то, что оттуда я не сбегу? В другое время я бы посмеялась его наивности, но сейчас было не до смеха.

В первых рядах зевак я приметила матушку с сестрами. Они с любопытством разглядывали меня и стоящего за моей спиной красавца-кавалера, в глазах сестер плескалось восхищение поступком спасителя. Особенно у Эмили, в ее возрасте подобное заступничество автоматически приравнивается к рыцарству, а значит, франт был тут же возведен в ранг героя.

На авансцену выбрался Буллет, я же едва не взвыла. Все в сборе, а мне никуда деться. Оставалось только верить в чудо.

— Вы, вы, вы и вы — леди, — констебль деловито обвел взглядом участников заварухи, — Прошу всех пройти в другую комнату для беседы.

— Но… — я хотела бы возразить, хотя бы попытаться, но «франт-спаситель» схватил меня за руку, одергивая, чтобы не возмущалась.

Я гневно зыркнула на него из-под маски. Вот зачем он полез, и кто, вообще, он такой?

В голову закрадывались нехорошие подозрения. Будоражащие, поражающие своей неожиданностью, но я не могла делать никаких выводов, не получив доказательств.

На помощь Буллету подоспели два полицейских в форме. Втроем они весьма тактично потеснили нас в сторону темного коридора. Пришлось плестись в указанном направлении, тайком поглядывая на морского офицера, сопровождающего скулящего боцмана. Но гораздо пристальней я рассматривала красавчика. Уж слишком уверенно он шел вперед, словно не под конвоем вовсе. У меня же поджилки тряслись от мысли, что меня могут арестовать, проводить в участок, или, того хуже, спасаясь, мне придется драться со стражами порядка. Но это был самый крайний вариант, если выбора совсем не останется.

Буллет провел нас в комнату, вежливо пропустил меня как даму вперед, и лишь прикрыв за всеми двери, решил устроить очную ставку.

Я села на свободный стул, а констебль расположился за длинным столом.

— Весьма печально, что даже такое культурное мероприятие как бал-маскарад не смогло пройти тихо и спокойно, — медленно произнес он, оглядывая собравшихся. — Давайте же разбираться, что и как произошло.

После его слов во мне вспыхнула надежда, что, быть может, все обойдется беседой? Ведь до драки же не дошло. Быть может, пожурят и отпустят? Но мои грезы тут же рассеялись под пристальным взглядом служаки.

— Могу я увидеть ваши приглашения? — попросил он у задержанных, и если мой незнакомец и морской офицер сразу протянули заветные картонки, то у меня с этим возникли трудности.

Так же, как и у пройдохи-боцмана. Видимо, не я одна проникла на бал обманным способом.

— Не советую врать, — сразу же предупредил его Буллет. — Если пригласительного нет, то лучше признайтесь, как проникли на бал.

На меня Сэм пока не смотрел, уделяя все внимание лже-капитану. Уж кто-кто, а незадачливый вояка выглядел куда более по-бандитски, чем хрупкая девушка.

— Через забор перемахнул, — признался боцман, видя, что отпираться смысла нет.

— Перемахнули или сломали? — хитро сощурившись, уточнил констебль.

Я чуть было не ойкнула вслух, едва не выдав себя со всеми потрохами. Кажется, мою высокохудожественную дырку в ограждении все же обнаружили и показали полицейским, те же, в свою очередь, поспешили найти виновного.

— Перелез, — продолжал настаивать на своем боцман.

Как ни удивительно, но он не врал. Запаха печеных яблок на этот раз я не слышала, а вот злоба на меня внутри его чуткой души закипала. То и дело он недобро косился в мою сторону, явно обвиняя во всех смертных грехах.

— Вы лучше у этой шлюшки спросите, где ее приглашение, — мстительно кинул он в мою сторону. — А то на меня всех собак спустили, а про нее забыли.

— Попридержите язык, — осадил его Буллет, но все же руку в ожидании моего конверта протянул.

Мне оставалось только вжать голову в плечи и затравленно пискнуть:

— Потеряла.

— Говорю же, она — шлюшка, небось, богатого клиента на ночь зацепить хотела! — победно гыгыкнул моряк. — Я же к ней не просто так подошел, видел — откуда пришла. Сразу приметил, что со стороны черного входа в залу вынырнула, и я сам через него проник.

— Ложь! — вскакивая со стула, возмутилась я, хоть и понимала, что парировать нечем.

Но помощь опять пришла, откуда не ждали.

— Подтверждаю слова леди, — раздался холодный голос, в котором я узнала «красавчика».

Обернувшись, я увидела, что он успел снять с себя маску и теперь, скрестив на груди руки, стоял у противоположной стены и победно взирал на констебля и боцмана. Настоящий морской офицер молчал и вмешиваться явно не собирался. Его куда больше волновал капитанский значок, который он забрал у подчиненного и теперь закреплял на собственном кителе.

— Вы знаете эту даму? — поинтересовался Буллет у «красавца,» внимательно изучая его пригласительный. — Граф Малкольм...

Мне показалось, что я ослышалась. Сэм назвал франта графом, и мне от этого стало еще больше не по себе. Догадка о незнакомце стала походить на правду, но я до сих пор продолжала не верить в совпадения. Мало ли графов на свете.

— Знать не обязательно, — парировал красавчик. — На леди платье, чья стоимость равняется цене двух загородных домов. И вы могли бы это заметить, констебль!

Я с сомнением глянула на графа, потом на свой наряд — и прикусила язык. Платье выглядело богато, но не настолько же.

— Одни аметисты на вышивке чего стоят, — продолжал Малкольм. — Камни редкой чистоты и огранки. Как вы думаете, может ли быть подобный наряд у шлюхи?

Его вопрос прозвучал как вызов, это Сэму абсолютно не понравилось.

— Знаете ли, граф! Я понятия не имею о стоимости платья этой леди. На нем не написано, да и вы не производите впечатления зоркого ювелира, способного оценить стоимость камней с расстояния в несколько метров. Из чего я делаю вывод, что платье могло быть качественно и недорого пошито у любой городской швеи, а камни всего лишь искусная подделка.

Эти двое так разговаривали, будто меня в комнате не было. Да я и не торопилась вмешиваться в этот разговор, сказать мне было нечего, даже боцман притих.

Граф отлип от стены, подошел к столу, за которым сидел Буллет, достал из внутреннего кармана нечто и сунул ему под нос. Несколько мгновений Сэм разглядывал нечто, похожее на сложенную вдвое фотокарточку, пока не перевел взгляд на меня.

— Снимите маску, — потребовал он.

Пусть и со вздохом, но пришлось подчиниться.

Сэм только хмыкнул, явно сравнивая что-то.

— Так бы сразу и сказали, — недоуменно протянул он, отдавая карточку графу. — Зачем было устраивать этот цирк?

— Каждый развлекается по-своему, — загадочно ответил Малкольм. — Теперь, когда все вопросы прояснились, мы можем идти?

— Не смею задерживать, — полицейский развел руками.

Мне оставалось только глупо хлопать глазами, ибо я ничего не понимала. Вот ни капельки. Что за фотографию показал граф? И о каких «мы» он говорил? Но на фотографии точно не могла быть я, это ведь невозможно...

— Идем, дорогая, — навис надо мной Малкольм, протягивая руку.

Я не шелохнулась, потому как идти куда-либо с этим типом казалось опасным. Граф явно играл в игру, правил которой я не знала.

Видя мое нежелание, Малкольм чуть наклонился, делая вид, что поправляет выбившуюся прядь моей прически, и едва слышно прошептал:

— Если не хочешь встретить рассвет в участке, пойдем со мной, пока это возможно.

Сложно описать мои эмоции в этот момент: смятение, непонимание и злость на странного графа. А еще желание его поцеловать так, чтобы лет на тридцать меньше прожил.

Стиснув зубы, я подала мужчине руку.

Уже у дверей меня окликнул констебль:

— Графиня, в следующий раз не теряйте приглашение. Вашего мужа может не оказаться рядом, чтобы все объяснить.

Наверное, это было последней каплей в чашу моего терпения за этот вечер. Я уже открыла рот, чтобы уточнить, с каких пор стала графиней и откуда у меня появился муж, но заметивший мою реакцию Малкольм резво вытащил меня в коридор и захлопнул дверь перед носом.

Два полицейских, которые оставались в коридоре, недоуменно посмотрели на нас.

— Констебль нас отпустил, — небрежно бросил им граф, тут же утаскивая меня вперед по коридору.

Я почти бежала за ним, едва успевая переставлять ноги, но уже за первым поворотом была прижата мужчиной к стене.

— Где твоя маска? — скользя цепким взглядом по чертам лица, произнес он.

Мгновение я соображала, что действительно бегу без маски, и еще мгновение — где ее забыла.

— В кабинете осталась.

— Дурочка, — как-то чересчур ласково произнес красавчик. — Что ж ты творишь такое? Сначала питаешься кем ни попадя, потом забываешь маску. Чем меньше людей видят это лицо, тем лучше. Можешь сменить?

Рой противоречивых мыслей пронесся в голове. Этот человек знает, кто я! Знает, что я делала на балу, и, более того, пытается помочь.

Но вместо благодарности я выдохнула другое:

— Кто вы?

— Все вопросы потом, — тут же одернул он. — Ты можешь сменить лицо?

— Могу… — замялась я. — Но энергии почти нет.

— Меняй, — властно приказал граф. — Энергия теперь меньшая из проблем.

Не знаю почему, но я подчинились. Черты лица поплыли, уродуя яркую восточную красавицу, превращая ее в постаревшее подобие самой себя. В волосах появилась седина, под глазами — мешки, а в уголках губ — морщины.

— Оригинально, — одобрил Малкольм. — А теперь пошли.

Бег по коридору продолжился. Оказавшись в танцевальном зале, мы замедлились. Здесь праздник продолжался. Вновь кружились парочки, звучала музыка, девушки ловили потенциальных женихов. Граф поднял воротник фрака и, пряча в нем лицо от окружающих, двинулся к центральному выходу.

Я наблюдала за ним и ломала голову, кто же он такой. Малкольм так много знал обо мне, был таким же сильным, как и я, но, судя по всему, внешность менять не мог.

Миновав вход с двумя привратниками-Церберами, мы сбежали по лестнице и сели в первый же попавшийся наемный экипаж, которых тут наблюдалось превеликое множество.

— Где ты живешь? — спросил в лоб Малкольм, но черта с два я назвала бы настоящий адрес вот так сразу.

Зато произнесла название гостиницы, где оставались мои вещи. Нейтральная территория казалась мне более безопасной.

— Что за фотографию вы показали констеблю? — решила я, что настало мое время задавать вопросы.

В ответ мне протянули ту самую карточку.

Взяв сложенный вдвое листок, я аккуратно раскрыла его и обомлела.

На черно-белом изображении была я. Точнее, мое любимое амплуа восточной красотки в роскошном свадебном платье. Таком, о котором можно только мечтать: нарядном, расшитом драгоценным жемчугом. Мое лицо не скрывала вуаль, и я выглядела счастливой, такой же счастливой, как и жених рядом. Граф Малкольм.

— Но… — у меня не находилось слов. — Это невозможно! Это не я.

— Фотография сделана десять лет назад. И да, это не ты. На фотографии моя покойная супруга Ванесса. Но начинать наш разговор нужно не с этого, — красавчик сделал паузу. — Меня зовут Эдриан. Граф Эдриан Малкольм, и это я заказал твой портрет у художника, а после прислал платье.

— Но зачем?

— Потому что искал тебя.

Весьма забавно. Я едва удержалась от скептического фырка. В сложившейся ситуации меня пугало и смущало практически все. Начиная от того, что нынешний облик не был настоящим, а значит, и искал граф не совсем меня. И в то же время он поразительно много знал о моей природе.

— «Потому что искал» — это не ответ, — процитировала я. — С какой стати вы это делали?

— Мои мотивы не имеют значения, — перевел разговор Эдриан. — Я думаю, тебя гораздо больше заинтересует собственная природа. Неужели ни разу не задавалась этим вопросом?

Пришлось пожать плечами. Себя я гордо величала фурией, а с внутренним чудовищем смирилась и научилась жить. Даже Голод тяготил с каждым годом все меньше. В конце концов, я делала этот мир чище от всяких подонков.

— Раньше задавалась, сейчас — нет.

— А зря, — граф внимательно посмотрел на мое измененное лицо и продолжил: — Я не знаю твоего настоящего имени, но знаю о твоем даре немного больше, чем ты сама.

— Например?

— Например, что появился он семь лет назад, я могу даже сказать точную дату. В ту ночь с тобой наверняка произошло нечто трагическое.

В горле пересохло от чужой осведомленности. Так и было, семь лет назад я вышла замуж, сложно спорить с тем, что это действительно самое трагичное событие в моей жизни.

— В ту же ночь умерла Ванесса. Меня не было с ней рядом, но если бы я знал заранее, никогда бы не допустил этого, — в голосе Малкольма послышалось сожаление. — Твой дар не является твоим. Это ее силы. Древние, неподвластные, непостижимые для обычных смертных.

Тут я все же не удержалась и хмыкнула. А я, по мнению этого странного графа, разве не смертная? С утра вроде как была.

Вот только моя глупая улыбка с каждым мгновением мрачнела все больше под многозначительным взглядом собеседника.

В этот момент карета остановилась возле гостиницы, но я не торопилась из нее выходить.

— Что вы имели в виду, говоря о простых смертных? — потребовала я ответа.

— Не здесь, — отрезал граф.

Он расплатился с извозчиком, и мне пришлось выбраться из экипажа и пойти к входу в здание. Малкольм шел позади, я спиной ощущала вибрации его тихих шагов.

На этот раз консьерж не спал и, вопреки моим надеждам, проводил нас весьма любопытным взглядом. Сейчас это было лишним. Пришлось посетовать на судьбу за ее очередной поворот ко мне филейной частью.

Поднявшись по лестнице, я уже не была столь спокойна, как пыталась казаться.

— Итак, мы остановились на «простых смертных», — напомнила я, усаживаясь на край кровати, где лежало платье, в которое я собиралась переодеться утром.

— Все верно, — подтвердил Эдриан. — Вот только ни я, ни ты таковыми не являемся. Точнее, ты ею была, пока не приняла дар Ванессы.

— А можно не ходить вокруг да около? — я начинала злиться оттого, что ответы приходилось буквально вытягивать. — Выкладывайте начистоту, граф!

— Желание дамы — закон, — он придвинул к себе единственный стул в комнате и, усевшись напротив, начал рассказ: — Нас всегда было двое. Я и она. Каждый со своей силой и слабостью, словно созданные друг для друга и не могущие существовать поодиночке. Ванесса называла себя Возмездием, она выбрала себе роль судьи и питалась человеческими грехами. На деле же я знал, что ей просто нравится убивать, и смотрел на это сквозь пальцы. Мне было, в сущности, все равно, как она развлекается. Главное, чтобы утром возвращалась домой.

— Зачем?

— Потому что я без нее не мог, — мужчина закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула.

Весь его вид излучал уверенность и спокойствие, а взгляд голодных глаз так и блуждал по моей фигуре. Опасный, хищный взгляд зверя, который почуял жертву, и одновременно такой сожалеющий.

— Ванессу мучил Голод, нестерпимое желание испить чужих грехов. Меня же съедала Жажда. Жажда Ванессы. Это никогда не было любовью, просто болезненное существование без возможности жить иначе. Проходили века, годы. Мы меняли имена, статусы, документы. В разные годы она была моей сестрой, женой, иногда любила играть в старость и становилась моей матерью. Это никогда не было весело, а потом и вовсе приелось. Долгая жизнь никому не идет на пользу. А в последний век мы стали ненавидеть друг друга особенно сильно, но, даже несмотря на это, были вынуждены продолжать жить бок о бок. На фотографии наша последняя свадьба.

Я слушала и старалась не перебивать графа, но сейчас все же не выдержала:

— Что значит «проходили века»? Сколько вам лет, Эдриан?

— Я сбился на третьей тысяче, кажется, это было вечность назад.

Мои глаза расширились. Невозможно. Они же не бессмертные, в самом деле? Бред!

Он же сам сказал, что Ванесса умерла!

— Как погибла ваша жена?

— Уже неважно. Это свершившийся факт.

— И все же? — настояла я.

— Совершила самоубийство. В один миг порочный круг нашей жизни разомкнулся. Женщина, которую я ненавидел, исчезла из моей жизни, но радости это не принесло.

— Почему? — задала я глупый вопрос, за что получила взгляд, достойный дурочки.

— Что тебе непонятно в слове «жажда»? — в голосе собеседника проскользнула злость. — Первый месяц после ее смерти я лез на стены от боли, второй — пытался убить себя. На третий смирился, что буду жить вечность в муках. А после меня поразила догадка: ее дар не мог пропасть бесследно. Слишком велика сила. И я стал искать. Семь долгих лет.

Я нервно сглотнула. Граф не выглядел маньяком с болезненной зависимостью, вот только его слова говорили об обратном.

— Поздравляю, нашли. Все знаете о даре, о Голоде, о грехах. Но что дальше?

— Я бы мог соврать тебе, рассказав сказку о Великой любви, которая воспылала во мне, едва я тебя увидел. Но это будет наглой ложью. Предпочту быть откровенным: лицо Ванессы, по которому я искал тебя, мне глубоко осточертело за тысячи лет. Я даже не знаю, как твое имя. Но твое присутствие рядом и близость мне жизненно необходимы…

— Какая именно близость? — опасливо уточнила я, при этом в глубине души оскорбившись на слова пусть и не о моей внешности.

— Не строй из себя идиотку, — чересчур мягко ответил Эдриан. — Секс — и ничего более.

— Ну, знаете ли! — внутри вскипело возмущение. — За кого вы меня принимаете?!

Ответом мне послужил смех.

— За ту, кем являешься. Скольких ты убила за эти семь лет? Десять, двадцать, сотню? Только не ври, что все это время обходилась невинными поцелуями, я ведь тоже не идиот.

Кожа на лице вспыхнула румянцем.

Одно дело убивать преступников, которые этого заслужили. Да и меня мучил Голод! Но спать с незнакомцем просто так, потому что это ЕМУ нужно? Увольте!!!

— А не боитесь, что я вас случайно во время процесса убью? Хлоп! И вы труп во время оргазма!

— А ты попробуй, — с вызовом произнес граф. — Я буду счастлив, если ты избавишь меня от этой никчемной вечной жизни.

— А какой мне в этом резон? Зачем мне помогать вам утолять свою Жажду? — не успокаивалась я.

— Затем, что я идеальный бессмертный источник утоления твоего Голода.

Я замерла, ошарашенная ответом, а в следующий миг вскочила с кровати и принялась расхаживать по комнатке.

То есть как это? Убить графа невозможно, даже мне?

Не то чтобы мне очень захотелось сделать его трупом, но здоровое любопытство проснулось вместе с чувством гордости и вредности. Графу от меня нужен только секс, мне же от него не было нужно ничего. Точнее, энергия стала бы приятным бонусом, но у меня были альтернативы, а у него — нет.

— Ну, идеальным я бы вас не назвала при всем желании, — остановившись, я надменно смерила взглядом мужскую фигуру сверху вниз и, скрестив на груди руки, принялась гнуть свою линию. — И на роль вашей постельной грелки я не нанималась, так что ничем не могу помочь. Разве только сказать спасибо за разъяснение некоторых особенностей моей натуры.

Лицо графа вытянулось, он медленно с грацией ленивого зверя поднялся со стула. Вероятно, после признания в своей идеальности на роль моего ежедневного бутерброда он ожидал, что я к нему на шею брошусь, но несколько ошибся, сделав эти предварительные выводы.

— Не могу ответить «пожалуйста» на ваше лестное высказывание, — проклокотал он. — Но неужели вы думали, что, проведя в поисках вас целых семь лет и рассказав правду, я молча развернусь и уйду, если получу отказ?

Я с сомнением взглянула на Малкольма.

— Вы мне угрожаете? — сузив глаза, поинтересовалась я.

— Отнюдь, — покачал он головой, — Ставлю перед фактом!

И сделал шаг навстречу.

Я отскочила от него словно ужаленная. Соперник приближался, стремительно сокращая расстояние между нами. Впервые за долгие годы меня накрыла несвойственная мне паника. Одно дело — самой охотиться на заведомо слабую добычу, чтобы превратить ее в пищу, совсем другое — оказаться лакомым куском для графа.

Я схватила первый попавшийся под руку предмет, коим оказался потрепанный временем канделябр, и замахнулись:

— Еще шаг — и я проломлю вам череп, — прошипела, глядя в лицо Эдриану. — Если вы бессмертный, это еще не значит, что я не сумею пустить вам кровь.

— А Ванессе нравились жестокие игры, — как-то двусмысленно произнес он, занося ногу для следующего движения. — Собственно, это единственное, что нравилось моей жене, кроме убийств!

— Я не ваша жена, — еще более зло прорычала я и со всей силы метнула подсвечник ему в лицо.

Моя надежда, что эта мера хоть на несколько минут обездвижит мужчину и даст возможность сбежать, превратилась в пшик, когда граф, словно мушку, отбросил летящую в него болванку. Изменив траекторию, железка воткнулась в соседнюю стену, войдя в нее, словно нож в масло, что показалось мне абсолютно немыслимым. Мои, превосходящие любого человека, силы были ничтожны рядом с мощью графа.

Сердце колотилось как бешеное, когда я начала отступать, но и сдаваться не собиралась. Любые предметы, которые попадались мне под руку, я швыряла в мужчину, но его это лишь забавляло. Он словно действительно играл со мной, наслаждаясь моментом и моей беспомощностью.

Отступая, я обогнула кровать, мне пришлось даже запрыгнуть на нее, чтобы вновь оказаться с противоположной стороны от Эдриана, но соперник лишь повторил за мной этот маневр.

Как жаль, что я не додумалась носить с собой хотя бы нож, слишком была уверена в собственных силах. За предметами интерьера в ход пошла мебель, без труда оторвав от пола прикроватную тумбочку, я и ее отправила в сторону мужчины. Раздался грохот, когда граф откинул ее прочь, разнося в щепки.

Как же я надеялась в этот момент, что на шум проснутся соседи из других номеров или вызовут полицию. Но, как назло, помощь все не собиралась появляться.

— Может, хватит уже этого балагана? — все с той же полуулыбкой поинтересовался подлец. — Поиграли — и хватит. Сними же свое прелестное платье и позволь мне взять тебя!

— Да я скорее сдохну от Голода, чем разрешу себя коснуться! — выкрикнула я, все еще надеясь переполошить кого-нибудь громким звуком.

Мне было плевать, насколько граф идеален для моей пищи, но насилия над собой я не могла позволить. Мне хватило одного раза в жизни, когда гадкий старикан Клайвшот решил надругаться надо мною. И пусть Малкольм выглядел красавцем, это не меняло его намерений: передо мной был бессмертный подлец, жаждущий овладеть моим телом.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Игривое выражение исчезло с его лица, на смену ему пришло яростное и злое, будто лик коршуна, который готов впиться когтями в мышь.

В один миг Эдриан преодолел те крохи расстояния, что разделяли нас. Я оказалась сжатой в крепких руках, а следом и поваленной на кровать.

Тяжелое тело нависло сверху, вжимая в матрас. Одни боги видели, как я сопротивлялась, пыталась брыкаться, билась руками и ногами, но это было словно сражение с непобедимой стихией, которую невозможно сломить. Эдриан сковал мои руки жестким захватом и теперь удерживал за запястья над головой, второй рукой он шарил по моему телу. Я извивалась, пыталась выкрутиться под ним, но не выходило ровным счетом ничего. Каждый раз, сталкиваясь глазами с холодным взглядом графа, я понимала — бесполезно. Он свое возьмет, хочу я того или нет.

Свободной рукой он рванул верх лифа, разрывая на мне безумно дорогое платье. Ткань треснула под немыслимой нечеловеческой силой и сдалась.

Разорвались десятки нитей искусной вышивки, в этом треске я лишь различила, как по полу рассыпались драгоценные аметисты, когда-то пришитые к наряду.

— Невероятное тело, — завороженно прошептал мужчина, рассматривая меня сверху. — Ванесса обожала его, я тоже любил, особенно запах этой сладкой кожи.

Я всхлипнула.

Обнаженная, униженная, распластанная, я лежала под своим будущим насильником и не знала, что делать. В отличие от старика Клайвшота, графа я даже убить не смогу. Никогда не смогу.

Мне оставалось только вытерпеть то, что он собирался сделать. Стиснув зубы и закрыв глаза, обещая себе когда-нибудь найти способ, чтобы отомстить.

— Ну же, — словно пытаясь меня ободрить, прошептал граф и огладил рукой полушарие моей груди. Он даже старался, был нежен в этот момент и трепетно сжал горошину соска, поиграв пальцами. — Не будь такой же стервой, как Ванесса. Я уверен, ты лучше. Так зачем эти ужимки и игра в недотрогу?

— Игра? — мой всхлип совпал с возгласом. — Для вас это игра?

На глаза невольно навернулись слезы.

— Ванессу вы тоже насиловали, называя это игрой?!

Нервы, словно натянутая струна, лопнули. Я сорвалась на истерику. Не знаю, откуда взялись новые силы к сопротивлению, но я вновь принялась отбиваться, крутится, царапаться, лишь бы выбраться из-под мужчины. Кажется, я даже кричала, срывая голос.

Эдриан отпустил меня так же быстро, как и поймал. Отскочил, будто от прокаженной, к противоположной стене и медленно сполз по ней.

Я же, почувствовав свободу, немедля подобралась и забилась в дальний от мужчины угол. Возможно, это было глупо, и мне бы бежать дальше, выбив окно и ласточкой нырнув на улицу, но меня колотило мелкой дрожью. Я куталась в разорванную материю и пыталась отдышаться.

Смотреть на своего насильника напрямую я боялась, хоть и продолжала краем глаза отслеживать его фигуру. Граф все так же сидел, привалившись к стенке, и рассматривал меня куда более открыто, чем я. Было видно, что ему плохо, но не от боли физической, а от Жажды, сводящей с ума. Эдриан словно сопротивлялся самому себе, но удерживался от попытки добраться до меня вновь.

— Ванесса называла это игрой «Охотник и жертва». Ей нравилось убегать, чтобы я преследовал. Она говорила, что это единственная возможность понять, что чувствует еда, когда она выпивает ее жизнь, — словно оправдываясь, произнес он.

— Ваша жена была редкостной сукой, — ответила я ему из угла. — Я знаю о ней всего несколько часов, а уже ненавижу за то, что она сумела сломать мне жизнь.

— Как вас зовут? — наконец удосужился спросить он.

— Неважно, — огрызнулась я. — Вы все равно будете упорно игнорировать мое имя, называя именем жены.

— И все же.

Мгновение я помялась, стоит ли говорить ему. Но какая, в сущности, разница, если этот бессмертный подонок рано или поздно в своей бесконечной жизни узнает правду.

— Роуз, — сдалась я.

— Тогда простите меня, Роуз, — опустив голову, произнес Малкольм. — Семь лет Жажды кого угодно сведут с ума. Я не собирался вас насиловать, просто на какой-то миг я опять увидел себя частью бесконечных игр с Несс. Еще раз простите.

Он с усилием поднялся с пола, отряхнул одежду от пыли и щепок, которых теперь было сполна по всей комнате, и двинулся к двери.

— Ну и куда вы? — окликнула я его.

— Прочь. Подальше из этого города, а возможно, из страны. Я прожил в Жажде семь лет, сумею прожить и дальше.

Мне захотелось истерически расхохотаться. Отличное предложение со стороны графа, а главное — любезное: исчезнуть из моей жизни так же быстро, как в ней и появиться. Вот только было одно «но».

— Вы разорвали на мне платье, разнесли полномера, который, между прочим, оформлен на мое настоящее имя. Поэтому спешу сообщить, что платить за это безобразие мне нечем.

Собственно, если с платьем ситуация была вполне поправима, то счет за номер рисковал быть неподъемным для кошелька вдовствующей баронессы Клайвшот.

— У вас есть второй наряд, — граф кивнул на целое платье, в котором я пришла, будучи в образе Роуз. — За номер не беспокойтесь, я все оплачу.

— Надеюсь на ваше благородство, — не без доли ехидства отозвалась я, мысленно отмечая, что уже не чувствую себя затравленной ланью.

В следующий миг дверь комнаты хлопнула. Граф все же сбежал, оставляя меня в одиночестве.

Времени жалеть себя дальше не было. Я решительно вскочила на подрагивающие ноги и кинулась закрывать за Эдрианом замки, чтобы, не дай бог, не вернулся, а уже после принялась снимать остатки роскошного наряда.

В ставшем тряпкой платье уже нечем было восхищаться. Вышивка порвана, аметисты разбросаны по всей комнате. Будь у меня больше времени, я бы облазила каждый миллиметр номера и собрала камни, все же не в моем положении разбрасываться подобным богатством. Сейчас же я подобрала парочку, засунула в ридикюль и принялась облачаться в скромное, но такое привычное траурное платье. Родная внешность вернулась с легкостью и даже внутренней радостью. После случившегося превращаться в такой любимый доселе образ роковой брюнетки я не собиралась никогда. А едва я была полностью готова, в дверь постучали. Я невольно вздрогнула, боясь, что вернулся граф.

— Кто там?

— Хозяин отеля, — раздался требовательный голос. — Один из постояльцев заявил, что нанес ущерб комнате. Мне необходимо оценить потери. Откройте!

Мне захотелось сбежать через окно, лишь бы не выполнять требование. Но, взяв себя в руки, я подошла и отодвинула щеколду.

За дверью меня ожидал гневного вида худощавый мужчина средних лет. Было видно, что его подняли с кровати, разбудив среди ночи. За ним стоял мальчишка-администратор, растерянный и чем-то напуганный. Замыкал эту компанию граф.

— Как видите, — сообщил он хозяину, — ущерб не столь катастрофичен, но я готов оплатить!

Сам же владелец отеля, разглядывая разнесенный номер, потерял дар речи.

— Не катастрофичен? — взревел он. — Да здесь ремонт на тысячи золотых.

— Не преувеличивайте, — покачал головой Эдриан. — Цена этому клоповнику не больше пятисот монет.

— Я вызову полицию, — взревел хозяин, от этого голоса мне захотелось втянуть голову в плечи.

— Пожалуйста, — слишком легко согласился граф. — Тогда все выплаты будут в рамках судебной тяжбы, после того как компетентный оценщик подсчитает точные затраты на восстановление этой каморки. Думаю, на трех сотнях золотых все закончится!

Слова Эдриана возымели действие. Хозяин отеля осекся и призадумался.

— Восемьсот, — это мое последнее слово.

— А пятьсот — мое, — не уступил Малкольм и в итоге победил.

На меня в этом поединке никто даже внимания не обратил до того момента, как Эдриан не отсчитал положенную сумму.

— И даму свою заберите, — буркнул умасленный хозяин. — В следующий раз для своих извращенных игрищ выбирайте отели моих конкурентов. Там хоть все разнести можете!

— С удовольствием воспользуемся вашим советом, — отозвался граф, делая мне едва уловимый кивок, чтобы поскорее выходила из номера.

Не то чтобы я хотела с ним куда-то идти, но раз обстоятельства сложились подобным образом, то и покидать гостиницу я была вынуждена с Малкольмом.

Уже на улице я осознала, как близок час рассвета. Где-то на востоке уже начинало светать, а значит, домой я безнадежно опаздывала.

— Мне пора, — буркнула я графу, круто разворачиваясь на каблуках, чтобы убраться подальше.

— Могу я хотя бы довезти вас до дома, Роуз? — послышался голос мужчины, а еще догоняющие шаги. — Да, я вел себя неподобающе, но ничто не мешает мне поймать экипаж и оплатить вам дорогу.

— Вы, наверное, думаете, что я полная идиотка, если решили, будто соглашусь? — не снижая темпа ходьбы, буркнула я. — К своему дому я вас и близко не подпущу, так что будьте добры выполнить свое обещание и исчезнуть из моей жизни прямо сейчас.

Но шаги позади и не думали прекращаться: граф упорно следовал за мной, а я, словно спиной, ощущала его снисходительную улыбку.

— Я не считаю вас идиоткой, но ваш адрес перестал быть тайной, едва вы озвучили свое имя.

Как вкопанная, я замерла на полушаге. Слова графа казались блефом, однако в голове прокручивались догадки о том, где я могла проколоться. Решения не находилось, и я почти убедила себя, что Малкольм затеял очередную игру и теперь пытается обмануть и запутать меня. Вот только, переубеждая меня и явно насмехаясь, мужчина вслух произнес мой адрес.

— Улица Чертополошья 13, баронесса Розалинда Клайвшот, — констатировал он. — Или вы думали, что я забуду адрес, куда направлял курьера с платьем? Конечно, стало некой неожиданностью, что искомая мною девушка и та, о которой Мишель Лонтье отзывался как о несчастной вдове, не терпящей мужчин, — одно лицо. Но я тоже не идиот, умею совмещать факты.

Пришлось прикусить губу — глупо вышло. Меня выдал чересчур длинный язык одного талантливого художника.

— Раз вы знаете адрес, то можете догадаться, что экипаж не пригодится, — развернувшись лицом к оппоненту, рыкнула я. — Мне до дома десять минут неспешным шагом, и можете быть уверены: я с удовольствием преодолею несколько кварталов без вашей помощи!

Мне казалось, я говорила убедительно, но, видимо, недостаточно для того, чтобы этот тип отстал.

— Через несколько минут рассвет, — упрямился он. — И мне будет спокойнее, если я все же провожу вас. Даже несколько кварталов могут быть опасными в этот час.

— Я могу постоять за себя! — отрезала я и вновь двинулась в своем направлении.

— Можете, но только ночью. С первыми лучами солнца это тело… — он смерил меня оценивающим взглядом, — ...станет слабым, как мышь.

Я вспыхнула от возмущения: сравнение с животным мне не понравилось, но вместо выяснений я просто ответила той же монетой.

— А знаете, — почти проворковала я. — Если вам так нравится бежать за мной следом, тогда пожалуйста. Можете побыть моим цепным псом!

Раз мой адрес раскрыт, то особо скрываться смысла не было, и следовало поспешить домой.

Внутри поселилось беспокойство, что матушка с сестрами уже могли вернуться, а меня не застать. С них бы сталось проигнорировать мою просьбу не будить, ведь на маскараде произошло столько событий, которыми они непременно поспешат поделиться.

Завернув в ближайшую подворотню, я двинулась вдоль темных стен, петляя по закоулкам. Малкольм молчаливо и ненавязчиво двигался чуть позади. Реплику про «пса» он сделал вид, что простил, хотя я прекрасно понимала, что за эту поблажку от меня чего-то ждут. И, вероятно, ждут чего-то определенного.

— На что вы рассчитываете? — спустя квартал все же не выдержала я. — Если на близость, то можете даже не мечтать.

— Это я и так понял из наших предыдущих разговоров.

— Тогда что? — не унималась я. — Или вы уже передумали исчезать из моей жизни?

— Напротив, с каждой минутой все больше убеждаюсь, что должен бежать от вас как можно дальше.

— В чем же проблема? Бегите. Или вам необходим ускоряющий пинок?

— Пинок — вряд ли, но поцелуй — быть может…

Я закатила глаза. Конечно, если выбирать между сексом и прикосновением губ, второе куда предпочтительнее. Да и приток фактически дармовой энергии искушал. А сам граф явно не отстанет, не добившись от меня хоть подобия ласки.

— Один поцелуй — и вы не ищете со мной новых встреч, — после недолгих раздумий предложила я ему, тут же добавив: — В ближайшие сто лет — уж точно.

Малкольм ответил, едва мы повернули на мою улицу:

— Этот поцелуй выходит для меня столь дорогим, что я буду вынужден искать в договоре лазейки.

— Тогда ваше слово не будет стоить и гроша, — легко парировала я.

— Впрочем, мы можем обговорить одно исключение: если вы сами не попросите меня о помощи или встрече.

— Никогда такому не бывать!

— Не зарекайтесь, Роуз, — спиной я опять почувствовала улыбку на его губах. — Если я что-то и понял за тысячи лет, так это то, что никогда нельзя быть в чем-то уверенным.

— И все же никогда, — твердо стояла я на своем. — Никогда я сама вас не позову. И, кажется, мы дошли до моего дома.

Я остановилась у секретного лаза в заборе, за которым раскинулся матушкин сад. Через главные ворота путь мне был точно заказан, а посему расстаться с Малкольмом я собиралась уже здесь и сейчас.

— Что ж, целуйте, — равнодушно дозволила я ему, будто согласилась на великое одолжение.

Мужчина медленно приблизился ко мне, я разглядела каждую черточку его точеного идеального лица. Сейчас я ни капельки не боялась графа, наверное, близость дома позволяла мне чувствовать себя увереннее рядом с ним. Быть может, поэтому я даже не закрыла глаз, когда его губы коснулись моих.

Поцелуй был… никаким.

Безвкусным.

Умелые движения губ Эдриана, конечно, завлекали, и, несомненно, будь я простой девушкой, граф вскружил бы мне голову и даже сорвал бы не один стон. Но… для меня это было никак. Я чувствовала поток энергии, тянущейся от него ко мне: сильной, упорной, живительной, но абсолютно никакой.

Людские грехи были сладкими, манящими, пьянящими. Апельсин, яблоки, корица, вино, гвоздика, сандал, кориандр… Всего и не перечесть.

Малкольм же казался пустым, не дарящим никакого удовольствия, кроме утоления чувства Голода. В этот момент я впервые поняла Ванессу: неудивительно, что она ненавидела графа и шла убивать. Ей хотелось вкуса!

Так же как и мне сейчас!

От этой мысли мое сердце болезненно сжалось, ведь я вмиг узрела свое будущее. Такое же, как у Ванессы. Убивать я буду долго, веками… бесконечно. Не из-за голода, а ради удовлетворения другой чудовищной потребности. Ради ощущения сладости чужих жизней.

— Хватит, — выпалила я, отворачиваясь и упирая ладонь в его грудь.

Когда мужчина отпрянул, я резко развернулась, направившись в сторону забора. Не терпелось поскорее протиснуться в лаз, оказаться в саду и покончить с этим непрекращающимся кошмаром.

— Роуз, один вопрос, — вырвал из раздумий его баритон.

Я вздрогнула скорее от раздражения, чем от неожиданности, по телу будто пробежали неприятные мурашки.

— Что еще? — я не пыталась с ним фамильярничать. Этот тип порядком надоел мне навязчивостью и нежеланием оставить меня в покое. — Разве вы получили не все, что хотели, или после «аперитива» желаете перейти к «десерту»?

— Хотелось бы сказать «да», но так как у нас с вами был уговор, вынужден отказаться, — сказал он так, будто это я некоторое время назад приставала к нему и пыталась изнасиловать. — Каковы ощущения после нашей весьма скромной близости? Неужели не понравилось?

Его самодовольный тон порядком начинал раздражать.

— Когда целовала вас…

Хотелось ужалить побольней, чтобы след от моих слов надолго врезался в его память. И, не оборачиваясь, я продолжила:

— ...я не почувствовала НИ-ЧЕ-ГО. Абсолютно. Хотя нет. Вкус вашего поцелуя доставил мне такое же удовольствие, как и стакан горячей воды в знойный день. Сомнительное удовольствие, которое мне не хотелось бы испытывать вновь.

Он усмехнулся. Спиной я ощутила, как он приблизился ко мне, а затем его сильные руки коснулись моих плеч. Вдруг захотелось исчезнуть, в надежде на это я даже прикрыла глаза. Как же хотелось оказаться подальше от этого негодяя!

— Хотите, расскажу, что почувствовал я? — прошептал граф мне на ухо и, не дожидаясь моего ответа, произнес: — Ваш вкус незабываем, мне даже показалось, что Ванесса по сравнению с вами была банальным перезрелым персиком. Сладким и до тошноты приторным.

Я скривилась.

— Не стоит так нагло льстить мне. Думаю, что для покойной жены вы тоже не были идеалом. Будьте же благодарны бедняжке хотя бы за то, что она долгие годы спасала вас от мук.

— Конечно, я ей благодарен, — с грустью рассмеялся он. — Вот только вы имеете хоть некую иллюзию свободы, а моя участь зависит от вас, как когда-то я зависел от Ванессы.

Его слова ни капли меня не тронули, скорее, наоборот.

— Привыкайте жить с Жаждой, граф, — холодно произнесла я. — Когда-то у вас это неплохо получалось. Прощайте.

— До встречи, — словно исправляя меня, отозвался Малкольм. — И помните, вы всегда можете попросить меня о помощи!

Зря надеется. Я твердым шагом двинулась к забору и нырнула в лаз, чтобы скрыться в зарослях густой сирени.

Пробираясь меж кустов, я старалась быть как можно тише и незаметнее, ведь в рассветной тишине даже легкий хруст ветки казался мне громом. Надежда, что я успела вернуться раньше матушки и сестер, давно покинула меня, наверняка они уже несколько часов как дома, и мне остается лишь надеяться, что родственницы крепко спят после насыщенного событиями мероприятия

Едва я выбралась на дорожку, ведущую к клумбе под моими окнами, как была тут же окликнута почти забытым голосом.

— Доброе утро, баронесса, — послышалось за спиной. — Или, быть может, доброй ночи?

Лорн. Уж кого угодно, а не его я ожидала повстречать в этот предрассветный час. Матушка ведь заверяла, что детектив уехал в столицу, но вместо этого Ричард совершал свою обычную пробежку по нашему саду.

— Видел, вы не одна, — с некоторым ехидством отметил он. — Сегодня ваш поклонник набрался духу и соблаговолил проводить вас до дома. Очень любезно с его стороны. Как мы уже убедились, такой красивой барышне опасно выходить на улицу одной.

Я закатила глаза к небу, вездесущий Лорн умудрился заприметить меня и Малкольма вместе. Какой кошмар, хотя в случае с назойливостью детектива это было даже неплохо, особенно после нашего с ним поцелуя. Но вот тон, которым он обращался ко мне, абсолютно мне не понравился.

Я хмуро посмотрела на стоявшего не так далеко мужчину. Он демонстративно вытер проступившие капельки пота и закинул мягкое полотенце на мускулистые плечи. Но на меня эти мужские фокусы не подействовали. Я чувствовала себя настолько прескверно, что была готова убить любого, пусть даже им окажется Лорн.

— Скажите, детектив, не кажется ли вам, что наши утренние встречи становятся неприятной традицией? — уперев руки в бока, уставилась я на него злым взглядом.

— Я всегда занимаюсь пробежкой на рассвете в вашем замечательном саду, — улыбнулся он, показательно разведя руками и изображая одно из упражнений. — И вовсе не виноват, что чьи-то ночные свидания имеют особенность заканчиваться именно в это время. К слову, приличные девушки в это время спят в своих кроватках и видят сны.

Он подошел ближе, не обращая внимания на мое полное гнева выражение лица.

Изо всех сил я старалась сдерживаться, чтобы не влепить ему пощечину за подобные намеки. Какое право он имел так разговаривать со мной? Или после одной ничего не значащей чашечки кофе и поцелуя он вдруг решил, что может говорить мне все, что заблагорассудится? Это из-за него я мучилась от Голода. Из-за него оказалась на чертовом балу и столкнулась с проклятым Малкольмом. Боже, как я сейчас жалела о том, что матушка разрешила ему остановиться у нас… и вконец испортить мне жизнь.

— Порядочные мужчины, детектив Лорн, не суют свои любопытные носы в чужие дела, — возмущенно заявила я. — Вижу, вы, уважаемый постоялец нашего скромного гостевого домика, к таковым не относитесь. Всего доброго!

— Будьте осторожны, когда начнете взбираться к себе в комнату. Ваш благочестивый любовничек уже ушел, и ловить вас будет некому, — продолжил насмехаться Ричард, наблюдая за моими решительными шагами к окну. — Всего хорошего, баронесса. Сладких снов.

— Бегите уже. Вас заждались ваши… упражнения!

Лишь когда Лорн убежал завершать утреннюю зарядку, я осознала, какой тонкий намек получила от детектива.

Черный ход, через который я планировала попасть в дом, оказался заперт, в итоге пришлось очень тихо подставлять садовую лестницу под окно и забираться в комнату через подоконник. Как объяснить появление лестницы утром матушке, я решила подумать позже. Очередная ложь вряд ли ухудшит мое положение еще больше.

Зато, едва оказавшись в родной спальне, я наконец-то почувствовала себя спокойно. Усталость навалилась сильнейшей тяжестью. Быстро сняв одежду, я залезла под одеяло и почти сразу погрузилась в объятия Морфея, пообещав себе разобраться с проблемами позже.