Глава 1-2. Пассажир

Пробуждение было сладким: мягкая постель, приятные запахи, витавшие в воздухе, пряный вкус на языке, никакого утреннего гадкого послевкусия, даже зубы казались чистыми и не просили щётки и пасты. Полутьма или полусвет в незнакомой комнате. Я протёр глаза и потянулся. Из одной руки выскользнула тоненькая трубка, её конец торчал в моем локте, но сейчас она лежала на одеяле, и только пятнышко крови указывало на то, что она действительно побывала в моём теле. Я посмотрел на неё с любопытством и потянулся снова, но уже аккуратнее. Мне всё равно, где я и что со мной сделают. Мне действительно плевать, я переступил грань, больше никаких забот о материальном благополучии, месте в социуме, чужом бизнесе и чужих прибылях, рисках и безопасности, никакого дурацкого страха за свою собственность или личную жизнь. Ничего нет, вообще. Попасть в лапы к бандитам, сектантам или какому-то современному безумному ученому для экспериментов – тем веселее.

- Таким ты мне нравишься больше. - Интересный голос, сильный и красивый. Собеседник скрывается, как и в кафе, стоит за спинкой кровати. Мне лень поворачивать голову. - Винсент Ван Дер Грот, восемьдесят пятого года рождения, рост сто восемьдесят шесть сантиметров, вес колеблется в пределах семидесяти пяти кило, горный альпинист-любитель, женат, подал на развод, детей нет. Работал разносчиком пиццы, уличным музыкантом, натурщиком, порноактёром, разнорабочим на станции переливания крови, волонтёром в центре реабилитации жертв изнасилования, ассистентом тюремного врача, фотомоделью в телевизионной рекламе и уборщиком в кинотеатре. Предпочитаемые цвета – темно-зелёный и коричневый, женщины – шатенки и рыжие, болел за футбольный клуб Аякс, Амстердам. Еда – французская, итальянская и средиземноморская. Напитки – вода и чай. Суровый трезвенник, агностик, противник арабов, абортов и ассимиляции Европы со всяким сбродом. Ты нам полностью подходишь. Но есть нюанс.

Он перегнулся, длинные волосы легли на подушку и на мое плечо. Я покрылся мурашками, неожиданно для самого себя: у него не было дыхания, только холодная кожа и холодные губы. От короткого прикосновения я непроизвольно вжался головой в подушку. Теперь его голос нагонял ужас, неуловимый и беспричинный. Я припомнил старые, очень старые детские страхи, те самые, которые крепко обнимали грудную клетку, заставляя сердце больно сжиматься и колотиться быстрее:

- Ты должен будешь забыть свою прошлую жизнь. Никаких воспоминаний, абсолютно. Невинный младенец и чистый лист. Мы научим тебя жить заново. Мы дадим тебе цель. А взамен ты отдашься нам без остатка. Будешь частью особой команды. Это будет твоим новым и единственным смыслом. Твоей семьёй и твоей работой. Твоими мыслями и твоими желаниями. Всем.

- А если я не соглашусь?

- В твоей крови уже плавает наркотик. Один час, и он убьёт тебя. Один час можешь думать о призрачной свободе в самом лицемерном обществе, созданном человекообразными обезьянами, или принять наше осознанное рабство. Через час я вернусь с антидотом. Не вставай с постели, иначе останется полчаса.

- Но почему смерть в случае отказа?! - я резко приподнял голову, оглядываясь, но за спинкой кровати никого. Пустая комната, сладко пахнущая какими-то травами и стерильностью.

Глубоко вздохнул, припоминая, с чего все началось.

Алехандро, испанец, мой лучший друг. Соблазненный моей женой. Облапошенный ею до последнего цента. Алехандро, севший за долги и хулиганское поведение. Поклявшийся отомстить через два года, когда выйдет. И ей, и мне.

Теперь жена. Фамке, помогавшая мне не спиться в самые трудные времена. Снимавшаяся со мной в порно и собиравшая на улице мусор в большие синие пакеты. Фамке, закидывавшая ноги на стену и смеявшаяся моим попыткам надеть на неё чулки. Работавшая в казино и соблазнявшая особо трудных игроков в покер. Переспавшая однажды с боссом, но я простил её. Потом был Алехандро, и я снова попытался простить. Но потом началась крупная игра. Она украла деньги и сбежала. Но она забыла одну важную вещь: казино всегда остается в выигрыше.

Она убила полицейского. Перерезала ему глотку моим бритвенным лезвием.

Их судили в один день. Я свидетельствовал против. Я помню глаза Фамке, когда объявляли приговор. Она написала на полу «мразь» губной помадой. А последним был звонок от моего приятеля, тюремного врача. Алехандро гнил изнутри. Алехандро заразил её гонореей. Она нечистая... Остался ли чист я?

Я написал заявление на отказ от прав на свою шлюху и купил этот проклятый билет до Лос-Анджелеса. И теперь я неизвестно где. В палате, одурманивающей такими чудесными запахами... Но что это за хренотень?

Я вздохнул ещё раз, пробуя сладкий воздух глубоко в лёгких, и закрыл глаза, не совладав с подступившей темнотой и слабостью. Так вот он, наркотик – не в трубке, подведенной в вену, а со всех сторон. Я быстро скатился с постели, не пытаясь подняться на ноги. Решил не испытывать судьбу, пока голова кружится. Но я должен выползти отсюда. Хотя бы высунуться в окно, хотя бы забраться на подоконник. Если навалиться всей тяжестью тела, возможно, стекло разобьётся и я выпаду вниз. С первого этажа или двадцать первого...

Не смог. Сил не хватило даже на пару метров ползком. И на этом моё недавнее прошлое приказало долго жить, слившись с настоящим.

Лежу на полу, он кафельный, в плитку странной формы, похожую на звезды. Ощущаю их стыки неприятно врезающимися в лопатки. С трудом сворачиваю голову влево и вижу возле себя огромный ботинок. Толстая рифленая платформа, молнии, кожаные ремешки, хромированные заклёпки... всё такое чудовищное, что я не сразу замечаю продолжение, а именно – ногу, обутую в этот ботинок. Смутно догадываюсь о чём-то и сворачиваю свой ничего не соображающий котелок вправо – второй ботинок. Мой похититель или его подручный стоит надо мной. Странно, что не бьёт таким восхитительным пыточным орудием по лицу. Килограмма два в каждом сандалике по меньшей мере.

- Вы сектанты? - Согласен, что глупость сморознул. Но эти ботинки вызвали вспышку воспоминаний о каких-то ненормальных, помешанных на Сатане и иже с ним.

- Мы убийцы, - спокойно произнёс голос где-то высоко. - В маскарадных костюмах.

- Почему вы выбрали меня? - я попытался сфокусироваться на длинной лакированной штанине и пристёгнутой к ней кобуре, но ботинки всё равно были интереснее. И ближе.

- Подошел по критериям, - я разглядел в плававших сверху клочьях тумана руку, обтянутую тонкой чёрной перчаткой. Пальцы этой руки начали по одному загибаться. - Мировоззрение. Имеющийся опыт. Склад ума. Рост и вес. И даже длина волос. Один твой минус – ты человек. И слишком много думаешь не о том и почём зря. Испорчен окружающей вирусной средой. Но мы тебя излечим от информационного перенасыщения. Будешь мыслить ясно и не отвлекаясь на раздражители. А мы будем наблюдать. Обычно мы не набираем в команду людей. Ты первый, а потому очень ценный экземпляр. Окон в палате нет. Замок в двери цифровой. Вернись в койку. Или хочешь, чтоб я тебя вернул?

- Хочу, - я вдруг потерял весь беспричинный страх и с готовностью потянулся к фигуре, возвышавшейся надо мной. Я наивно полагал, он схватит меня и забросит на смятую простыню, к трубке и раствору. Но полет был бесконтактный. Он не тронул меня, а поднял... не знаю как. Сияющие белизной стены издевательски проплыли мимо, а простыня оказалась заботливо разглаженной. Как только трубка воткнулась в локтевой сгиб, я ощутил прояснение зрения и сознания и вопросительно посмотрел на обладателя фантастических ботинок и пистолета. Он предсказуемо стоял спиной ко мне.

- Полчаса. Думай. Я не могу заставить, могу лишь застрелить несогласного.

Я снова остался в одиночестве. Но не совсем. С повторным приходом убийцы в палате кое-что изменилось: на тумбочке, где стоял раствор, появился шприц в прозрачной пластиковой упаковке и крохотная ампула, такая игрушечная, что я не осмелился к ней притронуться. А вот шприц взял, разорванную упаковку спрятал под подушку, аккуратно оторвал иголку, зажал в кулаке и вытянулся на постели, руки по швам. Не ахти какое оружие против обладающего телекинезом противника. А ещё он, наверное, мысли читает. Кстати, кто он такой? И почему мое любопытство хочет, чтоб я сказал «да»? Стать частью команды убийц. Элитный отряд смерти?

Лучше бы сознание не прояснялось. Опять меня тошнит. Сладковатый воздух становится невыносимым...