Напарник

На заднем сиденье Форда Раптора (усиленный генератор, вспомогательная аккумуляторная батарея, полное отсутствие маркировки и спрятанный за решеткой радиатора проблесковый маячок), пристегнутый ремнем безопасности, неизменно сидел плюшевый медведь с глазами-пуговицами. Десять лет назад, если память Хантера не подводила, во всех департаментах ввели предписание: любое полицейское управление должно было обязать служащих иметь при себе плюшевую игрушку. На случай обнаружения ребенка, пострадавшего от домашнего насилия. Игрушка обычно перевозилась в бардачке или грузовом отсеке, однако Хантер, сам не зная почему, предпочел усадить медведя на сиденье. Наверное, чтобы не было скучно задержанным, которым доводилось время от времени прокатиться в его машине. Торчок, пристегнутый наручниками к верхней раме, специально приваренной к крыше салона, с недоумением вылупился на спокойно сидящего рядом медведя.

— Офицер, — заныл он, начиная стучать зубами, — отпустите, офицер! Я не знаю, откуда…

— Ну разумеется, — кивнул Хантер. — Тебе подбросили. Восемь грамм героина, как минимум. В очереди за каплями от насморка, я полагаю.

— Офицер, я…

— Помолчи лучше. Рот откроешь в управлении. Поймав в зеркале заднего вида его взгляд, торчок замолчал и подтянул трясущиеся колени к впалой груди. У парня некстати начиналась ломка, и нужно было успеть доставить его до того, как он начнет яростно дергать раму и пинать сиденье.

— Вы не зачитали мне мои права, — снова заговорило костлявое месиво, похожее на живое существо.

— Правила Миранды работают только при первом допросе. Лично я тебя ни в чем не обвиняю и не допрашиваю, мы едем на идентификацию. В отделе разберутся. А пока заткнись.

Проснувшаяся рация выплюнула негромкое:

— Оливия Хантеру!

— На связи, — ответил тот. — На М-Стрит, в пятидесяти метрах от вас, клуб «Глория», система слежения идентифицировала Кристину Фосс, федеральный розыск, хранение и распространение.

— Принял.

На экране айпада раскрылось досье и фото. Едва взглянув на него, Хантер снял с предохранителя свой зауэр и хлопнул дверцей. Подвальное помещение клуба встретило его запахами пота и дешевой выпивки. Обоняние различило едва уловимые ароматы лайма, разогретых ламп, чьей-то снятой обуви под столом, крысиной отравы, кубинских сигар, старой краски и еще полусотни других. На вопрос, не видел ли он длинноногую блондинку в красном пальто, бармен пожал плечами. Хантер осмотрел зал, дергавшиеся под музыку тела и пробрался к коридору, ведущему в комнаты посетителей, которые решили уединиться. Останавливаясь ненадолго у каждой, он принюхивался, как профессиональная ищейка. У одной из дверей он задержался. Остро пахло женским возбуждением, пудрой, кашемиром. Блондинка вошла в кашемировом красном пальто.

— Какого черта! — завизжала маленькая азиатка, отскакивая в сторону от распахнувшейся двери. Ее спутница, та самая длинноногая блондинка, торопливо натягивала блузку на обнаженную грудь с обласканными, влажными от слюны сосками.

— Извините, что помешал, девочки, — хмыкнул Хантер. — Кристина Фосс, у меня ордер на ваш арест. Пройдемте.

Возможно, Кристине бы повезло, будь она чуть глупее. Но она, на ее беду, была достаточно умной и бесстрашной девочкой, вышедшей замуж за наркодельца из Флориды. Поэтому Кристина быстро сунула руку за спину, выхватывая крошечную беретту, столь любимую женщинами за быстрый спуск и легкий вес. Азиатка завизжала снова, когда тело Кристины с простреленной грудью упало на ее ступни.

— Тоже хочешь к ней? — спросил Хантер, доставая телефон. — Тогда прекрати орать… Келли на линии. Пришлите бригаду медиков в «Глорию» на М-Стрит. Огнестрельное ранение, возможно, смертельное. Оказание сопротивления во время ареста.

Он смотрел на расползавшееся под Кристиной темное, пахнущее солью и железом, пятно. Инстинктивно Хантер потрогал языком зачесавшиеся, слегка выдвинувшиеся вперед клыки, и проглотил слюну. Вернувшись в машину, он застал торчка, пытавшегося перегрызть запястье. Тело его самопроизвольно дергалось и дрожало.

— Только попробуй скажи хоть слово, падаль, — низким голосом проговорил Хантер и нажал на педаль.

В отделении, по пути в свой кабинет, он встретил жующего Дэвида Эванса, начальника департамента. Крошки от заварного пирожного толстым слоем лежали на его галстуке.

— У нас пополнение, — сообщил он. — Из пятого отдела перевели сразу пятерых на подмогу. Я там тебе напарничка тоже подбросил. Напарницу, ха!

— Отличная новость, — кивнул Хантер. — Интересно, сколько она проживет? Предыдущий напарник протянул полгода. А тот, который до него — три месяца. Но они были мужики.

В кабинет он входил как обычно бесшумно, охватывая взглядом темные углы. За пустующим ранее столом напротив его собственного, с пластиковой папкой на коленях сидела, закатав рукава синей рубашки и сосредоточенно рассматривая бумаги, пепельно-русая блондинка с двумя небольшими родинками на щеке под правым глазом. Когда она подняла голову, Хантер вопросительно поднял бровь.

— Дистихиаз, — сразу поняв его выражение, сказала блондинка. — Генетическая мутация. Глаза у нее были прозрачно-лиловые, в обрамлении густых темных ресниц. Хантер знал только одного человека в истории с такой мутацией — Элизабет Тейлор, актрису, навсегда оставшуюся в памяти Клеопатрой.

— У вас на участке сто тридцать два убийства, двадцать пять из них — с особой жестокостью. И все это меньше чем за четыре месяца, — продолжила блондинка.

— Сто тридцать три, — поправил Хантер. — Это устаревшие данные.

Лиловые глаза смотрели с подозрением. Потом блондинка встала, отложила папку и протянула руку:

— Ани Фостер.

— Хантер Келли.

Пахло от нее теплой кожей, лосьоном для тела с морозной нотой, ментоловыми сигаретами и кровью.

— С тобой всё в порядке? — ноздри Хантера дрогнули.

— Слишком бледная? — нахмурилась Ани. — У меня часто кровь идет из носа, плохая свертываемость. Час назад тоже.

— В верхнем ящике стола лежит шоколадка. Я сейчас.

Стоя у кофе-автомата, Хантер вдыхал свободный от невыносимо сладкого аромата воздух. Он видел кровь каждый день, он шел в полицию, чтобы видеть ее постоянно и привыкнуть к ней. Ярко-красной, алой, бордовой, почти коричневой. Трудно было всегда. Нечего и заморачиваться. Хантер вернулся и поставил перед Ани бумажный стаканчик.

— Пей, — сказал он. — Сегодня ты свободна, а завтра введу тебя в курс дела. Ты моя напарница, но сразу предупреждаю: если упадешь, помогать не стану, мне проще тебя добить, чем тащить на себе.

— Были прецеденты? — спросила Ани с иронией. Хантер, не мигая, смотрел в ее глаза, которые в свете настольной лампы отливали фиолетовым.

— Да. Предыдущего напарника я пристрелил сам.

Ани перестала улыбаться:

— Тогда я не буду поворачиваться спиной.