Взрывная карамель

Полицейскую академию Ани закончила с отличием, получив высшие баллы по всем дисциплинам из возможных. Немного страдала физподготовка, но особых противопоказаний не было, не считая временами пониженного гемоглобина, и норму она сдавала. Сейчас же, в свои почти тридцать, Ани чувствовала себя рядом с новым напарником до безумия старой и немощной. Хантер был ненамного моложе, но весь состоял из спаянных воедино жил, плотных, не слишком выделяющихся под одеждой мышц, феноменального слуха, зрения и обоняния. Он постоянно к чему-то прислушивался, слегка наклоняя голову, как служебная овчарка. До встречи с Хантером Ани думала, что природа наградила ее самым необычным цветом глаз. Всмотревшись в черные, бездонные глаза, в прямом, не романтическом смысле этого слова, в которых нельзя было увидеть ничего, кроме собственного отражения, она подумала, что парочка из них выйдет оригинальная.

За Хантером было интересно наблюдать. Он существовал будто в своем мире. У него имелись свои принципы и своя мораль, которая шла вразрез с общепринятыми нормами. Для него не существовало ничего белого или черного, не было нюансов, он просто был другим. Однажды Ани увидела, как Хантер, нависая над трясущимся у наркопритона стариком, достает из кобуры пистолет.

— Что ты делаешь?

Хантер повернул голову, размышляя, отвечать или не стоит.

— Разве ты не видишь? Собираюсь избавить его от мучений.

— Келли, мы не боги. Только у бога есть право решать, кому жить, а кому умереть.

— Мы созданы по его подобию.

Старик конвульсивно вздрогнул, роняя голову с дырой во лбу на ветошь, на которой сидел. Хантер, отчитывающийся за каждый патрон, указал в рапорте «сопротивление сотруднику полиции». После этого случая они не разговаривали почти неделю. Сидя на переднем сидении Форда Раптора, отражающего суть хозяина, такого же внешне непробиваемого, Ани наблюдала, как сильные длинные пальцы сжимают руль.

— Засмотрелась? — вдруг спросил Хантер, не поворачивая головы.

— Нет. Нужно было сразу предупредить, — вздохнула Ани. — Я не терплю подкатов от тех, с кем работаю.

— Я тоже. Поэтому не подкатывай и не поворачивайся ко мне спиной.

— Неуставные отношения запрещены. Тебя переведут в другое подразделение.

— Пожалуй, стоит тебя трахнуть разок, чтобы навсегда избавиться от нравоучений.

Хантер засмеялся, откидывая назад голову и обнажая белые зубы. Обычно смех привносил оживление и расслабленность в любой разговор, но улыбка Хантера больше напоминала оскал дикого животного, отчего у Ани всегда вставали дыбом волоски на затылке.

— Оливия Хантеру!

— На связи. В бедном квартале неподалеку от места, куда они направлялись, чтобы сверить показания одного из подозреваемых в сбыте кодеинсодержащих препаратов, соседи жаловались на странный химический запах из квартиры напротив.

— Притон? — спросила Ани, закуривая.

— Жалоб на шум не поступало. Гостей, как и вообще каких-либо посещений, замечено не было. В квартире проживает Николас Грин, безработный, двадцати пяти лет.

В мире, где каждый третий был наркоманом, любое подозрение на изготовление порошков и растворов должно было проверяться в тот же момент.

— Принял. Выезжаем.

Ани успела выкурить еще одну сигарету, когда они добрались до места. У сорок второй квартиры Хантер остановился.

— Он точно торчок, — сказал он.

— Мы не можем знать наверняка, пока не вошли внутрь, — отозвалась Ани.

— Пахнет горьким миндалем. Наш новый знакомый занимается кустарным производством «джефа», «болтушки», как его еще называют, если ты не забыла. Позвони в дверь, я не слишком гожусь для первого знакомства.

Ани, накинув черную ветровку поверх рубашки со значком, позвонила в дверь. Николас, конечно же, не открыл. Внутри было тихо.

— Отойди от двери, — коротко приказал Хантер, доставая зауэр. Замок сдался с первого выстрела, и первым вошла Ани.

— Вроде чисто, — успела произнести до того, как Хантер, ухватившись за ворот ветровки, дернул ее назад. По предплечью все равно огнем разлилась внезапная боль, и Ани увидела перед собой обезображенное злобой лицо с рытвинами от оспы. Хантер, толкнув ее за спину, ударил по руке парня в защитном комбинезоне кислотного цвета, выбивая нож для разделки мяса.

— Николас Грин, вам предъявляется обвинение в хранении, изготовлении и сбыте наркотических веществ, — проговорил напарник, щелкнув наручниками. — А также нападение на полицейского при исполнении. Вы имеете право хранить молчание или… Или лежать со сломанной челюстью, если еще раз плюнете в меня. Я ясно выразился?

Николас кивнул, смотря исподлобья провалами глаз.

— На кухне, — сказал он, выплевывая розовую слюну.

Все помещение кухни было отведено под лабораторию: колбы, пластиковые контейнеры, упаковки картона, пустые пачки из-под аптечных препаратов, трубки, легкий аромат фиалок и горького миндаля. Фольга. Пыль белого порошка на заставленном столе. Бегло оглядев все это, Хантер оглянулся на побледневшую Ани.

— Идем в машину, — сказал он. — Я вызову Дугласа и Джерри, они приедут через десять минут.

— А как же…

— Я приковал его к батарее. Далеко не убежит. — А если вернутся подельники?

— И что они сделают, отпилят наручники кухонным ножом? Заткнись и двигай булками. Оставлять обвиняемого без охраны не следовало ни при каких условиях. Если напарник не был Хантером Келли.

В машине Хантер достал аптечку, резким движением сорвал с плеча зашипевшей Ани рубашку и на секунду замер, наблюдая, как по белой коже сбегает алая дорожка из расступившейся раны. Всё предплечье уже было перемазано светлой, на вид не слишком густой, кровью. Быстро облизнув нижнюю губу, Хантер промокнул место вокруг раны спиртовой салфеткой и наложил повязку. Почувствовав на себе взгляд напарницы, он резко вскинул голову и увидел совсем рядом лавандовые глаза, потемневшие от боли, напомнившие цветом влажные после грозы, напитанные и тяжелые кисти сирени. Хантер опустил взгляд на губы, сжатые, красивые, с ярко очерченной ямочкой под носом и совсем незаметной родинкой в уголке.

— Кажется, Дуглас, — прерывисто выдохнув, сказала Ани, кивая на подъехавший пикап.

— Дуглас, — подтвердил Хантер. — Сиди, я скоро.

Размашисто черканув в протоколе задержания свою подпись, Хантер сел в машину и повернул ключ зажигания. Ани сидела, откинув голову на спинку сиденья и дыша по-прежнему часто.

— Возьми выходные на пару дней, — проговорил Хантер, его ноздри заполнял сладко-соленый, как взрывная карамель, запах. — И говори свой адрес.

Оказалось, что живет Ани совсем недалеко, тоже в неблагополучном районе, но в сравнительно благоустроенной квартире. Хантер почему-то знал, что непременно увидит однотонные светлые стены, минимум мебели и воздушные занавески на окнах. На стене рядом с окном висел пейзаж: маковое поле с пролетающим над ним самолетом.

— Кофе? — спросила Ани, опускаясь на диван в гостиной.

— Я сделаю, — кивнул Хантер.

Он подождал, пока кофеварка наполнит горячим латте кружку, и вернулся к Ани, которая приняла ее с молчаливой улыбкой. Хантер нахмурился. Ему совсем не понравилось, как толкнулось в грудной клетке сердце, напоминая о своем существовании, когда он увидел эту вымученную, будто извиняющуюся улыбку.

— Ты ничего бы не успела сделать, — сказал он. — Ты же не могла знать, откуда он выпрыгнет. — Стоило догадаться, — произнесла Ани. — Если бы мы были в группе, эта ошибка стоила бы кому-то если не жизни, то ножа в печень точно. — Группа захвата всегда в бронежилетах.

— Какая разница, он мог быть и с винтовкой. Сути это не меняет.

Хантер закинул ногу на ногу, задев колено Ани в простых черных брюках.

— Будешь дальше ныть или уже соберешься наконец? Как тебя в полицию-то взяли, с повышенным уровнем эмпатии? Может, лучше будешь собачек лечить или цветы продавать? Ани поморщилась.

— Знаешь, я, наверное, возьму выходной завтра. Полежу и соберусь, а то правда веду себя как курсантка.

— Мне остаться?

— Не переживай, я справлюсь.

Хантеру хотелось остаться. Вместо этого он закрыл за собой дверь и спустился к машине. Салон еще заполняло сладко-соленое искушение. Он принюхался и с удивлением посмотрел на покрытые засохшей кровью пальцы. Он что, так и проходил весь вечер? Высыпав содержимое аптечки на колени, Хантер лихорадочно искал салфетки, спирт, ампулы с обезболивающим, что угодно, чем можно избавиться от следов на руках. Не найдя ничего, он швырнул коробку на соседнее сиденье, зарычал низко, зло, поднес к лицу дрожащие пальцы и лизнул. Наслаждение было сродни сексуальной разрядке: внезапное, острое, скручивающее внутренности в тугой узел.