Часть 1. Глава 14

Глава 14. Claws of your doubts | Ты, раздираемый сомнениями

α^

Он поедет сегодня на работу после обеда, один. Я позвонил Николь и спокойно сказал, что Кси отдыхает, а я готовлюсь к приезду злой тёщи. В чем заключаются эти приготовления, я не уточнил, хотя она умоляла рассказать. Хм, помечу в органайзере малыша – написать как-нибудь книгу «666 советов в помощь гею по изведению матери любовника».

А ещё решил придать здоровый оттенок лилейным щёчкам Ксюни, а потому он поглощает сейчас печёночный паштет, намазывая его на большую и круглую сдобную булку. Огромный синяк побледнел. Но я остро чувствую свою вину.

- Она тоже еврейка?

- Ну ты-то сам как считаешь, Андж?

- Ортодоксальная?

- Скорее, кошерная... - он предложил мне кусочек своего вкусного бутерброда и, грустно улыбнувшись отказу, съел сам, - а я вот нет.

- У вас много народу в семье?

- Штук... извините, человек сто пятьдесят. Целый клан. Не смейся. Я просто очень далёк от них всех.

- Я знаю.

- Откуда?

- Ты гений программирования. Я ни черта не смыслю в твоих железных ящиках, но это не мешает мне видеть, что ты-то в них смыслишь всё. Специалист узкого профиля, ты зарабатываешь кучу денег. Твое знание дорого стоит. Но твоя семья, естественно, не обделенная достатком, привыкла к более обыденным вещам и другому быту. Высокие технологии только для тебя, по призванию. Для них ты белая ворона, каркающая на тарабарском языке – двоичном коде. А для тебя они толпень безграмотных пещерных людей.

- А для бомжа, не оканчивавшего колледж, у тебя слишком умело подвешен язык, - его недоверчивый взгляд сверлит мне лоб. - Ты читаешь мысли? И не только...

- Кси, я просто данность. Данность от слова «отдавать». Меня отдали тебе, но прежде меня долго и тщательно растили. Но я нигде не учился и нигде не живу – значит, я бомж невоспитанный.

- Нет, подожди. Здесь другое.

- Что?

- У тебя нет вещественных доказательств. Грязных бумажек, в которых записано, кто ты, что ты и откуда. Без всего этого ты... будто и не существуешь. Но ты есть. И ты в совершенстве умеешь... всё. Всё, что еще вчера казалось мне невозможным, - он запнулся. Зелёные глаза потупились, пальцы нервозно забарабанили по краю стола. - Можно с одиннадцатью классами образования остаться дебилом несчастным на всю жизнь. А ты... ты восхищаешь меня, вампир. Я превратился в маленького мальчика, со всех сторон обернутого тобой как в кокон. Твоим умом и красотой. И...

Он мучительно вздохнул и перевел взгляд в окно. Ну договори же, умоляю.

- …странным отношением ко мне. Потому я не хочу, чтобы мать знала о тебе.

- Мне уйти?

- Нет! - ох, как же эти глаза сейчас сверкнули. - Ни шагу с дома без меня, понятно? Тебя... тебя же сородичи ищут! Я хотел сказать, что обязан тебя спрятать. Так, чтоб никто не нашёл. В место, где не догадается искать никто. Или догадается в последнюю очередь.

Что ж, вполне разумно. Я даже знаю одно такое место. Но тебе не скажу, иначе поднимется вой.

- И вот поэтому я, скрепя сердце, забираю назад свою последнюю просьбу. Я знаю, что это опасно, и абсолютно не собираюсь полагаться на твою сдержанность, потому что сомневаюсь в её наличии. Но я всё уже решил. Тебе необходимо вернуться ко мне в комнату. Если ты не хочешь...

Не хочу? Хе-хе... Но как? Как он догадался сам?

- Но боюсь, что ты очень даже хочешь. Обстоятельства складываются не в мою пользу, я возьму реванш в другой раз. Моя постель – то единственное местечко, где тебя не найдут. В ней ты и поживёшь три дня, пока будет гостить мать.

Я проведу с тобой три ночи. Кси, неужели ты не смеёшься надо мной?

* * *

Я слез со стула и минуту соображал, что нужно сделать, чтобы Ангел поверил мне, и чтоб это было не больно, и без урона для чести и гордости, и не слишком противно и гадко, и не выглядело большой уступкой, и...

- Поцелуй меня, что ли?

α^ Я застыл как вкопанный. Ты просишь... ты меня просишь. И ожидаешь, что я сейчас кинусь на тебя, и губы вонзятся в губы, овладеют тобой гипнотически. Против воли. Я всей кожей осязаю твое отвращение. Ты даже не пытаешься скрыть, что только и мечтаешь, когда же я поскользнусь, сделаю ошибку. И ты убьёшь меня. Убьёшь, торжествующе отшвырнув от себя за этот последний неверный шаг.

- Нет. Прости, что-то нет желания.

- Ты не хочешь меня целовать?!

- Это что, был приказ? Я должен подчиняться?

- Но... л-ладно. Я сейчас ухожу. Оденешь меня?

- Ты сам не можешь?

- Да с хрена ли ты такой колючий, Ангел? Ты же постоянно ко мне лез...

- Перехотелось!

α^ Ты дрянной импотент, или просто евнух, или подлая асексуальная сволочь, я ничего не могу поделать, но, блядь, не говорить же тебе этого вслух! Мне плакать хочется. Возможно, это только игра. Ты проверяешь... мучаешь меня. Мстишь, в конце концов. А я все стерплю. Я должен стерпеть. Иначе красная смерть зря была подарена мне, и все её усилия пошли прахом.

- Значит, перехотелось, - я фыркнул, сам не понимая, почему мне так досадно. - Приятная новость. Пока. Буду к вечеру.

Я не кривил душой на этот раз. Я в самом деле не мог разобраться. Всю дорогу в офис я думал над тем, почему утрата привлекательности в глазах вампира вызывает во мне столько сожалений. Я – перестал быть для него желанным. Никаких преследований, зажиманий в лифтах, откровенных взглядов и ещё более откровенных прикосновений в самый неподходящий момент. Вздохну спокойно, да. Но...

Взглянув в суровое лицо Николь, в каждом глазу которой билось по огромному имени «Ангел», я понял. Кровь привыкла к адреналину. Мне просто больше не хочется дышать спокойно.

- Добрый день, Никки. Я бы хотел с тобой откровенно поговорить.

α^ Я подумал, что хочу провести совершенно бессонную ночь накануне появления злой мамаши. Лёг спать на веранде дома, предварительно сожрав двойной бифштекс с кровью, приготовленный невозмутимым поваром малыша. Но выспаться не получилось: через час Жерар осторожно разбудил меня.

- Милый Анжэ, - обратился он ко мне робко и как-то... любовно, что ли, - пока дом пустует, я должен вам кое-что показать.

* * *

- Садись, Ксавьер. Догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить, - Никки закурила и мне тоже предложила сигарету. Я отказался. Я уже перенервничал, сигарета мне теперь как мёртвому припарка.

- Николь, Анджело...

- Что «Анджело»? Смелее.

- Я не знаю, что мне делать. Он меня хочет, а я... я люблю его. Да, таки люблю. Люблю достаточно сильно, чтобы переносить его животную похоть и не отправлять к чёрту. Но недостаточно, чтобы... преодолеть в себе... преодолеть... Чтобы оказаться полностью в его власти. Может, я чего-то боюсь. Может, я просто не доверяю. Может, мне... мне стыдно быть... быть любовником мужчины. А он... он слишком не похож на всех, он нужен мне, я без него не могу. Но я и не могу дразнить его вечно. Мне хочется от него всё, кроме этого. И в то же время мне хочется, чтобы он на меня смотрел... с этим желанием. Я не могу себя понять, но чувствую, что веду себя как стервозная и блядоватая девица. Сегодня я, кажется, перегнул палку. Боюсь теперь быть отвергнутым. А он... он меня уже, по сути, отшил, - я понурил голову, ожидая свои пятнадцать минут позора.

Я считаю Николь другом, заслуживающим доверия. Но я могу и ошибаться в ней.

- Ксавьер, - она прервала себя на мгновение, будто взвешивая за и против, - почему ты не можешь сказать всё это ему?

- Я его боюсь, - еле выдавил шёпотом.

- Но это глупо! Чего тебе бояться? Судя потому, что ты до сих пор нетронут, он не... сделает с тобой ничего против твоей воли, - она устало потёрла лоб. - Понимаешь или нет? Он не овладеет тобой силой.

Стоп! А если мне именно этого хочется? Подумал и чуть не прикусил язык. Моё поведение. Да я просто нарываюсь на изнасилование! Могу ли я тем самым подсознательно хотеть его? Ну, не настоящее, в рамках некой ролевой модели. Игры. Моё поведение... Я должен посоветоваться с кем-то умным и компетентным. С психотерапевтом.

- И не думай больше никого в это дело впутывать, - произнесла Николь, словно прочитав мои мысли. - Приедешь вечером домой и поговоришь с ним. Объяснишь всё честно. Честно и откровенно.

Объясню, как же. Бллин. Это замкнутый круг. Скажу «изнасилуй». И он рассмеётся в лицо и пошлёт меня. А если не пошлёт... какое же это будет изнасилование. А если не скажу, ничего не произойдёт. Если только... если только что?

«Но я и не могу дразнить его вечно». Мои слова? Мои. Вечность кончится сегодня. Блядь... Матушка, ты так не вовремя прикатила.