Часть 1. Глава 12

Глава 12. Shadow of my past | Тень моего прошлого

α^ Ночь была бесконечно злой и долгой.

Я заходил всего раз в этот зал. Кривизна пола показалась садистской шуткой больного артритом архитектора. Я что-то хотел ему сказать? Я всё равно не смог бы выдавить ни слова. В венах гуляла страшная сказка с плохим концом, в глазах мелькали смеющиеся тени. Черти. Лепреконы. Они зашили мне рот. Я упал, не чувствуя боли. Об этом через шесть часов мне рассказали разбитые коленки. А ещё – здоровенный чёрный синяк на щеке.

Он ударил меня.

Но я ничего не помню.

α^ Его смех – без четких границ, совершено пустой и бесформенный. Смех наркомана. Меня словно полоснуло острой бритвой по горлу. И закрутило в стакане с абсентом муть холодных, горьковато-зелёных воспоминаний.

Мы сидели на игле плотно с десяти лет. Я и брат. Банальная поножовщина в одном тихом занюханном переулке Бруклина положила конец его страданиям в тринадцать. Я думал, что сдохну следом. Пять лет ненависти и безумия после. Я на это надеялся. Хотелось не дышать. Окаменеть. Хотелось просверлить в виске небольшую треугольную дырочку, вытащить через неё свою память и закопать где-нибудь на пустыре за церковью. Хотелось остановить себе сердце. Проткнуть его спицами. Чтобы оно перестало биться. Чтобы всё ушло вместе с ним.

Меня не тронули. Меня просто не заметили. Он зашвырнул меня на козырёк заплеванного входа в жилище, чудом не переломав рёбер. Я распластался там, сливаясь с ландшафтом, и тихонько ревел, не мог не реветь... и одновременно с этим боялся издать хоть звук. Я всё видел. И все лица запомнил.

Они вырезали ему почку. За долг, не погашенный вовремя. За дозу – в длинном бело-синем шприце, неизменно торчавшем из его почерневшего локтя. Паршивая Николь. А теперь Ксавьер. Ну как это случилось сегодня? Это имя. Насильно напомненное дважды.

Демон. Ди. Худое, измождённое лицо с горящими глазами цвета адского снега. Есть ли в аду снег? Пусть там будет фиолетовый снег. Но пусть не будет героина. Я завязал.

Я покончил с наркотой, но мои голубые глаза потемнели до больной грозовой синевы с той ночи. Она была бесконечно злой и долгой.

Начал припоминать. Он смотрел на меня шальными и озверевшими глазами Нежити. В них пьяно билась моя приближающаяся смерть. Такая искристая, сапфирово-изумрудная, с кучей маленьких звёздочек внутри. Он перевернул стол, сметая бокалы и бутылки. Кусочки сахара разлетелись по всем углам. Он наступил на один. Раздавил огромным каблуком. От хруста у меня свело солнечное сплетение.

α^ А потом мое желание исполнилось. Сердце погибло в неравной борьбе с отравленной кровью. Моя красная смерть пробудилась и вышла из застенка, потирая красивые, но запачканные руки.

«Я твой дар, благословенный и проклятый с рождения. Глас Бога в голове, сосуд его гнева и возмездия на Земле. Я смерть в багрянице, в венке из красных ягод. С глазами светлыми, с душой ночи. Теперь ты знаешь. Я пришла. Я всё для тебя сделаю. Ты просил забвения. И ты его получишь, - она глубоко вдохнула мою печаль. - Ты не будешь помнить, - нежно шепнула смерть мне на ушко, выдёргивая из виска тупую ноющую боль. - Ты не будешь скорбеть, - добавила она, усыпляя мою тоску и забирая память. - Я отнимаю любовь. Но с ней у меня ссора. Я не в силах удержать её у себя навсегда. А когда она вернётся, к тебе вернутся и остальные».

«Хотя бы до поры, храни её у себя», - попросил я, в надежде, что мне никогда больше не придётся любить. Смешная наивность. Бесконечная глупость. Пройдет ещё пять лет и...

Ксавьер. Ты их всех убил. Заодно воскресив. И снова убив. Мерзавец. Я не закрывал глаза, и всё равно видел, что за дрянь ходила тоннелями твоей крови. Мерзавец...

Но мне без тебя так голодно. Так было без него.

- Поднимись.

Но я не мог. Я полз по полу. Нет, пол полз по мне. Я боялся открыть рот. Мне казалось, из него посыплются разноцветные таблетки.

А потом была фантасмагория перевернувшейся комнаты. Он поднял меня за шкирку... и взвалил на плечо? Наверное. Не знаю. Не помню. Принёс на мою кровать из розового желе. Я забарахтался в нём. Барахтался долго и отчаянно, не в состоянии лечь. Пока он не двинул мне кулаком в лицо.

А следующим кадром было уже утро. Утро и нависший над моей тихо умирающей головой Жерар. Он поприветствовал меня плохими новостями.

Завтра ко мне приезжает мать.