Глава 4 ~ За все хорошее ~

Глава 4 ~ За все хорошее ~

1910

—Вира, удар жёстче! Не забывай уклоняться!— альфа Ангарских гор был очень требователен к своей младшей дочери, которая во всем потакала отцу.

—Да, папа!

Вира держалась как никогда лучше. Ее длинные волосы, разбросанные по лицу, слегка намокли от жёсткой схватки. Я же стояла на трибунах и наблюдала за новым спаррингом. Сестра и бета соседней стаи. Оба являлись сильными противниками, и никто не хотел проигрывать. Папа руководил Вирой, указывая на её ошибки. Толпа, позади меня, громко завыла, когда Вира толкнула парня в живот и ударила его между ног. Бета соседней стаи завыл и тут же упал.

—Да!

—Наша гордость!

С трибун слышалось и не это. Её возносили до небес, поэтому сейчас мой отец крепко обнимает её, а сбоку уже подбегает мама вся красная от счастья.

Ну а кто гордится Динарой? Правильно, никто. Когда я участвовала в таких спаррингах, мой отец даже не приходил. Говорит, что не его уровень. И все трибуны пустые. Несколько парней, которые любят закидывать меня камнями после поражения и один мой лучший друг. Все. Даже мама не приходит. Не хочет видеть, как её дочь в сотый раз избивают. Да, мама, как же я тебя понимаю. Иногда мне так и хочется сдохнуть прямо на поле.

Но зато сейчас вся семья в сборе. Моя любимая сестренка, которая светится от счастья, альфа Ангарских гор со своей прекрасной женой и я. Просто - я. Кто я? Я слабая, никчемная волчица. Я не могу победить даже новорожденного, не говоря уже о простой омеге, как я. В каждой стае не без урода, и в нашей урод - я. Если кому-то надо испытать свои силы, то лучше это делать на мне, если кто-то хочет поиздеваться и выплеснуть энергию, то я всегда к вашим услугам. В волчьем царстве омег не уважают, их гнобят и забивают. Слабые терпят, так как понимают, что на воле без стаи их уничтожат, а сильные уходят, погибая в одиночестве. Я слабая. Поэтому я сейчас стою на трибунах и тоже хлопаю. Хотя хочется просто закрыть глаза и умереть.

Вира машет мне рукой, радостно улыбаясь. На ней сидит короткий топ, крепко облегающий на ее упругой груди, и совсем коротенькие шортики. Отец переводит радостный взгляд с Виры на меня и тут же меркнет на глазах. Уже не улыбается, не смеётся, а просто яростно просверливает меня взглядом.

О, как же я забыла, мне нельзя появляться на таких сходках, так как я позор семьи. Тень Виры, которая навсегда останется чёрным пятном. Вире сложно иметь такую слабую сестру. Её волк просто сходит с ума.

Опускаю руку и молча наклоняю голову, пытаясь признать свое поражение. Всегда так делаю. Если отец чего-то хочет, то я сразу отступаю. Если Вире нужна моя футболка, то я молча отдаю, склоняя голову. Это моё предназначение.

***

—Ну что, уже устала у дядьки то на шее сидеть?—слышу недовольный голос, ворчащий прямо на ухо. Отмахиваюсь от дяди, как от назойливого комара, жужжащего под ухой, и переворачиваюсь на другой бок.

Все тало ломит, но сон меня сейчас заботит больше.

—Нет, я понимаю, что ты чуть не погибла и серьёзно пострадала, НО ТЫ НЕ ПОГИБЛА И УЖЕ ВСЕ РАНЫ ЗАЖИЛИ!—он выговорил каждое слово слишком четко и раздражающе, что мне все-таки пришлось открыть глаза.

Дядя сидел у моего лица, натянув улыбку на все лицо.

—Сколько я проспала?

—Если я скажу, что от тебя пахнёт, как от помойной ямы, я отвечу на твой вопрос?

—Да!

—От тебя пахнет, как от помойной ямы!—радостно заявляет дядя, окончательно меня выбешивая.

Наверное, если бы моё тело не болело, а сил было бы чуть больше, я бы устроила настоящую перепалку. Сейчас у меня хвалило сил только приподняться на локтях и втянуть воздух.

—Твоим сарказмом пахнет сильнее, чем моим потом!

—Хорошо, что моим хотя бы пахнет, а от тебя то пасёт за километр. Бедный Алек. Положил тебя на диван и тут же смотался, поджав хвост.

От резкого поворота головой, моё тело содрогается, но я стараюсь этого не замечать.

—Он был здесь?!

—Я так и сказал! Или у тебя ещё и мозги пострадали? Это уже не изменить. —дядя снова улыбается своей шутке, подмигивая мне. —Мужичок же спас тебя и принёс домой. Я говорю ему, что ты не со мной, но он все равно зашёл и оставил тебя здесь. —шутит он.

—Очень смешно! Наверное, даже ловушки не отключил и сказал ему пробираться так, да?

—А что мне ещё надо было сделать? Он, кстати, пробрался лучше некоторых!

Больше я ничего не говорю. Мой дядя всегда был таким человеком. Его сложно заставить выразить свои чувства. Иногда он не понимает, где надо отступить, а где стоять на своём. Моя мама поэтому его не особо любила. Уж слишком они разные.

—Во-первых, сходи в душ, а, во-вторых, нам надо серьезно поговорить.

После этих слов он молча выходит и оставляет меня одну.

Душ я принимаю не так долго, как этого желает моё сердце. Дядя долго ходит вокруг да около, предостерегая меня, что вода в пруде скоро закончится. Да, вы не ослышались. У нас как такового душа и нет. Стоит большое ведро с длинным насосом, тянувшемся до самого пруда. Поэтому мы и моемся на улице под синей занавеской, которая уж слишком любит подниматься при легком дуновении ветра.

—А пруд все иссыхает и иссыхает.

—Динара, не бережёшь ты мать природу.

—Уже вижу дно. Рыбы умирают.

И так продолжалось слишком долго. Взбесившись, я все-таки вышла из душа, замотавшись в полотенце.

—О боги, это случилось. Теперь рыбы будут жить.

—Не благодари.

—И не собирался. Потому что красавчик я, а не ты.

После душа он дал мне время собраться с силами. Встав голышом напротив зеркала, я спокойно выдохнула. Все синяки и прорезы почти исчезли. Тело все так же было подтянутым и сильным. Провожу пальчиками по голому животу и улыбаюсь. Сон в несколько дней явно пошёл мне на пользу.

За дверью бегает дядя, ожидая моего, как он говорит «великого выхода из берлоги». Я же просто молчу. Мои рыжие волосы крепко сцеплены на затылке, а глаза то и бегают по обнаженному телу.

—Господи, за что мне все это?—рычит дядя, наконец-то усаживаясь на стул на кухне.

—За все хорошее!

—Да иди ты!

Улыбаюсь. Все-таки я люблю своего дядю. Он самый близкий для меня человек. Можно сказать, что единственный близкий человек.

Натянув на себя серые штаны и полупрозрачную майку, я вышла из комнаты.

Дядя устало поднял свои глаза и тут же раскрыл их до размера солнца.

—Когда ты успела проколоть соски? И ты совсем забыла о такой вещи, как бюстгальтер?

—Недавно. Помню. О чем хотел поговорить?— коротко ответила я, сев напротив него.

Дядя вздыхает и на выдохе произносит:

—Ты должна вернуться к родителям!

***

Прежде чем снести руками хрупкую вазу, стоящую в центре стола, я приоткрыла губы и чуть не потеряла от шока глаза. Моя голова резко залилась свинцом, становясь слишком тяжелой даже до меня. Дядя же просто сидел и пялился в одну точку, почти не моргая. Ударив рукой по столу, я сделала шаг назад. Наверное, рука опухнет, но меня это не волновало. Сейчас меня волновали только слова дяди.

—В-вернуться?—переспросила я. Да, точно, мне послышалось. Совсем недавно я чуть не погибла. Это побочные эффекты. Однозначно. Он же не мог это сказать.

—Да, Динара. Альфы стали слишком настойчивыми и они не хило так идут к своей цели, а именно, к тебе. Ты чуть не погибла. —он поднял свои глаза на меня и сглотнул.—Я потерял своего волка и помочь ничем не смогу, а вот твой отец и твоя сестра могут.

Прыскаю слюной, тут же поднимая руки вверх и сгибая в локтях.

—Я сама могу за себя постоять.

—Нет!

—Да!

—Нет! Хватит ерничать! Ты проиграла, когда на тебя набросились те громилы. Если бы не Алек, я потерял бы племянницу.

Дядя поднялся со стула и подошёл ко мне, отодвигая прядку рыжих волос. Поднимаю голубые глаза на него, прикрывая губы.

—Динара, ты должна поехать в Ангарсим горам. Ты обязана встретиться с семьёй.

—Пожалуйста, не говори так. —почти плачу.

—Тебе пора уезжать. Собирай вещи и проваливай!—он резко толкает меня в плечо и выходит из комнаты.