Глава 2. Знакомство с родителями

Кому попался хороший зять, тот приобрел сына, а кому дурной — тот потерял и дочь.

Демокрит

Приехав в родной Викин городок, мы прогуливаемся там, где она провела свое детство. Все вокруг нагоняет тоску и навевает мрачные мысли, и даже мой старый двор с Ягозой и прочими алкашами кажется ярче и жизнерадостнее, чем этот захламленный дворик старого дома, где даже деревья не растут. В чахлом кустарнике шелестит на ветру застрявший в ветках одинокий целлофановый пакет.

Вообще, весь населенный пункт, в котором живет меньше двадцати тысяч человек, производит удручающее впечатление. В дороге, отнявшей пару часов, Вика рассказывала, что молодежь уезжает отсюда, используя любой шанс и едва дождавшись окончания школы. Обустраиваются в городе, перетаскивают родителей, и с каждым годом здесь коренного народу все меньше и меньше, а приезжих из южных республик бывшего Союза — все больше.

Нас никто не встречает. Мы поднимаемся на пятый этаж «хрущевки», и чем выше, тем обреченнее ступает Вика. Я понимаю, что с родителями у нее не самые теплые отношения, но во внучке они души не чают, и Ксюша — единственное связующее звено между ними.

Викино настроение передается и мне: начинаю переживать за итоги знакомства с ее родителями, и уже заранее могу предсказать, почему им не понравлюсь — без работы, без дома, без машины, в разводе... Причин много, но я решаю идти до конца и все сделать правильно, по-людски.

Мы только переступаем порог, и становится понятно, что мне здесь не рады. Об этом говорит и неприветливость Викиных родителей, и буркнутое ее братом «Здрасте», и показания интерфейса: «Неприязнь».

Пока Вика общается с дочкой и родителями на кухне, меня отправляют «посидеть» в комнате брата. Витя гостеприимно ныряет за комп и с головой уходит в Counter Strike. В следующий час мы с ним перекидываемся парочкой ничего не значащих фраз, а потом нас зовут.

Мы садимся за тесный стол и ждем, когда тетя Тома разложит по тарелкам пельмени. Разговор отец Вики начал с нейтральной темы:

— Как думаешь, в одной четвертой нашим что-нибудь светит? Футбол смотришь же?

— Смотрю. Думаю, что пока не прозвучит финальный свисток, шансы будут, — размыто отвечаю я.

— Ишь ты. — Покачав головой, он нанизывает пельмень на вилку. — А я думаю, бездари они. Миллионы им платят, а за что? Кривоногие дебилы! Испанцы накидают им полную кошелку!

— Авось Акинфеев не пропустит, а Дзюба затолкает, — говорит Витя, косвенно поддерживая меня. — Может, по пенальти пройдем — при своих-то трибунах, а?

— Очки-то розовые сними, балбес, — отец Вики недовольно хмурится, после чего меняет тему. — А ты, значит, нигде не работаешь?

— Папа, я же говорила, что Филипп планирует запустить свое дело! — встревает Вика.

— А ты помолчи, когда мужчины разговаривают! — осаживает дочь тетя Тома.

— Сходите-ка с Ксюшей погуляйте, — предлагает дочери дядя Леша. — Мы тут сами пообщаемся.

Дядя Леша, тетя Тома... Мы с Викой обсуждали, как мне лучше их называть. По имени-отчеству — слишком формально. «Папа», «мама» — рановато. Остановились на нейтральном варианте.

Вика молча встает из-за стола и идет собирать Ксюшку на улицу. Ее дочь, пожалуй, единственная, кто принял меня хорошо — мы сразу нашли общий язык, обсуждая ее любимые мультфильмы, пока я знакомился и осваивался в новой обстановке. А вот с родителями Вики и ее младшим братом Витей как-то не пошло.

Ее отец — трудяга, всю жизнь проработавший в одном стройуправлении, во главу угла ставит стабильность и надежность. Мать работает в той же конторе в бухгалтерии и целиком разделяет отцовские взгляды. По сей день они корят Вику за ее первый неудачный брак, когда она выскочила замуж «за первого встречного». В том поступке, по их мнению, ни рационального зерна, ни правильности, а потому дальнейшее развитие событий — развод и статус матери-одиночки — они восприняли даже с каким-то удовлетворением: «Мы же тебе говорили!»

— Ешь! — командует дядя Леша. — Настоящие пельмени, Томка с утра лепила! Фарш только накануне перекрутили — свежак! Вон, сметаной полей, настоящая, не то барахло, что у вас в городе продают.

— Я ем. Очень вкусно, спасибо!

— На здоровье! Так что с работой-то? — возвращается к своему вопросу Викин отец. — Вика рассказывала, ты в ее фирме и месяца не отработал?

— А с бывшей почему расстался? — интересуется тетя Тома, расставляя по столу соленья и салаты.

Я перевожу взгляд на нее, с нее на отца, думая, кому ответить первому, но глава семейства все решает за меня:

— Томка, да угомонись ты! Сядь, не мельтеши!

Она садится, и оба смотрят на меня, ожидая ответа.

— Нигде пока не работаю. Из Викиной фирмы ушел сам, потому что решил заняться своим делом. Уговаривали остаться, но я решил: или сейчас, или уже никогда, потому и ушел. Занялся... — Я прерываюсь, чтобы съесть пару пельменей, и тем самым уйти от точного ответа. Чувствую, что мою идею кадрового агентства отец Вики не оценит.

— Чем занялся-то?

— Бизнесом.

— Хуизнесом, — комментирует и прыскает Витек, уплетая за обе щеки — единственный, кто чувствует себя хорошо в этой гнетущей атмосфере.

Викин отец отвешивает сыну звонкий подзатыльник.

— Молча сиди и слушай, когда старшие разговаривают!

Витек утыкается в тарелку, его уши краснеют, а настроение падает — отец унизил при чужом человеке.

— Так что за бизнес-то?

— В сфере услуг, — размыто отвечаю я.

— «Купи-продай», что ли? — недоумевает дядя Леша. — Или «подай-принеси»?

— Скорее «найди и продай».

Он недовольно хмыкает, пережевывая пельмень, одномоментно снижая свое отношение ко мне до предельной «Неприязни». Еще один залет, и это перерастет в неприкрытую враждебность.

Чувствую, будет сложно. Буравя меня взглядом, пятидесятилетний Алексей Викторович хмурит кустистые брови. Смотрится он, конечно, монументально, понятно, в кого Вика такая фигуристая. Большой, даже огромный, мужик под два метра ростом, с сильными руками, привыкшими к тяжелому физическому труду. Мой потенциальный тесть сидит за небольшим кухонным столиком в тесной кухне, держа спину прямо, и возвышается над всеми нами, как исполин. Вилка в его медвежьей мозолистой ладони смотрится игрушечной. Мне стоит больших трудов не отвести глаз первым.

— Так, с бизнесом твоим все понятно, — резюмирует он. — То есть вообще ничего не понятно, и сдается мне, что ты и сам без понятия. Вичке только голову морочишь.

— Зря вы так, дядь Леш. Все у меня продумано, и без хлеба с икрой мы с Викой не останемся. Просто не люблю говорить о несделанном. Сделаю — обязательно все расскажу, что да как. Сейчас смысла нет.

— Ох, горазд ты заливать, «зятек», — хмыкает он. — Ладно, договоримся на этом. А по жизни ты кто? Расскажи о себе: чем живешь, родители кто? Дочь говорила, женат был?

— Был. С первой женой познакомился в интернете, она молодая тогда была, студентка еще...

Витек заинтересованно вострит уши, прислушиваясь. Тетя Тома вытягивает шею, чтобы не пропустить ни слова, а потом всплескивает руками и восклицает:

— Погоди, Филипп! Сейчас чаю всем налью и расскажешь!

Мать Вики — хрупкая невысокая женщина. Она на два года младше мужа, и заметно, что она его не просто побаивается, а еще и безмерно уважает, слушает, и его слово для нее — закон. Впрочем, это не мешает ей встревать в наш разговор на правах матери.

Пока она суетится вокруг чайников, насыпая заварку, заливая кипяток, режет привезенный нами торт и расставляет все на столе, я доедаю свою порцию пельменей и благодарю хозяйку. Пельмени и правда удались на славу. Все это время я чувствую на себе оценивающий взгляд потенциального тестя, поэтому прочесть условия внезапно всплывшего квеста, не кося взглядом, сложно, и мне приходится просто смахнуть окошко до более подходящего момента.

— Пап, футбол будем смотреть? Хорваты скоро с аргентинцами играют! — Спросив отца, Витек переводит взгляд на меня: — А ты как, смотришь?

— С удовольствием.

Витек улыбается и удовлетворенно кивает.

Ваша репутация у Виктора Коваля повысилась.

Текущее отношение: Равнодушие 5/30.

— Про футбол потом поговорим, — говорит дядя Леша. — Мать, садись уже. Рассказывай, Филипп.

— Родители у меня самые обычные. Отец — пожарный, мать — учительница в школе...

Ваша репутация у Алексея Викторовича Коваля повысилась.

Текущее отношение: Неприязнь 20/30.

Ваша репутация у Тамары Сергеевны Коваль повысилась.

Текущее отношение: Неприязнь 5/30.