Глава 2. Знакомство с родителями- 2

Я усилием воли избегаю искушения перевести взгляд на возникшие в поле зрения уведомления — не хватает еще, чтобы мои глаза показались родителям Вики бегающими. Тем не менее профессия предков оценена, по всей видимости, как достойная, а потому и продолжать надо в том же духе, стараясь при этом не врать.

— А что преподает? — интересуется Витек.

— Русский и литературу. Родители сейчас на пенсии.

— Пенсионеры, стало быть... — делает какие-то одному ему известные выводы дядя Леша.

— И какие нынче пенсии у пенсионеров? — спрашивает тетя Тома. — Сплошные слезы! Родителям-то помогаешь?

— Помогаю по мере возможности. — Я вспоминаю, как вкалывал у бати на даче, и формально — не вру, но отчего-то испытываю угрызения совести, ведь речь однозначно о финансовой помощи. — Сестра у меня еще есть старшая — Кира, в банке работает...

— Замужем? — перебивает меня мама Вики. — Сестра-то твоя?

— В разводе. Сына воспитывает, он чуть младше Ксюши, — я с готовностью отвечаю, удовлетворяя ее любопытство, но вопросы мне не нравятся, уж больно прямолинейно. Похоже на собеседование на роль зятя.

— Ну-ну, рассказывай дальше... — снова дядя Леша. — Не мальчик уже, чего добился в жизни?

— Вика-то вон наша — кто бы мог подумать, в городе карьеру сделала — замшей работает на производстве! — гордо замечает тетя Тома.

— Замшей? Заместителем? — уточняю я.

— Ну да! — Она так недоверчиво смотрит, будто удивляется моей непонятливости. — Ты-то должен знать, раз уж работали вместе. А?

— Томка, да дай ты ему уже о себе рассказать! — раздражается отец Вики.

— Молчу-молчу! — Она «застегивает» рот на замок.

Витька все это время поглощает торт, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, уже смолов как минимум треть. Челюстями малой работает — дай бог каждому. А вот насчет того, что Вика, оказывается, заместитель, надо будет с ней поговорить, чтобы случайно не разрушить легенду.

Ее родители ждут, когда я отвечу. Собираюсь с духом и рассказываю:

— Окончил институт. По специальности — экономист. Правда, работал по профессии всего ничего, только когда практику проходил. Все остальное время, последние лет десять, жил, плывя по течению, как то самое, что не тонет...

Ловлю полуулыбку на лице отца Вики — значит, самоиронию оценить может. Следующие слова выбираю так же аккуратно, как сапер на минном поле.

— В общем, занимался продажами какое-то время...

— В магазине продавцом, что ли? — сделав кислую мину, уточняет дядя Леша.

— Не совсем. В магазине не стоял, больше сам ездил, предлагал разные товары и услуги.

— Так товары или услуги? — хитро прищурив глаз, спрашивает он.

— Смотря где работал, дядя Леша. Тарелки спутникового ТВ — товар? А реклама в газете — услуга? Больших успехов не достиг, в общем, и ушел в писательство.

— А что ты написал? — удивляется мать Вики, как же, настоящий писатель у нее на кухне!

— Вы не так поняли, теть Том. Я статьи всякие писал на заказ — для сайтов разных, для компаний... — Меня больше не перебивают, и я заканчиваю отвечать на их вопросы на одном дыхании, словно на исповеди, правда, опуская все, связанное с Игрой. — Тоже, в общем, особо не заработал этим. Из-за того и жена моя первая — Яна — ушла. Четыре года терпела, все ждала, когда я чего-то добьюсь или за ум возьмусь, а вышло так, что за ум я взялся только тогда, когда потерял ее. В тот майский день меня как по башке чем-то стукнуло! Помню, вышел на балкон и оглянулся назад, посмотрел на жизнь: что сделал, чего добился? А ничего ведь и не добился! Тридцать два мне зимой исполнилось, а что за душой? Ни кола, ни двора, ни работы, ни детей. Жену — и ту потерял! Ох и пробрало же меня!..

Тетя Тома, проникшись, открывает рот, схватившись за щеку, и продолжает размешивать давно растворившийся сахар в кружке. Дядя Леша играет желваками, и даже Витька замер с куском торта во рту. Давай, давай, харизма, жги, коммуникабельность, работай, эмпатия!

— Так пробрало, что в голове прям что-то перемкнуло. По утрам бегать начал, работу сразу нашел, в качалку, на бокс записался... На работе в той компании, где я с Викой познакомился, все наладилось... Продажи делал, шеф большие премии выдал, хотел, чтобы и дальше работал, но я к тому моменту уже твердо решил, что хватит на дядю горбатиться! — Я умышленно использую эту фразу, чтобы донести ее смысл прямым ходом в мозг родителей Вики. — На днях уже офис нашел, через пару-тройку недель, зависит от того, как быстро зарегистрирую компанию, все запущу. В общем, взялся за ум...

В мертвой тишине раздается звон упавшей на стол ложки, вывалившейся из рук тети Томы. В ожидании ответа или хоть какой-то вразумительной реакции на мои слова я поднимаю кружку и отпиваю крепко заваренный чай, чтобы смочить пересохшее горло. Слышу, как открывается входная дверь и раздается звонкий голос Вики:

— Мы пришли! Вы закончили пытать моего Филечку?

— Филечку? — Витек закатывает глаза и смеется ломаным подростковым смехом.

— Баба, я пить хочу! — заявляет появившаяся на пороге кухни Ксюша.

Тетя Тома вскакивает, чтобы налить внучке воды. Витек тоже встает из-за стола:

— Спасибо, мам, все было вкусно! Я пойду поиграю, пап?

— Сядь! — командует Викин отец. — Мы не закончили! Виктория, иди к нам, тебя это тоже касается.

Пока Ксюша пьет, Витек уступает свое место сестре, и она садится, озабоченно оглядывая наши лица.

— Значит так, Виктория! — подводит итог нашей беседы Алексей Викторович. — Послушал я твоего хахаля, подумал. Он, конечно, складно поет, заслушаться можно, да только веры ему никакой. Ты уже взрослая, замужем побывала, так что живи как хочешь, да только родительского благословения на отношения с этим тунеядцем от нас не жди!

— Не жди, не дадим! — часто кивает тетя Тома. — Не верим мы ему, и ты не верь!

— А ты помолчи пока, Томка! Тебе слова не давали! — Викин отец стукает кулаком по столу и звенящим голосом выносит вердикт: — Спекулянт... Бизнесмен хренов! У нас с матерью в его годы уже комната, какая-никакая, да своя была! Гараж! Дача! Ты обута-одета-накормлена, да и Витек на подходе... И все мы с твоей мамкой сами тянули, всю жизнь лямку тащим и не жалуемся! А этот чего? Голь перекатная! Он за твой счет пытается выбраться из той задницы, в которой оказался по своей лени беспросыпной. Небось и на работу к себе ты его устроила? А начальство увидело, каков балаболка, да и погнало в шею? А ты все байкам егошним веришь? Или нарочно прикрываешь? Головой думай, Виктория, а не передком! У него на то и расчет: охмурить, окольцевать, на твоей шее вылезти да жену свою заменить, чтобы постель грела! Увидел, что баба при должности, при квартире собственной, не страхолюдина — вот и решил в лямур сыграть! Чтобы ноги этого лодыря в моем доме больше не было.

Последние слова он произносит тихо и размеренно, и оттого смысл их особенно страшен — не на эмоциях человек говорит, а рассудив все по-своему и приняв окончательное решение.

Ваша репутация у Алексея Викторовича Коваля понизилась!

Текущее отношение: Враждебность 10/30.

Вам нанесен критический урон словом: −50% духа и уверенности.

— Дядя Леша... — смахнув убийственные уведомления, я еще пытаюсь хоть как-то исправить неисправимое, но он качает головой, не желая слушать.

— Я все сказал, — тихо говорит он. — Пошел вон из моего дома.

Медленно, не веря происходящему, встаю, чтобы уйти, но едва не падаю — меня знобит, тошнит и накрывает слабостью. Взгляд туманится, и мне хочется протереть глаза, чтобы стереть с них эту непонятную пелену.

Сообщение о рухнувшей репутации с Викиной матерью я убираю не вчитываясь, и так понятно, что муж и жена в данном случае — одна сатана.

Моя девушка тем временем удерживает меня под локоть и, сидя прямо и глядя в одну точку, говорит ровно, рублено и без эмоций:

— Филипп, подожди. Ксюш, собирайся. Поедем домой.

— Вот еще чего не хватало! — возмущается ее мать. — Нечего ребенку в одном доме с чужим мужиком делать! Срамота, господи!

— Мама! — вскрикивает Вика, и я замечаю слезу на ее щеке.

— Да я тебе уже тридцать лет мама! А только Ксюху не дам. Разойдешься с этим, тогда заберешь. Каникулы у девочки, нечего ей в городе делать! Здесь и еда здоровее, и воздух...

— Мама, не плачь, — утешает Вику дочь.

Вика, поцеловав ее в щеку, мягко отстраняется, резко, с грохотом отодвигает стул, встает и тащит меня к выходу.

— Подожди, Вик... — делаю попытку остановить девушку, но она вырывает руку.

— Жду в машине, — бросает она и уходит, хлопнув дверью.

Я не могу уйти вот так, опозоренный домыслами ее отца. Понимаю, что любое слово будет воспринято как желание выбелить себя, но мне надо сгладить момент расставания, не сжигая мосты окончательно.

— В ваших словах, Алексей Викторович, не было правды, но, как я и говорил, оправдываться не буду, все равно сейчас ничего не докажу. Пройдет время, и сами поймете, что ошибались. Спасибо за гостеприимство. Тамара Сергеевна, у вас чудесные пельмени, в жизни таких не ел!

Мне никто не отвечает. Хозяйка спиной ко мне демонстративно громыхает посудой, убирая со стола, а несостоявшийся тесть, не обращая на меня внимания, скручивает папироску.

— Ладно. Всего вам доброго.

Чуть пошатываясь — да отчего? — иду в прихожую, обуваюсь. Проводить меня выходит только Витек.

— Не сможешь ты футбол посмотреть, — сочувствует он мне шепотом. — Через час начинается, а вам еще ехать часа два-три.

— Может, на второй тайм успею. Пока, Витек, рад был познакомиться. Много в «Контру»[ «Контра» (жарг.) — Counter Strike, компьютерная игра.] не катай, живи реальной жизнью.

Он ухмыляется и жмет протянутую руку.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, я покидаю этот «гостеприимный» дом и, спотыкаясь, спускаюсь на пару пролетов. Там сползаю по стенке на пол. Ноги не держат, чувствую вялость и слабость. Неужели это последствия крита словом в исполнении отца Вики?

Смотрю свернутые уведомления, внимательно читаю, перечитываю и понимаю, что дело не в крите. Пока мы с семьей Вики ели пельмени, я получил системный квест. Мало того, что я впервые сталкиваюсь с подобной автогенерацией заданий системой, так еще и в самом квесте целое полотно текста.

Внимание! Системный квест!

Стать своим — I

Это первая часть цепочки заданий, связанных с семьей Коваль.

Добейтесь хорошего отношения семьи Виктории Коваль.

Репутация с каждым членом семьи должна быть не ниже «Дружелюбия».

Текущая репутация:

Отец Виктории Алексей — «Неприязнь 25/30».

Мать Виктории Тамара — «Неприязнь 10/30».

Брат Виктории Виктор — «Неприязнь 10/30».

Дочь Виктории Ксения — «Равнодушие 0/30».

Награды:

2000 очков опыта.

30 очков репутации с Викторией Коваль (текущее значение: психологическое отношение «Дружелюбие 25/30», эмоциональное отношение «Любовь 1/1»).

Штрафы:

−20 очков репутации с Викторией Коваль (текущее значение: психологическое отношение «Дружелюбие 25/30», эмоциональное отношение «Любовь 1/1»).

−2000 очков опыта.

Внимание! Квест будет провален при снижении репутации с любым членом семьи Коваль до уровня «Враждебность» или ниже.

Моя текущая репутация в тексте квеста показана до последних событий. Уже догадываясь, о чем будут последующие уведомления, тем не менее читаю и их.

Внимание! Системный квест «Стать своим — I» провален!

Ваша репутация у Виктории Коваль понизилась!

Текущее психологическое отношение: Дружелюбие 5/30.

Текущее эмоциональное отношение: Любовь 1/1.

Потеряны очки опыта: −2000.

На текущем уровне (13) набрано очков опыта: 8700/14000.

Жестко, очень жестко. Так вот как «награждает» носителя система за провал квестов и утерю очков опыта? Ухудшением самочувствия? Что ж, кнут и пряник в действии. «Пряников» я повидал уже много, а вот с системным «кнутом» столкнулся впервые. И, честно говоря, не хочется повторять. Ощущения, как при многократно усиленной алкогольной интоксикации, помешанной на высокую температуру и повышенное давление. Может, действительно система оперирует биохимическими процессами в моем теле: она способна синтезировать и впрыснуть в кровь что-то нехорошее? Какой-нибудь токсин?

Удивительно еще и само разделение отношения ко мне на психологическое и эмоциональное. Помнится, ничего подобного с Яной не было. Да и с Кирой, и с родителями система показывала только одно — «Любовь 1/1». Что это, новая грань «Познания сути»? Так та еще не достигла третьего уровня. Или система самообучается и теперь способна определить нюансы человеческих взаимоотношений? При случае попытаю Марту, сейчас мне не до этого.

Я встаю и тащусь вниз, крепко держась за перила, чтобы не упасть. Мне все еще плохо, но системе и этого мало, и она награждает меня дебафом, который я получал на заре освоения интерфейса.

Апатия (18 часов)

Усталость центральной нервной системы! Вы эмоционально опустошены. Рекомендуется полноценный сон, сбалансированное здоровое питание, физические нагрузки.

Внимание: состояние апатии может перейти в депрессию!

−5% удовлетворенности каждые 6 часов.

−1% жизненных сил каждые 6 часов.

−6% бодрости каждые 6 часов.

−2% метаболизма каждые 6 часов.

−5% уверенности каждые 6 часов.

−2% силы воли каждые 6 часов.

На остатках морально-волевых я стиснув зубы выхожу из подъезда и иду к машине.

Все нормально. Все будет хорошо. Что случилось? Да, по сути, недоразумение. Вернемся, открою агентство, вытащу Славку, начну работу. Будут клиенты, будут и деньги. Раскрутимся, а потом вернемся с Викой сюда, я еще и родителей с нами поехать попрошу, и Киру для солидности делегации. Главное сейчас — собраться и не потерять остатки Викиного «Дружелюбия». Интересно, когда я потерял ее уважение? Ежедневно встречаясь с разными случайными людьми, уже привык смахивать уведомления о смене репутации не читая. Помню, переходил пешеходный переход, о чем-то задумавшись, — завалило враждебностью водителей! Видимо, где-то так и затерялись в логах сообщения о смене отношения Вики.

Меня все больше знобит и трясет. Доковыляв до автомобиля, я хватаюсь за ручку передней двери, тяну ее раз, другой, третий, пока не понимаю, что в салоне никого нет, и дверь заперта.

Черт, да где Вика?

И тут я слышу ее истошный крик...