Глава 2. Как два пальца об асфальт

Никто из нас точно не скажет, когда сойдёт с ума. Об этом вроде должно позаботиться общество, проявив бдительность. Но вот беда, это общество в основном состоит из конченных эгоистов, самовлюблённых придурков, отважных распиздяев и лиц, которым некогда обращать внимания на чужие проблемы по религиозным, этническим, этическим или промассонским взглядам.

«Поэтому каждый болен по-своему. Тихо и неизлечимо», – именно так считал Иннокентий Геннадьевич, в миру более известный как господин Дарк. Или менее известный как Тень.

Колёса самолёта коснулись взлетно-посадочной полосы.

Аэропорт. Место, где небо встречается с землей и люди аплодируют, когда долетают из пункта А в пункт Б. Словно пилоты заслуживают некой надбавки за вредность.

«К чему рукоплескание? Артисты выступают? Певцы-исполнители? Фокусники показали номер? Нет, просто одни люди в очередной раз вспомнили, что такое страх смерти и лишний раз обратились к богу. А другие приземлились и даже не заметили обычную работу обычных людей, за которую им платят».

Дарк покачал головой. Своих мыслей хватает, чтобы переживать ещё и о выживаемости.

«Я болен, как это не называй. Отрицать не буду. Лучше признать. Дарк – сошёл с ума. Расстройство личности, биполярное расстройство. А что по факту? Теневой клон из самых тёмных уголков фантазии просыпается, когда не могу действовать. Некий другой «я» берет инициативу в свои руки».

Кто бы мог подумать, что «Тень» и Дарк окажутся одним целым? Один порицал проблемы, другой устранял, завершая работу до конца по принципу: «нет человека – нет проблем».

Дарк скривился.

Тяжело морально осознавать, что убийцы, маньяки-насильники, педофилы, миллионеры-взяточники и прочая накипь человечества будет жить до самой старости. В стране нет смертной казни. Но есть исполнители-одиночки, с которых спросят по полной, если они не работают на правительство.

Годами Иннокентий считал, что у него появился свой особый паж. Этакий раб-гладиатор, преторианец или на худой конец, наёмный убийца без зарплаты. Человек, близкий по духу.

А на самом деле он всё делал сам. Пока часть сознания спала, другая активно бодрствовала. И так ярко прорисовывался образ, что не оставалось никаких сомнений – он рядом, он слушает, подчиняется, а затем действует.

«Как это работает? Я не знаю. Мозг – загадка для любого специалиста. Грёбанная индивидуальность серого вещества», – прикидывал Дарк, разгоняя мысли.

Не привычно, когда Тени нет рядом. Пустота угнетает. Привычка, что рядом надёжный союзник стала второй натурой.

«Куда он подевался? И когда появится вновь?»

Тени нет. А значит, работал принцип: хочешь сделать работу хорошо – сделай её сам.

«Так мне говорил отец. Доделывай работу до конца – так твердила мать. А подсознание записывало, записывало… и запомнило. Но даже не подозревал насколько глубоко проникла эта мысль. Пока сознание фривольно рассуждает на тему секса и девиантных поведенческих реакций людей, другой край – подсознание, делает выводы. И просто добавляет действий».

Слушать ложь сексологу приходилось не раз.

Сколько повидал боли в глазах изнасилованных и оскорблённых женщин? Сколько раз ставил себя на их место, желая мести ублюдкам в штанах и просто разной мрази?

«Всё накапливалось годами, пока не бахнула крышечка. Если у Сони не хватало банального секса, чтобы перестало припекать, то мне понадобилось лекарство с большим количеством ингредиентов: накопление, планирование, обучение. Затем как кобра – прыжок! И зубы вонзаются, выпуская яд в жертву… Сдохните. Сдохните все, гниль ёбанная!»

«Ядовитыми зубами» Дарка стали пальцы.

Кто ещё лучше знает тела, как не массажист с десятилетней практикой?

«Поэтому могу спокойно смотреть на обнажённые тела. Поэтому не испытываю возбуждения до той поры, пока не вижу жены и переключаюсь с «рабочего» режима на «домашний»», – продолжал анализировать Дарк.

Рабочий режим скидывал возбуждение ниже по уровню восприятия мира, устраивая накопительный вариант.

«Мой секс был другим. Удовольствие иного рода, фатальное для тёмных душ.

Дарк снова скривился, поцокал языком.

«Секс – самое ублюдочное определение процесса. Русский язык довольно скуден на описания сексуальной жизни. Само слово «секс» иностранного происхождения. Аналогом есть «любовь». Русский человек любит, а не занимается сексом, отделяя многослойный пирог по уровням отношений. Отсюда возникают сложности. Одни любят, другие – трахаются. Нейтральные – сексятся, совокупляются, спариваются, ебутся, шпилятся... Но верно ли передается смысл этой игры?»

Ожидая, пока объявят полноценную посадку, Дарк повернулся к пассажиру рядом с землистым лицом.

«Нет, у этого точно секса нет уже лет пять. Сначала оправдывал обилием работы, затем отвык. Просто отвык. И другого мира для него уже нет. Мира, полного ощущений кроме массажа простаты».

– А ведь раньше трава была зеленее и цветы ярче, – сказал Дарк, впервые промолвив слово вслух рядом сидящему пассажиру.

Летели втроем на одном ряде кресел, сидели через одно. Так что необходимости соприкасаться ни локтями, ни голосом не было.

Тот удивлённо дёрнул ушами, повернул голову и в знак уважения вытащил один из давно разряженных наушников, где давно не играла музыка.

– Что, простите?

– Кто-то полагает, что дело в возрасте и возрастном восприятии, но дело в природе. Она приспосабливается. Уменьшается озоновый слой. Солнце становится ярче для биосферы. Для растений в особенности. Им нет нужды собирать столько же света, как раньше. Потому цветы становятся темнее, то же самое и с травой. Она просто затемнилась, как стёкла очков-хамелеонов.

– А-а-а, вот оно что, – протянул человек, вытащив второй наушник, убрав в нагрудный карман и в нетерпении вытирая руки о брюки.

Ладони вспотели. Занервничал так, что всем своим видом показывал – хочет уйти, избегая разговора.

– Кстати о хамелеонстве, – продолжил Дарк, пытаясь переключиться с внутреннего анализа на внешний. – Вы давно не ебёте женщин. Почему? Папа кормил сиськой вместо мамы? Дело в той же природе или уже в социальном приспособлении? Одиночки более продуктивны? Порно спасает? Какое предпочитаете? С трансвеститами? Сиськи то давно не возбуждают. А секса хочется. Не так ли, бедолага?

– Что??? – удивление на лице собеседника обозначено, но веры нет.

– Секс – определение процесса двух и более людей, который влияет на большее количество сфер жизни, чем хотелось бы чистому, доброму, вечному… сознанию, – спокойно продолжил Дарк. – Ваше сознание ищет выход, а подсознание знает, что нужно. Отсюда нервозность. Глаза красные. Дело не в перелёте. Вы почти не спите, потому что мучают кошмары. Конечно, чисто в психологическим аспекте. Судя по реакции зрачков, больше всего вы боялись по жизни стать пидорасом. Значит, вам снится гейское порево. Весь вопрос лишь в том – вас или вы? Считаете это важным? Делаете на этом акцент?

Глаза пассажира стали круглыми, как будто линзы на зрачки надел. Одновременно побледнел, затем покраснел. Руки сжались в кулаки.

Подсознание готово дать отпор.

– Что ты себе позволяешь? Кто ты? Ты…

Он уже набрал в грудь побольше воздуха. Но тут Дарк мгновенно потерял к нему интерес, переключившись на иллюминатор. Лишь сунул визитку под нос.

– Я – сексолог. Никаких «ты». Исключительно на «вы». Занимаюсь проблемами, в которых не принято копаться. Позвоните мне, когда напьётесь и будете посмелее. А сейчас сделайте милость, рассуждайте над своей проблемой подальше от меня. В нерабочее время вы мне не интересны. В рабочее же помогу уйти с «радужной» полосы в сторону манящей женской груди и влажной вагины.

Мужик подскочил, подхватил визитку так, что едва пальцы не оторвал. Но вместо криков или рукоприкладства, буквально ввалился в проход. Он в числе первых протиснулся к выходу, не обращая уже никакого внимания на возмущающихся людей, что кричали «не успеешь что ли?»

Дарк вздохнул, вскоре разглядев его на трапе в иллюминатор.

«Плохи дела у тех мужиков, что весь полёт летят, сложив ногу на ногу. И так хватает сидячего образа жизни, но если вообще перекрыть кровоток, то на что они рассчитывают? На активную роль в сексе? Есть же чистая биология. Что умерает, работать не будет».

Сам поёрзал в кресле. Надоело сидеть в долгом перелёте. Но чем неудобнее, тем больше мыслей.

«Мы – животные, которым необходимы игры в секс уже более двух миллионов лет. Плата за то, что слезли с ветки. Мы – подсознательны на девяносто процентов. А десять процентов сознания не успевают высказать миру ускоренному миру всё. Не успевает адаптироваться под его сексуализированные потоки и зауженную одежду. Но желая стать абсолютами жизней, мы придумываем себе божественных предков или круг Сансары и считаем себя выше этого. Не отдавая отчёта в действиях и поступках, ныряем за ответами в глубину непознанного. А когда оно показывает ДНО, не знаем, что делать. Если не признавать тёмной стороны, проигрываешь по определению. Но… не признаём. Ведь что грешно, то не приемлемо, не по понятиям и вообще «мама не велит». А общество всегда право. Оно нашепчет, поставит диагноз и на всякий случай проклянёт до кучи».

Дарк посмотрел в спину парня, которого уже забирал транспорт на ВПП.

«С этим ясно – избрал путь скрытности. Никогда не признается даже себе без специалиста. Но с чего бы начать путь исправления собственных ошибок?».

– Тень… ты тут? – сказал Дарк как можно спокойней.

В соседнем ряду сидел ещё один человек. Степенно ожидал очереди, чтобы покинуть салон самолёта. Старик отметился детьми, дождался внуков и давно никуда не спешит. Сделал вид, что не заметил. Культурный.

«Все мы привычно делаем вид, что проблем рядом нет, пока они не начинают угрожать напрямую. Ударь я его по лицу, оскорби, наступи на ногу, на худой конец – отреагировал бы. Но разговаривай я вслух – не будет реакции. Ему не с кем поделиться этим наблюдением, предпочтёт перетерпеть. Временные неудобства мы терпеть готовы. Мы же на растения какие-нибудь. Мы скорее грибы, что сидит под землей и не обращаем внимания на внешние изменения, пока ножом головку не срежут, не выкорчуют с землей рукой или насрут на шляпу».

Ответа не было.

«Тени нет. Или не показывается до подходящего момента?».

Дождь за окном иллюминатора начался внезапно. Двое любимых людей ждали с нетерпением возвращения в зоне прилёта. Для них Дарк – Кеша и папа. Отец и муж. А не убогий «половой партнёр» или «родитель номер два».

«Подмена понятий постоянно сбивает с толку. А подсознание принимает суть, которая за пределами политкорректности. Не существует игр, когда речь идёт о своём, родном, любимом. Иное – табу. Только во внутреннем круге мы позволяем себе быть теми, кого порицает общество – счастливыми. Говорить и думать, «как есть» за пределами внутреннего круга – моветон. Но такая же истина, как свежесть летнего дождя за окном. Желанная и приятная».

И Дарк продолжил разгонять мысли.

Что такое игра в секс по своей сути? В модернизированной под животные потребности англоязычной культуре «странностей» слово «плэй» гораздо шире, чем просто действие. Даже шире, чем определение «секс».

Хочешь заняться странным сексом? Добавь «плэй» к любому слову. Так появляются пониплэй, догплэй, доллплей, и пресловутое – «плэйпартнер». Он же партнер по эротическим и сексуальным играм.

В этой многослойной реальности плэйпартнер отделяется от любовника, мужа, друга, мужчины. Становится дополнением, которое необходимо для конкретного действия.

«Похоже, Тень и есть мой – плэйпартнер», – снова прикинул Дарк, выходя в коридор последним: «Только… партнёр по убийствам. Моя роль. Костюм маньяка, который надевается и активируется в тот момент, когда того требуют обстоятельства. Вопрос лишь в том, скольких я так убил, спокойно засыпая ночами? Сколько раз отсекал часть сознания с ненужной памятью? Если вспомнить весь «чёрный дневник», то счёт – около сотни. А панику не поднимают лишь потому, что все смерти – разные. Психи повторяются, психи охотятся в определенном удобном им ареоле и всегда возвращаются на место убийства. Я же не такой. Я – путешествую. Я – импровизирую… Потому что не помню, что сделал».

Шаги по опустевшему проходу, смятый коврик, грязь и крошки. После людей никогда не остаётся ничего хорошего. Природе скорее нужно время без людей, чтобы восстановится. Тогда да – моря очищаются, воздух свежеет. Иначе – жвачка на подлокотнике.

«Сердечников хватает во всём мире. Пропавших без вести мало кто ищет больше трёх дней. Более того, все смерти – в разных уголках страны. Но чтобы это заметить, нужен кто-то с мозгами суперкомпьютера, а не с ноутбуком с вордом на столе рядом с шаурмой. Иногда даже – шавермой. Страна большая. За всем не уследишь. Если не будет приказа, – продолжал рассуждать Дарк, отмеряя шаги.

«Система» не работает, спокойно пожирая показатели. Перемалывает через череду допустимой случайности, статистической погрешности и конечно же халатности официальных лиц. Пока от служилых требуют отчетности с показателями, они и будут концентрироваться только на том, от чего зависит зарплата. Никто не делает больше, если в этом нет необходимости. Таков человек. Технологии не помогут тупым, ленивыми и тем, кто не видит дальше кабинета начальника. По крайней мере, пока не покажут. И похоже, Тень активно использует все мои полезные связи, чтобы и дальше не видели, не замечали, пропускали мимо глаз. Они все как Марина, что стреляла в воздух, делая вид, что догоняет. Но не делала и шагу в темноту. Позволила уйти. Отпустила. Потому что понимает в глубине души – так для города лучше… Потому я жив, дышу и на свободе.

Последний шаг. Замер, глядя на дождь.

– Выходите, – улыбнулась миловидная стюардесса.

Красивая мордашка в тонаке и с подводкой губ и бровей. Держится бодрой до последнего. А внутри усталости столько, что хватит на троих.

Дарк как рентгеном видел опухшие ноги, ранний варикоз, перетруженную поясницу со скорым защемлением позвонка. Всё, что под одеждой – для него не секрет.

«Проблема в том, что для меня теперь не секрет и то, что под твоей черепной коробочкой. О какой грязи ты бы не думала, милашка, скрывая это за улыбкой, я докопаюсь до неё, просто слушая тебя на сеансе… если мне это будет нужно».

Пощупал карман. Визитки кончились. Отдал латентному гею последнюю.

– Благодарю, – сухо улыбнулся Дарк в ответ и спустился по трапу вместо того, чтобы помочь ещё одной заблудшей душе.

Родной город встречал низкими чёрными тучами. Остановившись на пороге перед первой ступенькой, Иннокентий поднял голову и закричал громко на весь аэропорт.

– Те-е-ень!

«Суть расстройств головы в том, что система работает только когда делаешь вещи, которые сам от себя не ожидаешь. Иннокентий Геннадьевич бы точно не стал кричать на весь аэропорт», – прикинул Дарк, ожидая быстрого ответа от Тени.

Люди, что уже собирались около автобуса для транспортировки к терминалу, повернули голову. Стюардесса тихо спросила в плечо:

– С вами всё в порядке? Думали, солнце будет? Ну, не расстраивайтесь. Не всегда светить солнцу, иной раз и тучи пройдут.

«Дура ты, стюардесса. Беги из профессии. Не понимаешь последствий для себя. Конечно всё в порядке. Я сначала чиню людей, потом слушаю их секреты, а затем убиваю самых тёмных и мрачных из них. Такой неестественный отбор», – подумал Дарк, но вновь лишь улыбнулся и принялся спускаться по лестнице.

Некоторые тайны лучше держать при себе.

«Я в порядке. В полном. Просто с этим миром что-то не так. Поэтому для меня и собирают всю грязную информацию десятки ячеек сексты по всем крупным и прибрежным городам страны».

Аэропорт. Косые взгляды. У двери выхода мнётся и не решается подойти тот самый пассажир-попутчик, делая вид, что разговаривает с таксистом.

«Полон идей и предложений. На каждые девять мыслей в голове на десятую готов даже набить лицо. Но нет, трезвым не подойдёт. Измял всю визитку у паспортного стола, заучил цифры телефона, ввёл в мессенджер. Но не позвонит, не напишет. До полного слома ещё есть время, пока лишь надломлен», – отметил мимоходом Дарк, подчеркивая, как же приятно касаться родных губ жены после долгого расстояния. Вот – якорь, который не даст ошибиться.

«Вот – что главное. Иметь место, куда всегда хочется вернуться. Работа пока подождёт».