Глава 1. Матвей

Да уж, выдала мне сегодня Каракатица информацию к размышлению! Кто такая Каракатица? Это управляющая нашим филиалом. А вот филиалом чего – увы, сказать не могу, подписку о неразглашении давал. Нет, к госсекретам и военным тайнам мы отношения не имеем, но все-таки, раз уж люди сверху посчитали, что распространяться не стоит, то и не буду. Да и какая разница: ракеты мы делаем или конфеты? Или вообще бумажки из кучки в кучку перекладываем. Последнее, кстати, ближе к истине. Так что учреждение наше буду называть попросту «фирмой», или «конторой», не обессудьте, отдел свой – просто «отделом», а управление, в состав которого он входит, соответственно, «управлением». Одно скажу: с магией мы непосредственно связаны, не какая-нибудь шаляй-валяй шарашка. Великая Сила с нами, как говорится.

А про Каракатицу могу рассказать подробнее. Собственно, зря мы ее так прозвали, тетка она вполне нормальная, лично мне с ней работать комфортно. Лишнего не требует, к мелочам не придирается, зато суть работы знает превосходно – и задачу грамотно поставит, и советом всегда поможет. А уж коли виноват – то и ответ держать заставит. И при этом, заметьте, совершенно без магии – не дано это ей от природы, как и остальным восьмидесяти или девяноста (тут мнения статистов расходятся) процентам женщин. Что характерно, голоса Каракатица даже в самом крайнем случае не повысит и перед подчиненными дураком тебя не выставит, любые нарекания – только с глазу на глаз. Нет, я считаю, с начальницей нам повезло. А почему Каракатица? На то есть сразу несколько причин. Ладно папу у нее Карлом назвали… Но он-то зачем на дочери отыгрался? Назвал бы уж Кларой – было б хоть понятно, что с юмором мужик – туповатым, но все же. А он еще дальше пошел, дал дочке имя Кларисса. Типа, фиг вам, а не Клара с кораллами! Хренушки выговорите! И не выговариваем.

Вам еще мало этого для обоснования прозвища? Хорошо. А то что высота Клариссы Карловны совпадает с шириной? Полтора на полтора примерно. Метра, разумеется. Говорите, таких квадратных каракатиц не бывает? Ладно. А то, что ходит она, переваливаясь, будто хромает на обе ноги? Ах да, у каракатиц ног вроде как нет… Тогда последний довод: управляющая наша при разговоре через каждые пять-шесть слов откашливается. И ладно бы обычным кашлем, «кхе-кхе» каким-нибудь, а то ведь, постараюсь воспроизвести, «кхар-кхарр». Вот вам и Каракатица.

Но я все же отвлекся от сути дела. А оно состоит в том, что вызывает меня сегодня Кар… то есть, Кларисса Карловна и, прокаркавшись, сходу говорит:

– Матвей Михайлович, как вы смотрите на то, чтобы возглавить управление?

– Управление чего? – растерялся я.

– Ну, не магических дел, конечно, – поглядела на меня грустными собачьими глазами Каракатица. – Ваше управление, разумеется.

– Так оно же в головном офисе, – совсем потерял я смысловую ориентацию, – в Н-ске!

– Да уж не в Урюпинске, понятно, – сказала и трижды «каркнула» начальница.

– Дык… – развел я руками.

– То есть, вы согласны? – по-своему поняла этот жест Кларисса Карловна. А может, у нее просто времени не было досконально заниматься расшифровкой. Только я взял да и мотнул головой. Сверху вниз. А потом слева направо.

– Но у меня же дети, Кларисса Карловна! – возопил я. – Это ж посреди учебного года срываться!.. Жена, опять-таки, работу не захочет менять. Наверное…

– Ну, как знаете, Говоров, – пожала плечами Каракатица, отчего верхняя часть ее туловища подпрыгнула и студенисто задрожала. – Такого шанса больше может и не быть. В ваши-то годы.

Ага. Мне тридцать шесть, ей сорок восемь, а намек, заметьте, именно в мой адрес! Впрочем, Клариссе Карловне на свою должность (и на зарплату, соответственно) грех жаловаться. Выше она и не стремится, а смещать ее тоже вряд ли дураки найдутся. На своем месте человек, что и говорить.

– Да я-то не против! – испугался вдруг я. – Но надо бы с женой посоветоваться.

– А кто у вас в доме хозяин? Ах да, насколько я помню, ваша супруга – магиня, – улыбнулась Каракатица. Лучше бы она этого не делала. Некрасиво она улыбается, сразу становится цинично-грубой на вид, словно базарная торговка.

– Да не в этом дело, – начал мямлить я. – Только ведь дети, то-се…

– Никто вас не заставляет ехать всей семьей сразу… Кхар-кхарр!.. Езжайте пока один, снимете жилье, обустроитесь. А уж потом, летом, например, и остальных к себе подтянете.

– Ну-уу… – ответил я. Каракатица дело, конечно, говорила. Но так неожиданно все это для меня оказалось… – А когда ехать?

– Да уж не завтра… кхар-кхарр… разумеется, не завтра. Сегодня у нас что уже? Двадцатое ноября… Вот, за недельку присмотрите себе кандидатуру на замену, кхар-кхарр… за месяцок поднатаскаете, опыт и дела передадите, а после новогодних каникул и езжайте с Великой Силой.

Вот такой у меня состоялся разговор с управляющей. Обалденно впечатляющий! В чем-то даже шокирующий и почти сногсшибающий. Во всяком случае, вернувшись в кабинет, я сразу плюхнулся в кресло. Вера Михална, моя замша (не в смысле – ткань, а вроде как заместитель) снисходительно улыбнулась, бросив в мою сторону таинственный взгляд.

– Даже не думай, – сказала она, взбивая шапку седых кудрей.

– Не думать о чем? – удивился я.

– Обо мне.

Признаться, Вера Михална меня этим ответом озадачила. Нет, магией она владела, и ее способностей вполне могло хватить, чтобы прочесть мои мысли – как минимум свежие и яркие. Но в данный момент я о ней точно не думал. Да и вообще делал это не особо часто – по служебной необходимости разве что. Женщине далеко за пятьдесят все-таки, без преувеличения годится мне в матери. Если она, конечно, что-либо подобное имела сейчас в виду. Оказывается, не это.

– Я не пойду, – пояснила заместительница, увидев мое замешательство. – Мне на пенсию пора, а не в начальники. И потом, я чувствую себя вполне на своем месте.

Ну да, конечно. На своем она месте… Еще бы – ответственности никакой, а зарплата лишь чуть моей ниже. И работка в общем-то не пыльная. Что я поручу. А я пожилых людей уважаю и грузить их излишне стесняюсь.

Но все-таки, что она там сейчас выдала про начальника?.. Неужто знает уже? Вот ведь… магиня!..

Вера Михална наверняка читала мои мысли. Даже и без магии натренировалась бы за пять лет со мной в одном кабинете.

– Да знаю я все и без того, чтобы к тебе в голову лезть, – сказала она, вновь усмехнувшись. – Не морщи лоб. Тоже мне, секрет!

– Ну и?.. – подался я вперед. Раз уж вездесущей заместительнице все известно, пусть хоть посоветует что-нибудь дельное. За шесть без малого десятков лет должна бы, вроде, житейского опыта набраться. Магия, опять же…

– Что «ну»? – фыркнула Вера Михална, поднялась из-за стола, подкатила поближе ко мне кресло, грузно опустилась в него и зашептала, оглядываясь зачем-то по сторонам: – Только Машку Зорину не бери! Вот увидишь, проситься станет. Еще и предложит чего за это, – подмигнула замша, – у нее не заржавеет!

Вера Михална визгливо захихикала, прикрывая пухлой веснушчатой ладошкой рот, а я густо покраснел, догадавшись, на что намекает старая развратница. Хотя… Между нами, девочками, я бы еще подумал, отказываться ли от гипотетических предложений Зориной. Маша – она девушка в моем вкусе. Внешне, разумеется. А вот, так сказать, внутренне… Тут Вера Михална права. Впрочем, не мне же с ней работать.

Нет, заместительница сегодня определенно читала мои мысли.

– Не вздумай! – замахала она руками. Я покраснел еще больше и глупо ляпнул:

– Что именно?

– Ни то, ни другое. То – потому что она сразу всем растреплет о своем «приключении». Тебе это надо? А другое – потому что… Тебе что, меня не жалко?

Мне было жалко Веру Михалну. Не сильно, но все-таки. Женщиной она была неплохой. Не как женщина, а как человек. Да и, по правде говоря, ничего я с Машей Зориной затевать не собирался, никаких шуров-муров (или шур-мур?). Я вообще, стыдно признаться, за тринадцать лет семейной жизни ни разу жене не изменил! Разве только мысленно. С той же Зориной, кстати. Привлекательная девушка, что и говорить… И личико, и фигурка, и кожа, которой так и тянет коснуться. А запах!.. Да-да, запах. Почему-то для меня он имеет огромное значение. От того, какой запах присущ человеку, может напрямую зависеть мое к нему расположение, такой вот у меня пунктик. А Маша пахнет прекрасно – морем. Акациями и жимолостью. Солнцем и зноем. Желанием и вожделением…

– Ты с ней вообще поосторожнее, с Зориной. Магиня она, хоть и слабая. Но приворожить на какое-то время сумеет, если сильно захочет.

– Любовь магии не поддается… – залепетал я, наверняка заалев, как закат.

– Машке твоя любовь нужна, как устрице гланды. Но она может сделать так, чтобы ты ее возжелал. Как мужик бабу.

«Ну, собственно, ей для этого не особо и стараться придется», – невольно подумал я, но, отгоняя наваждение, вслух спросил другое:

– А кого бы вы предложили?

– Есть у меня варианты, конечно, – откинулась в жалобно скрипнувшем кресле Вера Михална. – Только подумать еще надо, взвесить… Не торопи меня, дай время. Сколько Каракатица дала на раздумья?

– Неделю.

– Замечательно, – тряхнула седыми кудрями замша, поднялась и покатила назад к столу кресло.

Предсказание Веры Михалны начало сбываться уже в обед. Очередь на раздаче за мной заняла Маша Зорина. Причем, как мне показалось, она специально маячила неподалеку, делая вид, что разговаривает по связь-кристаллу, и пропускала народ, дожидаясь меня. И стоило мне опустить поднос на прилавок, она тут же пристроилась сзади, коснулась меня соблазнительной грудью, чуть не дотронулась губами уха и томно, с придыханием, зашептала:

– О, Матвей, как я тебе завидую! Поздравляю!

Меня обдало запахом моря, акаций, жимолости и всего прочего из букета Машиных ароматов. А ее густые, тяжелые волосы, распущенные по плечам, не только имели цвет липового меда, но медом же и пахли. От пряно-сладостной волны перехватило дыхание. А Зорина пошла на более плотный контакт и прижалась к моему бедру своим. Крутым и теплым. В животе у меня сразу стало щекотно и жарко. А во рту сухо.

– С чем?.. Кхар-кхарр… – невольно передразнил я Каракатицу. На самом деле горло прочистить пришлось.

– Ну не надо, Матвейчик! – Маша прильнула ко мне почти буквально. Теперь я ощущал не только крутизну и тепло ее бедер, но и упругую податливость живота.

На нас уже начали оглядываться и шушукаться.

– Вот что, Мария, – сказал я, неохотно отрываясь от тела девушки, и двинул поднос в сторону кассы, – давай чуть позже побеседуем.

– Охотно, – мило улыбнулась Маша.

Она присвоила понятию «чуть позже» ровно пять с половиной минут, которых мне хватило на то, чтобы выбрать блюда, расплатиться и отнести поднос к столу. Стоило сесть и взять в руки вилку, на стол опустился поднос Зориной.

– Можно? – дохнуло на меря морем и зноем.

– Разумеется, – деликатно кивнул я.

Она села не напротив, как я ожидал, а рядом со мной, по левую сторону. Наши колени соприкоснулись, но Маша вовсе не поспешила убрать ноги. Тогда отодвинул свои я. Колени Зориной тут же последовали за ними. Я собрался было сдвинуться еще, но решил, что сидеть вполоборота к столу будет не очень-то удобно. И оставил все как есть. А чтобы побороть нахлынувшее смущение и нарастающее возбуждение, принялся энергично хлебать горячий бульон.

Мария же отщипнула кусочек хлеба, нанизала на зубчик вилки горошину из салата и спросила настолько подчеркнуто равнодушным тоном, что не надо было рождаться магиней для понимания ее истинной заинтересованности в моем ответе:

– Ты уже кого-нибудь присмотрел вместо себя?

Я чуть не подавился бульоном, хоть и ожидал подобного вопроса. Вера Михална, как всегда, оказалась абсолютно права. И я ответил словами своей заместительницы:

– Ну… Есть варианты. Только надо еще подумать. Взвесить, так сказать.

– Надеюсь, ты старуху свою взвешивать не собираешься? – презрительно усмехнулась Маша. – А то надорвешься еще… – Она дурашливо захихикала, стараясь шуткой скрасить явно прозвучавшую враждебность к моей заместительнице. Ведь под старухой Мария подразумевала, конечно же, ее. Признаться, меня это слегка разозлило, и я решил подначить Зорину:

– А чего ее взвешивать? Вера Михална – кандидат номер один. Она ведь мой заместитель. Так что автоматически становится начальником, когда я уйду. Другое дело, захочет ли сама.

– Кто ж откажется!.. – скривила завистливую гримаску Маша.

«Ну, ты бы точно не отказалась», – злорадно подумал я, чувствуя, как внезапная неприязнь к девушке вытесняет чувственное возбуждение. К тому же в зале зашумели голоса прибывших на обед сотрудников допофиса, которых возил к нам в столовую автобус фирмы.

К нашему столику, кивнув Марии, протягивая мне руку и широко улыбаясь, подскочил Андрюха Эрдин, замначальника допофиса.

– Слышал, слышал! – загремел он на весь зал. – Поздравляю!

Его подчиненные, в основном молоденькие девчонки, выстраивавшиеся у раздачи, заоглядывались на нас, заулыбались, зашушукались…

«Уже все знают!» – мысленно ахнул я, а вслух сказал:

– Ерунда, ничего еще не решено. Мне только предложили, я ответа не давал.

– Ха! – дернул подбородком Андрюха. – Можно подумать, ты ответишь «нет».

– Кто меня знает, – пожал я плечами.

– Ну-ну, – ехидно улыбнулся Эрдин, похлопал меня по плечу и направился к своему «цветнику». Допофисные девчонки сразу потянулись к начальнику и принялись наперебой расспрашивать его, косясь в мою сторону.

Аппетит у меня пропал. Я отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом, сделал глоток сока, промокнул салфеткой губы и полез из-за стола.

Маша Зорина вскочила следом, так толком и не притронувшись к еде.

– Пойдем покурим? – сказала она, презрительно оглянувшись на шушукающуюся очередь.

– Пойдем, – вздохнул я, понимая, что так просто от Маши мне не отвязаться.

Но и за перекуром ей не удалось меня разговорить – к нам то и дело подходили сотрудники, хлопали меня по плечу, пожимали руки… Если Зорина и собиралась заняться приворотом, ей определенно в этом мешали. Маша только что не скрипела зубами, злобно скурив сигарету до самого фильтра.

А когда я направился из курилки в кабинет, догнала меня, дернула за рукав и, стыдливо отведя в сторону взгляд, словно восьмиклассница на первом свидании, пролепетала:

– Ты бы не зашел после работы ко мне?.. Что-то у меня в знатике всемирная сеть не подключается… Ты вроде разбираешься?

– Я ведь не маг…

– Сетевой кристалл магией заряжен, я проверяла… Да и сама могу подзарядить, если что, – сверкнула она «магическим взглядом». Там что-то именно с самим подключением.

– Так обратись к сетевикам, – не сразу понял я суть вопроса.

– Не здесь, дома… – потупила глазки Маша. Затем взмахнула пушистыми ресницами: – У меня такое вино есть!..

– Я вино не пью, – буркнул я, заливаясь краской. Великая Сила, дошло ведь дело и до активных поползновений, предупреждала меня Вера Михална!..

– У меня и коньяк есть. Хороший. – Маша перестала мяться и смотрела уже на меня, словно хищник на жертву.

– Ладно, посмотрим, – сказал я, только лишь чтобы отвязаться от Зориной. Разумеется, идти к ней я не собирался.

– Ну, я тогда подожду тебя после работы. Я недалеко живу, – обрадовалась Маша и летящей походкой затанцевала по коридору.

Я помотал головой, вздохнул и пошел к себе.

Вера Михална уже вернулась с обеда. Она встретила меня понимающим взглядом:

– Приставала?

– Угу, – кивнул я, тяжело опускаясь в кресло.

– Смотри, повода ей не давай, – погрозила пальцем замша. – Не отвяжется!

– Дык!.. – развел я руками. – Не умею я посылать по конкретному адресу.

– А по конкретному и не надо, – улыбнулась Вера Михална. – Ты обещай подумать, улыбнись, подмигни. А когда мы с тобой кандидатуру подберем, и Каракатица ее утвердит, посетуешь, что все уже решили без тебя. Главное, сам не проболтайся, делай все сугубо конфиденциально.

– Великая Сила! – воскликнул я. – Да кого же мне предложить-то?!

– Я же сказала тебе, есть у меня кандидаты. Дай хоть до завтра подумать.

– Думайте! – чуть не взмолился я. – Очень на вас надеюсь!

– Можешь не умолять. – Глаза Веры Михалны блеснули улыбкой. – В конце концов, это мне больше нужно, чем тебе. Так что будь спокоен.

Тут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули ее. На пороге показалась Майя Черникова, ведущий специалист допофиса. Мы с ней практически не пересекались по работе, да и знакомы-то были постольку поскольку, так что лишь кивнули друг другу, и я зарылся в бумаги.

Зато с Верой Михалной у этой молодой женщины были почему-то почти дружеские отношения, хотя Майя совершенно точно не владела магией, да и моя замша была старше ее минимум вдвое.

Сразу скажу, что девушка эта меня совершенно не интересовала как женщина. Не в моем, как говорится, была она вкусе. Невысокая, чуть полноватая, лицо в веснушках… Несколько простоватая, что ли, на вид. Вот только глаза! Они были у нее чересчур необычными для типично славянского лица – большие, темные, чуть раскосые и, как бы это выразиться… широко разнесенные. От этого Майино лицо невольно притягивало взгляд, маня необъяснимой загадочностью и тайной. На первый взгляд – определенно магиня, ан нет!.. А еще эти таинственные глаза постоянно лучились неким возвышенным светом, словно жили отдельной, необычайно интересной жизнью. И что еще мне нравилось в Майе – это ее непосредственность. Казалось, она не знала, что такое жеманство и притворство, лицемерие и ложь, выпендреж и надменность.

Вот и сейчас она подскочила к Вере Михалне, тряхнула копной волос цвета спелой пшеницы, приобняла подругу, чмокнула в щечку и закрутилась перед ней, растянув в стороны низ юбки:

– Посмотри, Вера, посмотри! Правда, чудесно? – защебетала девушка, ничуть не стесняясь меня. – Зашла вчера совершенно случайно в «Силуэт» – и не удержалась! А Ванька ворчал целый вечер: «До получки больше недели, а ты на тряпки остатки денег вбухала!»

Майя передразнила мужа очень натурально и засмеялась так задористо-искренне, что даже я невольно заулыбался. А вот Вера Михална, заметив мою улыбку, почему-то нахмурилась и сказала:

– Матвей Михайлович, что-то вы давно не курили. Нельзя так организм насиловать.

Я все понял, подмигнул замше и вышел из кабинета. Все-таки умница моя заместительница – наедине она обращается ко мне только на «ты», зато при посторонних, будь то начальник или простая уборщица, зовет исключительно по имени-отчеству и строго на «вы». Вот и сейчас… Курить мне, конечно, не хотелось, но понятно, что Вере Михалне не терпелось пообщаться с молодой подругой, посмаковать новость номер один – мое повышение, и, соответственно, обсудить возможные кандидатуры.

Когда я вернулся в кабинет, побродив минут двадцать по офису и решив заодно несколько рабочих вопросов в смежных отделах, Майи там уже не было. Вера Михална широко мне улыбнулась и подмигнула:

– А?..

– Что? – не понял я. Правда, не понял.

– Вот тебе кандидат номер один! Пожалуй, я дальше и думать не стану.

– Черникова?.. – вылупил я глаза на замшу.

– А почему бы и нет? Девочка – умница просто! Работу нашу знает... Ну, не до тонкостей, так на это тебе месяц и дают – поднатаскать, ввести в курс дел. Зато Майя относится к работе как следует. Она именно дело делает, а не собой красуется. Не магиня, конечно, так этого от нас и не требуется – наоборот, доверять больше станут, а не бояться, как бы мысли не прочитала и силой магии что-нибудь делать не заставила. Опыта у нее, правда, не так много, это да, зато образование то, что надо. Она в прошлом году университет закончила. Я ведь ей и помогала с курсовыми, дипломом... На этом и сошлись, сдружились. Но помогала не так, чтобы все за нее сделать, а именно подсказкой, советами, ведь Майя сама и хотела до всего собственной головой дойти, а не как остальные заочники: нанять магиню, чтобы знания по предмету в голову «записала», сдать, а что от таких «знаний» в итоге получится – их не волнует. Нет, Матвей, девочка умница. Она же у нас техником лет восемь назад начинала, а теперь, вон, ведущий специалист!.. Так что и насчет опыта я зря тебе сказала, что не много его. Нормальный у Майи опыт. И вообще... – Вера Михайловна развела руками, будто собиралась обнять представший перед ней образ подруги, но я засмеялся и сказал:

– Ну что вы меня уговариваете, словно сватаете мне вашу Майю! Я ведь вам верю. Да и сам слышал о ней хорошие отзывы. Дело-то в том, захочет ли она сама сюда перейти – это раз, и захочет ли ее перевести Кларисса Карловна – это два.

– Майя захочет! – замахала на меня заместительница.

– Вы ее уже спрашивали?

– Ну, намекнула, – ничуть не смутилась Вера Михална. – А что тут такого?

– И что она? – улыбнулся я.

– А!.. – поморщилась замша. – Отнекивается. Не справлюсь, говорит. И тоже – мол, не утвердит меня Каракатица, молода я для начальницы отдела.

– Ага, – фыркнул я. – Можно подумать, Зорина ее старше.

– Зорина!.. – возмущенно пыхнула Вера Михална. – Да та еще моложе! И опыта вообще никакого. Гордится, что магиня, что на дневном училась, образование настоящее, а не «заушное» получила. Ну, работает и впрямь неплохо, чего уж зря говорить... – Тут замша нахмурилась: – А при чем здесь Машка? Ее что, утвердили уже? Или ты запал-таки на ее «прелести»? Успела приворожить?..

– Да что вы такое говорите, Вера Михайловна! – вспыхнул я. – Ничего я не запал никуда. У меня жена есть, между прочим. И магиня не хуже Зориной. Приворот враз почует.

– А чего тогда вспомнил? – свела замша к переносице брови.

– Так, к слову, – смутился я.

– В общем, я тебе свое мнение высказала, – хлопнула по столу ладонью Вера Михална. – А там сам решай. Лично я за Майю обеими руками. И перед Каракатицей за нее поручиться могу. А подсунешь мне Машку в начальницы – до конца жизни обижусь! В устрицу превращу. С гландами.

Заместительница надула губы и принялась перебирать бумажки с таким остервенением, будто я и впрямь уже сделал этот опрометчивый шаг.

Между тем Мария Зорина действительно ждала меня после работы на крыльце конторы. Она, подняв воротник, зябко куталась в бежевый моднячий плащик от порывов ноябрьского ветра, который швырялся ледяной моросью, уже больше похожей на снег, чем на дождь. Увидев меня, Маша встрепенулась, дернулась навстречу, но поймав мой расстроенный взгляд, замерла и спросила тревожным полушепотом:

– Что-то случилось?..

Мне очень хотелось ответить, что да, дескать, у меня дела, неприятности, но врать очень уж не хотелось, тем более сейчас, когда еще можно этого и не делать. И я натужно растянул губы в подобие улыбки.

– Да нет, Маша, все в порядке. Устал просто.

Девушка расцвела в ответ и бесцеремонно просунула руку под мой локоть.

– Тогда пошли?

– Погоди-ка!.. – пришла мне вдруг в голову блестящая идея. Я осторожно высвободился из цепкой Машиной хватки, достал связь-кристалл, сделав строгое движение бровями – не мешай, дескать, – отошел чуть в сторону и вызвал Мишку. Тот ответил сразу:

– Здорово! По делу или потрепаться? А то я еду сейчас…

– По делу, Мих, – заторопился я. Оглянулся на Зорину и отошел подальше. – Слушай, выручай! Можешь со мной через полчасика пересвязаться?

– Ха, – откликнулся Мишка, – отшиваешь кого?

– Ну, типа того… В общем, свяжись и погромче так скажи, чтобы не только мне было слышно, что, мол, жена прилетает в десять, а у тебя машина сломалась – магик-блок не контачит или еще что…

– Типун тебе на язык! – перебил Мишка. – И с женой, и с машиной тем более…

– Миха, не паясничай. Очень надо! Сделаешь?

– Так… В субботу ко мне. С пузырем! – поставил условие Михаил.

– Не знаю… – замямлил я. – Как Наташка… Ты же знаешь, как она к этому…

– Ну, тогда и я не знаю, – ответил Миха. – Пока!

– Стой! – закричал я так поспешно и громко, что даже Зорина услышала и озабоченно на меня оглянулась. Я перешел на шепот: – Ладно, ладно, приду! Принесу. Только свяжись обязательно, ага?

– А что случилось-то? Кто там к тебе так неравнодушен? Что, страшна, как я?

– Вот тут как раз мимо. Просто… Слушай, приду в субботу и расскажу. До связи!

Я сунул кристалл в карман и кивнул Маше. Та сбежала с крыльца и вознамерилась опять схватить меня под ручку. Но я деликатно отстранился и показал на свой «Маджисер», белевший на стоянке:

– Прокатимся?

– А как же коньяк? – испугалась Мария.

– Он у тебя что, с собой? – улыбнулся я. – До тебя-то, как минимум, доедем.

– Да я тут рядом живу.

– И что? Все равно прокатимся.

Маша пожала плечами и пошла за мной к машине.

Дома, едва сбросив с плеч плащ, она вовсю принялась за мной ухаживать. Стянула с меня куртку, несмотря на мои вялые попытки сопротивления; подсунула тапки нужного размера, отчего я сразу сделал вывод, что мужчины с крупными ногами тут нередкие гости; потащила меня в комнату и почти толкнула на диван. Я плюхнулся задом на желтые кожаные подушки и испугался было, что следом прыгнет на меня и сама Маша. Но та, крутанувшись волчком, бросила мне: «Подожди!» и упорхнула в соседнюю комнату.

Я облегченно выдохнул и огляделся. Комната была практически не обставлена. Лишь узкий застекленный шкаф, тумба, на которой выгнул показ-оболочку здоровенный обзорник, столбики звуковещалок по углам – вот, собственно, и все. Ну и кожаный диван, на котором я как раз и восседал, да небольшой, типа журнального, столик с темной прозрачной столешницей возле него. И никакого знатика, который мне, вроде бы, полагалось настраивать… Но что меня удивило более всего – ни одной книги. Да что там книги – ни одного печатного издания вообще! Впрочем, все это могло находиться в соседней комнате, из которой как раз выходила Мария, переодетая в ярко-синий атласный халатик и держащая в одной руке коньячную бутылку, а в другой – тарелку с порезанным лимоном.

Я просто обалдел от такой оперативности, а Маша, водрузив бутылку на столик, достала из шкафа маленькие рюмочки, села рядом со мной, плотно прижавшись бедром к бедру, и томно мурлыкнула:

– Наливай!

– А как же всемирная сеть? – вякнул я.

– Успеем, – отмахнулась Маша. – Она же не убежит никуда.

Делать нечего, я потянулся за бутылкой, мимоходом бросив взгляд на запястье. Временник оттикал уже тридцать пять минут с момента нашего с Михой разговора. Неужто забыл, поросенок?..

Я нарочито медленно откупорил бутылку, разлил коньяк по рюмкам, отметив сразу и впрямь качественный коньячный запах, мягко ударивший в ноздри. Еще я посетовал мысленно, что для хорошего коньяка лучше бы подошли специальные бокалы – низкие и широкие, чтобы, подставив под донышко ладонь, ее теплом можно было согревать поистине магический напиток, вдыхая его пахнущий дубовой бочкой аромат. Но говорить я, понятно, ничего не стал, и разлил коньяк во что есть.

– За нас? – масляно блеснула глазами Мария и потянулась своей рюмкой к моей. Я кивнул, мы чокнулись и выпили. Впрочем, Маша лишь чуть пригубила и поставила рюмку на столик. Я, сжевав кружок лимона, стал подниматься:

– Ну, посмотрим, что там с всемирной сетью?

И тут Мария сделала, что называется, ход конем: она схватила меня за полы расстегнутого пиджака и, повалившись на спину, потянула меня за собой. Я не удержал равновесия и рухнул прямо на нее, в последний момент успев выставить руку, чтобы не придавить девушку своей массой. Но рука при этом, как будто специально, прихватила ткань Машиного халата, и тот распахнулся, обнажив груди Зориной, в которые я чуть было не ткнулся лицом.

Я не успел ничего сделать, как Мария принялась судорожно срывать с меня одной рукой пиджак, а другую просунула под него и не по-девичьи крепко прижала меня к себе. А губы ее часто-часто зашептали, обдавая меня мятным ароматом:

– Иди ко мне!.. Иди, иди!..

И я бы пошел… Наверное, пошел бы. Потому что в тот момент забыл обо всем: и об истинной подоплеке Машиной «страсти», и о собственной «нераспечатанной» супружеской верности…

Но тут запел связь-кристалл. Пиджак висел уже на одном лишь плече, и мне пришлось неуклюже вывернуться, чтобы попасть в его внутренний карман. Я поднес кристалл к уху, все еще продолжая лежать на Зориной, впившись взглядом в матовую белизну соблазнительных полушарий с розовыми вишенками наверший.

– Да!.. – прохрипел я.

– А… это кто?.. – удивленно спросил Мишка.

– Да я, кто же еще-то? – пробормотал я, пытаясь принять сидячее положение. Но Машина рука лежала у меня на спине по-прежнему твердо.

– Нажрался уже, что ли? – продолжал удивляться Миха.

– Да с чего ты взял? – собрался было обидеться я, но вовремя вспомнил про обговоренный нами сценарий. Мишка тоже о нем помнил. Он выдохнул облегченно и почти заорал, как мы и договаривались. Мне даже пришлось чуть отставить кристалл, что было очень даже кстати – Мария могла теперь, не напрягая слуха, слышать каждое Мишкино слово. А заорал Миха следующее:

– Венька, выручай!

Тут я сделаю небольшое отступление. К своему полному имени я отношусь более-менее нормально, хотя с огромным удовольствием, будь моя воля, звался бы как-нибудь более традиционно – скажем, Сергеем или Вадимом. А вот уменьшительно-ласкательные производные моего имени меня просто бесят! Матя, Мотя – это же просто-напросто натуральное издевательство! Поэтому при неофициальных знакомствах я представляюсь Веней. И всех друзей и близких приучил называть меня только так. Ну или полным именем на крайний случай. Поэтому и Мишка назвал меня именно Венькой.

– Что?.. – придал я голосу как можно больше обреченности.

– Женька через полтора часа прилетает, а у меня в тачке магик-блок не контачит!

– Какой Женька?.. – Загипнотизированный зоринскими «вишенками», мерно, в такт дыханию двигающимися перед самыми глазами, я сморозил откровенную глупость. Хорошо, что друг у меня далеко не дурак:

– Не какой, а какая! Не помнишь, что ли, я рассказывал тебе – познакомились на море? Вот, она теперь ко мне летит. Жениться я собрался, дружище! – шумно выдохнул Мишка. – А тачка, зараза, не заводится! Сорок минут уже с ней… это самое, бьюсь… Ни хрена!.. Выручай, Вень, будь другом! Сочтемся потом…

– Ну-уу… – неуверенно протянул я, – полтора часа… Успеем ли? Сотня кэмэ все же.

– Успеем, если сейчас сразу выедем!.. Дорога сухая еще, нормально, я вчера в ту сторону ездил. Да и подождет, если что, малехо. Но я должен ее встретить, сам понимаешь!

– Ну ладно, – притворно-тоскливо пробубнил я. – Ты где сейчас?

– Так дома, где еще… – начал Мишка, но вовремя опомнился: – В смысле, у дома, возле подъезда. Знаешь, где я тачку ставлю?

– Знаю, – сказал я. – Хорошо, жди…

Я разорвал связь и разочарованно пожал плечами, по-прежнему нависая над Машей. Та фыркнула, быстро выскользнула из-под меня, вскочила, плотно запахнула халат и отвернулась к окну.

– Ну чего ты? – положил я руку на плечо девушке, но Маша, не оборачиваясь, ее тут же сбросила. – Ты же слышала, друг просит.

– Дружба превыше всего! – резко повернулась и блеснула широкой улыбкой Мария.

– Да, – кивнул я. – И вообще…

– Молчи, – холодной ладошкой зажала мне рот Зорина. – Я все понимаю. Прости меня. Это был внезапный порыв. Прости. – Казалось, девушка говорила совершенно правильные слова, но тон, каким они были сказаны, был таким же холодным, как и ее рука. Фразы отрывисто падали, словно осколки льда.

Я молча направился в прихожую, надел куртку, бросил: «Пока» и, не дожидаясь Марии, сам открыл дверной замок.