Пролог.

— Река раскинулась… течёт, грустит лениво и моет берега... над скудной глиной жёлтого обрыва в степи грустят стога…

У женщины, лежащей на груде тряпья в закопчённом подвале, голос надтреснутый, хрипловатый, но отдаётся эхом в каждом углу. Всё-таки недаром же она столько лет была учительницей.

Горькиной учительницей.

Горька вытащил её из разбившегося транспортника. И сейчас не представляет, как он и другие ребята будут без неё, без этих стихов и рассказов, которые она помнит наизусть. Он всегда удивлялся, как человек, а не киборг может запомнить столько.

Её зовут Дарья Михайловна, и она умирает.

Она знает об этом и потому рассказывает, торопится, отпивает из почерневшей оплывшей кружки кипяток, приподнявшись на локте, и снова рассказывает.

У неё сломаны рёбра, пробито плечо, раздроблено колено. Девчонки перебинтовали её, как могли. В подвале есть запас стерильных перевязочных пакетов, но нет лекарств, способных остановить заражение крови, и сейчас гангрена медленно и неотвратимо сжирает учительницу.

— Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной… в твоей тоске, о Русь…

Планета называется Русь, потому что осваивать её впервые принялись именно русские колонисты. Здесь было не так много ценных руд, и поселения стали в основном скотоводческими и земледельческими, но постепенно тут даже выросли города — за два поколения до появления Горьки на свет.

А потом разразилась Вторая Межгалактическая война, и Империя сделала Русь перевалочным пунктом, который вскоре попал под удар Разрушителей. Военная база была немедленно эвакуирована с планеты, ну, а мирное население… а что мирное население? Остатки его судорожно пытались выжить среди хищной, мутировавшей от радиации фауны, частично превращаясь в таких же мутантов — полузверей, смертельно опасных.

После гибели родителей Горька собрал вокруг себя стайку других подростков-сирот, шнырявших вместе с ним в подземных коммуникациях и подвалах бывшего города под названием Новый Российск.

Поэт, чьи стихи сейчас читала им наизусть Дарья Михайловна, удивился бы такому названию.

— Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами степную даль. В степном дыму блеснёт святое знамя и ханской сабли сталь…

Через несколько дней рыдающие девчонки заворачивают мёртвую Дарью Михайловну с головой в тряпьё, на котором она лежала. Горька, стискивая зубы, вместе с другими пацанами роет среди развалин могилу — такую глубокую, какую только в силах вырыть, чтобы до трупа не добрались мутанты.

Спустя месяц имперские космодесантники всё-таки высаживаются здесь для расчистки руин и эвакуируют всех немутировавших, распределив их кого куда. Горьку, Горислава Романова, отправляют в Космоакадемию по специальной квоте, справедливо рассудив, что двенадцатилетний пацан, командовавший в таких условиях целым отрядом, успешно отбивавшимся от мутантов, может в дальнейшем пригодиться Империи.

И там он находит эти стихи в виртуальной инфотеке.

— Закат в крови. Из сердца кровь струится. Плачь, сердце, плачь…. Покоя нет. Степная кобылица несётся вскачь…