2

Взревев, я дернулась обратно, оглушенная своим шоком лишь на долю секунды, не боясь того, что в берлоге возились и громогласно рычали звери, а дубинка была уже в паре метров от меня, хлопнувшись у самого «порога», я чуть не лишившись чувств, когда в лунном свете увидела темный сверток каких-то лохмотьев и тряпок, где пищал новорожденный малыш.

Большего мне ничего и не нужно было!

Пусть в берлоге будут хоть семеро гномов и одним матерящийся басом медведь – их проблемы были не моими!

Ноги дрожали от переполняющих эмоций, и сердце громыхало не только в ушах, но и под пятками и коленями, когда я подползла по сотрясающейся от драки земле к малышу, быстрее поднимая его со снега и прижимая к себе, съезжая на заду по снегу в сторону санок, когда огромная ручища схватила меня за шкирку, больно встряхнув, и на затылке послышалось грозное грохочущее рычание:

- Ну-ка стоять! Я с тобой еще не …ЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ……

Шокер в действии был фееричен и могуч, заставив долго, протяжно и мучительно заикаться моего преследователя, которого я для пущей убедительности куда-то пнула, скатываясь вниз по снегу и, повалившись на санки, оттолкнулась ногами, полетев вперед с таким ускорением, что ветер свистел в ушах.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я летела вперед, прижимая к груди мое маленькое чудо, за которого порву не только медведиц, но и весь этот мир!

Путь до своего полуразрушенного домика я даже не помнила, слыша лишь грохот своего сердца и кряхтение малыша, который иногда переходил в тонкий жалобный плачь.

Он был еще маленьким Бером, и сейчас я боялась только одного – что он не чувствует меня! Не чувствует, что теперь он не один, а под моей защитой и огромной любовью, с которой я ждала его всё это томительно долгое, бесконечное время.

Успокаивало только одно – у нас впереди была целая жизнь, чтобы научиться понимать друг друга и этот мир, в котором мы затеряемся, чтобы никто не смог причинить нам вреда.

Поэтому я шептала малышу ласково и успокаивающе, прижимая его к груди и вваливаясь в дом, чтобы скорее завершить все необходимые процедуры.

Конечно же я знала по рассказам папы, что истинные Берсерки, рожденные от медведиц и спасенные своими отцами не нуждались в том, чтобы их мыли, пеленали и закутывали в кокон из всех найденных шкур и тряпок, из которых я просто соорудила самое настоящее гнездо, чтобы малышу было максимально тепло и уютно.

Медвежьи отцы с трепетом и гордостью носили своих малышей на груди, не только защищая и даря свое обволакивающее тепло, но позволяя новорожденному услышать стук своего сердца, который успокаивал крох и убаюкивал.

Но я не была папой Бером...

И боялась что моего тепла для малыша будет просто недостаточно, поэтому и влетела в дом, поспешно закрывая всеми найденными одеялами проход в единственную целую комнату, с единственных не разбитым окном, где горел ровный огонь, и ждало ведро с теплой водой, и даже бутылочка с молоком!

Да, я готовилась к этому событию основательно и заранее.

Но вот к чему я точно не была готова, так это к тому, что нас найдут!

- Твою мать!...прости, маленький!

Осторожно уложив крошку в приготовленную кроватку по типу гнезда и укрыв его бережно какой-то шкурой, я понимала одно – если я чувствовала ЕГО, то и он чувствовал меня тоже!

А знаете что еще?

Пусть я не была чистокровной и вообще была в большей степени человеком, чем потомком Берсерка, но даже своей разбавленной кровью, я ощущала, что он в десятки раз сильнее меня.

Лишь однажды в своей жизни я чувствовала такую дикую и совершенно не поддающуюся описанию энергетику – когда к моему отцу приходили те, которых называют чистокровными!

Единицы в нашем роду Бурых!

Огромные, жутко сильные, клыкастые…устрашающие своей силой и быстротой.

И вот я снова чувствовала это!

Но, знаете что?

Кто может быть сильнее раненного зверя?

Только зверь, у которого есть малыш!

Поэтому я вышла по порог, снимая с себя шапку и неудобный огромный комбинезон, вглядываясь в темноту, серьезно и решительно настроенная на то, что чьи-то кости лягут под этот дом.

И эти кости будут не мои!

Да, мои глаза не были такими зоркими и в темноте видели не так, как у настоящих Беров, но даже своим взглядом я увидела его сразу.

Огромная, высоченная фигура с мощными плечами, которая приближалась медленно, но неуклонно.

А потом я увидела то, что меня заставило растеряться…

Словно два небольших огня, которые парили над землей.

Словно кусочки солнечной лавы, которые в этой темноте лесной непроглядной ночи выглядели, как омут.

Завлекающий и пугающий одновременно.

И когда Берсерк остановился у самой кромки леса, не показывая себя, я не сразу поняла, что это были его глаза.

Чертовски странно было чувствовать себя почти обнаженной под этими глазами, даже если я не видела лица….вернее беззащитной. И как бы я не ершилась и не храбрилась, а понимала, что он настолько силен, что я даже себе представить не могу!

- Так значит, это ты чертова воительница, которая поджарила мои яйца?

Ох тыж блин!

У меня клацнули зубы от басов, которые пробрались словно через саму землю, касаясь меня своей вибрацией от пяток до кончиков волос. Но голос был под стать той бешенной кусающей энергетике, которая кружила вокруг меня, когда я с трудом удерживала себя от того, чтобы не поёжиться.

И только одна сила удерживала меня от побега без оглядки – мой малыш!

Поэтому я нахально вскинула подбородок, скривив губы в колкой усмешке:

- А ты не суй их куда попало, и будут твои яйца в целости и сохранности!

Великан хмыкнул громко и весело, делая пару шагов вперед, когда словно сами черные кусты расступались перед этой огромной фигурой, пробасив:

- Если бы я засунул, то горело бы кое-что другое. И не только у меня.

Пфффффф!

Зря что ли я успела поработать медсестрой в нашей маленькой местной больнице, даже если так и не доучилась до последнего нужного курса?

Да если бы я боялась голых мужиков, то из дома не выходила бы, будучи дочкой полумишки-получеловека, которые в принципе по своей сущности не слишком то жаловали одежду как таковую!

Стоило вспомнить хотя бы моего любимого папу, который довел не одну женщину в поселке до легкой эротической контузии, выскакивая из леса в чем Адам заделал и весело заявляя, что он ходил по грибы!

И вот хоть бы кто-нибудь когда-нибудь у него спросил, в каком таком месте он их нес!

Грибы эти!

Вот и этот!

Напугал ежа голыми ягодицами ей-богу!….

Но в тот момент, когда он вышел из тени окончательно и, так сказать, весь, я поняла, что даже если ежа и не напугать, то удивить можно и очень даже от души!

И не то, чтобы я не видела детородных органов!

Я вас умоляю!

А как иначе готовить пациентов к операциям?

Просто этот ОРГАН был таким…очень даже неплохим органом то!

Думаю, поэтому я бесстыже уставилась ему далеко не в лицо, даже если эти необычные глаза стали ближе и можно было рассмотреть всё в принципе – вдруг там что-то еще было крайне интересное – вот только пока мне было почему то не до глаз. И всего остального тоже!

-…а бегать он тебе не мешает? – хмыкнула я немного нервно, предательски вздрогнув, когда услышала низкий до жути, но при этом на удивление мягкий голос, который явно не скрывал своего удовольствия оттого, что смог меня впечатлить.

Да, черт побери!

Жаль, что я не смогла этого вовремя скрыть и вот теперь краснела, бесилась и недовольно поджимала губы, проклиная свой длинный язык и излишнюю прямоту, которая в этой жизни мне еще ни единого раза не помогла!

- До сегодняшнего дня жили с ним душа в душу, и бед не знали - веселился довольный великан, на которого я бросила предупреждающий и весьма красноречивый взгляд исподлобья, шикнув:

- Вот и идите куда подальше, окольными путями. Вместе!

Вот только он моего грозного предупреждения не оценил.

И зря!

Потому что если бы он знал меня немного лучше, то понял бы сейчас очень отчетливо только одно – чем больше я боюсь или смущаюсь, тем наглее и сумасшедшее становлюсь! А тогда от меня нужно было ожидать любой самой отвязной глупости, за которую я потом могу стыдиться и жутко переживать, но как говориться – поздно греметь яйцами, когда омлет уже в сковородке!

И он бы ломанулся перепуганным тушканчиком, протаранивая в снегах дорожку, куда глаза глядят, но только бы подальше от меня, если бы только знал, что в возрасте юных двенадцати лет, когда, случайно услышав, что наши соседи устроили ругань с выяснением отношений, и нерадивый муж принялся бить свою жену, я огрела его лопатой с такой мать его душой, что погнула черенок о его хрупкий хребет, поломав при этом еще и рукоять!

И меня не остановил даже их двухметровый забор, через который я сиганула похлеще белки-летяги!

И даже море брани и проклятий, которыми сосед подавился, когда на его крики прибежал мой большой медвежий отец, в целях профилактики сломав ему два ребра и нос!

А вот ногу сосед сломал сам, когда с визгом пытался перебраться через свой же забор, спасаясь от моего отца с вилами, и неудачно шарахнулся вниз словно мешок с навозом!

Но он даже со сломанной ногой еще пытался бежать, повизгивая и пытаясь взывать к помощи сельчан!

В общем, как понимаете, после этого больше никто из наших соседей уже не ссорился.

По крайней мере, прилюдно и так, чтобы это могла услышать я, а потом и мой папа!

Знаете, что я чувствовала в той ситуации, когда была готова порвать ягодицы даже взрослому мужчине?

Бешенный адреналин, который затмевал не только мои глаза красной дымкой, но и мозги, отчего я начинала творить то, на что в любой другой ситуации у меня бы не хватило ни смелости, ни силы!

Знаете, что я чувствовала сейчас?

Тот же адреналин!

Он появился в моей крови словно укус, особенно, когда мужчина так и не понял надвигающейся беды, да еще и напротив зашагал ко мне!

Нагло, уперто и решительно, словно паровоз!

С чувством собственного превосходства надо мной!

- А может я не хочу никуда идти? А хочу быть здесь.

Он зашел на скрипящий и полуразваленный порог, который под его весом хрустел и держался из последних сил, не давая нам уйти под снег на метр вниз, если доски все таки рассыпятся под тяжестью этого великана, чьи титьки сейчас маячили прямо перед моими расширенными зрачками.

Поморгав и пытаясь сфокусироваться на собственных мыслях, а не на том, что мужская грудь может быть выпуклее твоей собственной, я решила силой своей тонкой воли дать ему последний шанс унести отсюда свои длинные накаченные ноги куда подальше! При чем раз и навсегда!

Словно натянутая струна, отчего казалось, что моя коса сейчас встанет дыбом к потолку, я заставила себя повернуться к нему спиной, прошагав за порог дома и кидая через плечо максимально холодно и резко, чтобы он услышал интонацию, даже если слова его не особо интересовали:

- Ваше присутствие здесь лишнее.

Вали колбаской в лес густой!!!!

Катись к черту со своим дружком с яйцами!!!

Отчисти помещение, здесь и без тебя тесно!!!

Я могла бы придумать еще с десяток предложений выметаться отсюда по добру-по здорову, понимая только одно, что моя надежда на счастливый и максимально простой исход этого мероприятия только что померла, как хрупкий зародыш кузнечика под чьим-то увесистым тапком!

Он не уйдет.