Истинная любовь

Боги, хорошо, как же ей хорошо! Молоденькая девушка сдула белую влажную челку, упавшую на глаза и вновь отдалась во власть ощущений от мощных толчков крупной плоти самца, терзающей его тело. Этот мужчина взял ее грубо, не сдувая пылинки и не церемонясь с хрупкой девушкой, но Эвелин было все равно, она не чувствовала боли, потому что это уже не первый партнер за эту безумную ночь.

Только густое и сладкое как мед удовольствие растекалось по всему телу, расслабляло мышцы, плавило кости, превращая девочку в кучку желе, наполненного похотью и желанием разрядки.

Она прикрыла глаза и поймала языком капельку слюны, соскользнувшую с уголка рта, но в следующий миг громко застонала, выгибаясь в умелых руках любовника еще сильнее, позволяя проскальзывать крупной плоти неимоверно глубоко в свое тело.

Этот секс был похож на танец, такой же слаженный, гармоничный, приносящий жар и удовольствие, Эвелин вел опытный партнер, чей аромат щекотал ноздри и будоражил что-то внутри, отчего сосало под ложечкой, а она легко подстраивалась под этого мужчину. И сотрясаясь в сладких судорогах и стеная от острого удовольствия, девочка с уверенностью могла бы сказать, что это лучший ее партнер.

Эвелин выгнула спину дугой, зажмурила глаза и заскулила кончая. Ей было сладко и приятно, тело наполнилось невесомым удовольствием, дыхание окончательно сбилось и теперь рвано слетало с искусанных губ. Девушка хотела лечь и растечься по большой кровати, зарывшись лицом в подушку, но ее партнер еще не достиг своего пика и продолжал яростно вбиваться в расслабленное тело, крепко удерживая изящную девочку поперек живота.

Эвелин глубоко вздохнула и расслабилась, позволяя все, мужчина долго трахал ее промежность и теперь уже врывался в ее раскрытый анус очень резко и сильно, но толчки уже потеряли постоянную амплитуду, мужчина был на грани.

Девушка улыбнулась, сжимая пальцами простынь, но тут же выгнулась и закричала, потому что загривок вспыхнул болью. Нет, только не это! Эвелин рванулся вперед, выскальзывая из сильных рук, потерянного от чувства нахлынувшего оргазма мужчины, зубы того расцарапали кожу, оставляя некрасивый след, но девочке было плевать. Она уже слетела с кровати и натягивала джинсы, чтобы как можно быстрее убраться из номера отеля.

Эвелин быстрым шагом шла по длинному коридору и терла шею под плотной тканью толстовки, следы от зубов безумно сильно чесались.

Девочка удрученно вздохнула и сделала шаг вперед, стеклянные двери с извивающейся золотистой надписью разъехались в стороны уже готовые выпустить ее из залитого светом холла дорогого отеля в серую ночь и густой туман, ползущий по дорогам.

– Стой! – раздался громкий окрик мужчины, торопливо сбегающего по ступеням, покрытым толстой ковровой дорожкой.

Это было как сигнал к действию, Эвелин вздрогнула и сорвалась на бег, вылетая на сырую улицу. Девочка помчалась вправо, она плохо знала этот район, но была уверена, что так доберется до центра.

Она бежала до тех пор, пока не закололо в боку и дыхание не оборвалось, бедолага не знала, погнался ли за ней ее случайный любовник или нет, у нее не было времени оборачиваться назад или делать остановки, чтобы прислушаться к звукам торопливых шагов за спиной.

Она остановилась только сейчас, измученная длинным забегом, девочка привалилась к холодной стене какого-то дома и закрыла глаза. Ее грудная клетка бурно вздымалась, а воздух со свистом вылетал обратно через плотно сжатые зубы, рука прижималась к боку, который продолжал колоть, а сердце стучало в ненормальном ритме.

Эвелин не чувствовала страха, только усталость и дикое желание скорее попасть домой. От такого чувства, как страх, она избавилась уже давно, еще в одну из своих первых нимфоманских течек, когда начала свое путешествие по постелям, сменяя по трех-четырех партнеров за ночь, чтобы насытить тело и погасить тот жадный огонь, который в ней бушевал в определенные дни каждого сезона в году. Таблетки усмиряли страсть, делали ее едва уловимой, но желание никогда полностью не покидало юное, жадное до ласк тело, поэтому Эвелин выбрала для себя такой путь. Отец называл ее шлюхой, орал и порой бил, когда та возвращалась рано утром домой после горячей, наполненной сексом ночи, но ей было плевать, этот человек давно утратил для нее свой авторитет.

– Вот урод, – пробормотала она, вновь потирая ладонью укушенное место на загривке.

Эвелин добралась до станции метро, указатель на подземку оказался за углом, но эта ночь неожиданно оборвалась на середине, поэтому транспорт уже не работал, а на билет на ночной автобус у нее не было денег. Девушка достала из кармана мелочь, пересчитала, но только в очередной раз убедилась, что на проезд ей не хватит. До дома придется добираться пешком. Это огорчало, но Эвелин уже привыкла к тому, что из всех переделок ей приходится выбираться самостоятельно, поэтому она в очередной раз обреченно вздохнула, потрясла ногой, чтобы хоть немного избавиться от влаги в кроссовке, которым она угодила в огромную лужу, пока убегала от чокнутого любовника, посмевшего сомкнуть челюсти на ее шее, и отправилась дальше по тихим ночным улицам города.

***

Небольшой одноэтажный белый домик, укрытый красной черепичной крышей, с невысоким белым забором девушка увидела уже на рассвете, когда все краски ночи посветлели и приобрели пастельные тона.

Она медленно брела по центральной улице пригорода и думала, что ей до зубного скрежета не хочется возвращаться домой. Что ее там ждет? Очередной скандал и упреки? Гордое звание подзаборной шлюхи? Побои? Отец никогда даже не пытался понять, что с ней происходит в периоды нимфоманской течки, как мучает желание близости, как предает собственное тело, заставляя идти в ночь и искать случайных партнеров.

Кто-то мог бы у нее спросить, почему такая симпатичная и миловидная молоденькая девочка не хочет завести себе, если не жениха, то постоянного партнера, который будет рядом в трудные периоды. Но у Эвелин был простой ответ на этот вопрос – она боялась отношений, она боялась найти свою истинную пару.

В их современном мире, в их суетной жизни уже многие мужчины и женщины не верили в существование истинных пар, предназначенных друг другу свыше, они легко сходились и расходились, создавали семьи, заводили детей и жили. Но у девочки был живой пример отца, чья истинная половинка умерла, подарив ему непутевую дочь нимфоманку.

Эвелин всегда тянулась к отцу, любил, жаждала взаимности и внимания, она росла и не верила, что собственный отец ненавидит ее за то, что отняла жизнь у его второй половинки.

Отец был бы рад избавиться от дочери, но не мог, потому что девочка имела такие же насыщенно карие, почти черные глаза, отпечаток испанской крови, что текла в жилах ее матери, потому что этот ребенок так же улыбался и на щечках появлялись такие же ямочки, от которых мужчина был без ума. Поэтому девочка росла с ним, он заботился о ребенке, но не мог унять свою ненависть к ней.

Но однажды девочка выросла и поняла простую истину – к ней не испытывают ничего, кроме ненависти, а Эвелин так хотела любви, хотела знать, как это, когда тебя любит родной, близкий человек. Но настолько сблизится с чужим человеком, подпустить к себе, отдать ключ от сердца и души не позволял страх, и подросток выбрала для себя то, что заменяло на некоторое время чувство необходимости для кого-то. Она подменила любовь на страсть и похоть, позволяя себе раз за разом отдаваясь новому партнеру ощущать всю их глубину и жар.

– Где ты была? – сурово спросил поджарый мужчина лет сорока, отличающийся крупной фигурой и широкими ладонями, тяжесть которых Эвелин уже ни раз ощущала на себе.

– Мать твою, – прошипела девушка, которая надеялась, что отец спит.

– Ясно, ты опять всю ночь трахалась, – зло произнес Николас, брезгливо рассматривая собственную дочь.

– Зачем ты каждый раз задаешь этот вопрос, когда прекрасно знаешь где я была и что делала? – раздраженно спросила Эвелин, сбрасывая, наконец, мокрую обувь. – Тебе так нравится слышать это от меня? А, пап? – девушка посмела приблизиться к мужчине. – Я трахаюсь с мужчинами, иногда даже не спрашиваю их имена, мне плевать, главное, чтобы драли сильнее. Я шлюха, похотливая тварь, подзаборная дрянь... Это все про меня! Ты же знаешь!

(Продолжение в следующей главе)