Вселенская несправедливость

Эвелин сама не заметила, как посмела сорваться на крик, но сегодняшняя "недометка" выбила из колеи, она не знала, чем это обернется, хотелось поддержки, разъяснений, теплых рук, в которых можно спрятаться от проблем, а ее вновь собирались облить грязью. В чувство привела сильная пощечина, обжегшая щеку. Светловолосая голова девочки дернулась от удара, а сама Эвелин с трудом устояла на уставших ногах.

– Я знаю, – усмехнулся Николас. – И еще я знаю, что тебе пора проваливать из этого дома, – тихо прорычал он.

– Что? – девушка несколько раз моргнула, взмахивая пушистыми, угольно-черными, кукольными ресницами, и внимательно посмотрела на расплывающееся из-за выступивших слез лицо отца.

– Убирайся, Эвелин, – устало бросил он, отмахиваясь от дочери, как от надоедливой мухи.

– Ты не можешь..., – прошептала девушка, пытаясь справится с дрожью и плаксивым голосом.

– Могу.

Больше разговоры с ней вести никто не собирался. Николас схватил своего ребенка за шиворот и выставил за дверь, швырнув в догонку промокшие насквозь кроссовки.

Девушка шмыгнула носом и зябко поежилась, измученный мозг еще никак не мог осознать произошедшего, истерика отступила, Эвелин наклонилась и обулась, лучше мокрая обувь, чем холодные каменные ступени под практически босыми ступнями.

– Папа? – она тихо пошкреблась в дверь, но за ней была только тишина.

Она пожала плечами, застегнула молнию на тонкой курточке и пошла прочь по тонкой дорожке, на которую была насыпана мелкая коричнево-желтая галька, к белоснежной калитке, чтобы закрыть ее за собой и больше никогда не вернуться в родной дом.

Пригород постепенно просыпался, солнце высунуло свой край из-за горизонта и золотило тихие улочки, мимо девушки проезжали редкие машины, чьи владельцы спешили преодолеть утренние пробки, чтобы попасть на работу в городе, иногда где-то раздавались людские голоса и звон велосипедных звонков, мальчишки разносили почту, открывались небольшие хлебо-булочные и кофейные магазинчики и лавки, из которых в воздух сочился аппетитный запах.

Эвелин остановилась возле одного магазина и обвела жадным взглядом витрину, организм, потерявший за ночь огромное количество калорий, требовал плотного завтрака. Она пересчитала имевшиеся деньги, прижимая руку к урчавшему животу, и вздохнула. Ей хватало либо на пару пирожков с кофе, либо на выпивку, хорошо, что она ухватила пару мелких бумажных банкнот, лежащих на тумбе возле входной двери. Эвелин сглотнула слюну и пошла дальше, решив, что выпивка ей сейчас нужна намного больше, чем еда.

В их небольшом городке, тесно прижимающемся к огромному городу, был только один круглосуточный бар, где люди отдыхали круглые сутки, кто-то уходил, кто-то приходил, иногда там было настолько много народу, что невозможно было умоститься даже возле барной стойке, а иногда было занято всего лишь несколько столиков.

Когда Эвелин вошла внутрь, толкнув тяжелую деревянную дверь, над ее головой тихо звякнул колокольчик. Парень, стоящий за барной стойкой повернул голову, скривился, идентифицируя не богатого клиента и вновь отвернулся, продолжая вытирать пузатый пивной бокал.

– Сто водки, – хрипло сказала Эвелин и опустилась на высокий стул.

– Только алкоголь? – с насмешкой спросил бармен.

– Да, – девушка кивнула и опустила взгляд, потому что знала, что увидит в светлых глазах этого парня – жалость и презрение.

Эвелин опрокидывала в себя стопку за стопкой и чувствовала, как согревается, веки наливались тяжестью и девочка почувствовала, что вот-вот уснет.

Она аккуратно сползла с высокого барного стула и пошла в сторону туалетов, едва не упав, споткнувшись о высокий деревянный порог, но успела схватиться за дверной косяк и устояла на ногах.

Прохладная вода приятно освежала и возвращала туманный мозг в реальный мир. Эвелин еще раз плеснула себе в лицо и провела по нему ладонями, стирая лишнюю влагу, в зеркале отражалось ее лицо уставшее и синяками под глазами, мокрые волосы стояли торчком, но хуже было то, что она забыла об одном маленьком последствии алкоголя – он ослаблял действие таблеток, подавляющий ее запах самки, мечтающий спариваться. И теперь она начинала чувствовать свой пряный манящий аромат, он был еще очень тонкий, но уже мог легко привлечь к ней мужчин.

– Вот же скотство! – измученно простонала Эвелин, ероша волосы.

Она откровенно не знала, что ей делать, таблетки дома, денег больше нет ни копейки, она даже на чай не оставила, жить негде, документы остались дома. Ясно, что она попытается вернуться домой, но не сейчас, позже, возможно, вечером. А что делать до этого вечера? Сидеть в лесу, чтобы не сманить к себе всех мужиков, голодных до секса?

– Ух ты, какой котенок! – за спиной ее хлопнула дверь и в чувствительный нос ударил запах двух самцов.

Ей не стоило пить, просто было нельзя. Что теперь делать? Эвелин медленно обернулась, рассматривая крупных мужчин с похотливыми улыбочками и робко улыбнулась в ответ, надеясь, что ей позволят выйти из туалета, а не затолкают в кабинку, чтобы быстро и без затей трахнуть. Девушка пыталась побороть нервную дрожь и кусала губы, рука сама собой взметнулась к ранке на шее, которая продолжала жечь и чесаться, и Эвелин соскребла ногтями тонкую корку запекшейся крови.

– Эй, кис-кис-кис, – глумливо протянул один из самцов, подманивая Эвелин к себе. – Иди сюда сладкая, мы мигом решим твою проблему.

– Эм, ребят, у меня нет никаких проблем, – девушка опять улыбнулась, но не осмелилась сделать шаг вперед, чтобы не сокращать и без того небольшое расстояние между собой и опасностью, которая нависла над ней в лице двух мужчин.

Пусть она и спала со многими, но всегда выбирала себе партнеров самостоятельно и никогда не позволяла секс на грани насилия. Сейчас же ее даже спрашивать не будут, не будет и ласк, просто скрутят, спустят штаны и трахнут по очереди.

Эвелин судорожно сглотнула и опять потерла шею, размазывая по коже кровь, которая вновь начала сочиться после того, как она содрала болячку. Она смотрела на самцов, но те не подходили ближе, тот, который подзывал ее только жадно смотрел похотливым взглядом, оглаживал ладную фигурку и пускал слюну, криво усмехаясь, а второй висел у него на плече и что-то часто и сбивчиво шептал.

В глазах мужчины, что не сводил с Эвелин взгляда, читалась внутренняя борьба, он хотел эту красотку жадно и грубо, но почему-то опасался решиться взять и трахнуть.

– Иди, малая, отсюда, – наконец, вслух сказал второй мужчина и кивнул головой в сторону двери.

Ей не требовалось повторять дважды, девочка моментально мышкой прошмыгнула мимо и бросилась вон из бара на улицу, где уже все вокруг заливало солнечное и яркое утро, дальше в огромный парк, охватывающий город по всему периметру, чтобы затеряться среди деревьев, спрятаться и переждать.

Алкоголь окончательно смыл действие медикаментов, чем дальше Эвелин бежала, тем сильнее чувствовала дрожь желания в ногах, которая поднималась все выше, словно огонек по фитилю, зажигая тело. Она свернула с главных дорожек, по которым гуляли люди, и бежала через заросли, выставив вперед руки, чтобы ветки кустарников не царапали лицо, земля под ногами не лежала ровным ковром, Эвелин уже ни раз и не два оступалась, едва удерживаясь на ногах, тело ныло и скручивало в приступах желания, даже горячая ночь не сбила этот огонь, потому что девушка никогда не позволяла самцам кончать в себя, она не настолько доверяла таблеткам, которые обещали уберечь от нежелательной беременности, чтобы сделать такой опрометчивый шаг, несмотря на то, что все существо и природа ее требовали полного покрытия самцом, полного растворения в нем и полного доверия своему партнеру.

Девушка никогда не думала о том, отчего можно отступиться, а от чего нельзя, кому можно доверять, а кому нет, она просто всегда следовала определенным правилам, чтобы получить удовлетворение и не подвергать себя риску.

За очередными кустарниками, которые Эвелин преодолела едва ли не на лету, земля резко ушла вниз, девушка споткнулась о выступающий корень и кубарем полетела с небольшой горки, отбивая руки и ноги и пачкая и без того грязную одежду.

(Продолжение в следующей главе)