Глава 7

Посреди широкого пустого поля тянется длинная полоса из бетона, в конце которой виднеется ангар, а чуть поодаль — ещё несколько строений. Перед одноэтажным домиком из брусьев припарковано два пикапа, а около вышки связи — четыре седана государственного назначения, вокруг которых крутятся с десяток карабинеров в чёрной униформе.

— Военные? — невольно срывается с моих уст.

В этот момент те, о ком интересуюсь, замечают меня и Маркуса. Двое из них торопятся нам навстречу. Я так и не получаю ответа на свой неопределённый вопрос. Грин вообще не обращает на меня никакого внимания, сосредоточившись на других персонах.

В итальянском я не сильна, поэтому весь разговор проходит мимо моего понимания. Впрочем, он не такой уж длинный.

Перебросившись с представителями министерства обороны парой фраз, англичанин ведёт меня к жилому домику, на пороге которого нас встречает ещё один итальянец. Пожилой, сухопарый мужчина приветливо улыбается нам обоим и провожает в небольшую, но уютную гостиную, что-то беспрестанно треща на непонятном мне языке. Судя по жестикуляции и взволнованной интонации, он беспокоится о произошедшем вполне искренне.

Вскоре мне вручают чашку тёплого латте, а после дают возможность привести себя в порядок в одной из спален дальше по коридору. Брюнет оставляет меня там одну и возвращается на улицу. Могу видеть последнее сквозь высокое окно с низким подоконником, усыпанным множеством подушек в рюшечках.

Вообще, комната, в которой я оказалась предоставлена самой себе, с первого взгляда не так уж и сильно напоминает девичью комнату — из обстановки только грузный шкаф и узкая кровать, аккуратно заправленная покрывалом шоколадного оттенка. Но вряд ли тот гостеприимный итальянец балуется дизайнерским парфюмом и использует запечённые румяна, обнаружившиеся в туалетной комнате, когда я умываюсь и избавляюсь от следов произошедшего за время, как покинула отель.

Спустя несколько минут на территории появляется ещё несколько автомобилей, на этот раз с полицейскими в синих рубашках. Они общаются с Маркусом, между тем, как я продолжаю наблюдать за происходящим через окно и наслаждаться ещё не совсем остывшим латте, щедро сдобренным корицей… Кто вообще повседневно пьет латте с корицей?

Глупый вопрос. Ведь я точно знаю ответ.

Он — тот же самый, что служит ответом и тысяче других вопросов, не дающих мне спать по ночам на протяжении уже более года.

Маркус Грин.

Вот уже несколько часов подряд в моих лёгких застрял этот аромат кофе и корицы, исходящий от мужчины. Почувствовала его с того момента, как только впервые приблизилась к англичанину. И, сколь бы ни пыталась абстрагироваться от этого пронизывающего ощущения, оно всё равно буквально обволакивает меня незримой пеленой, въедающейся в нутро.

Хуже всего то, что почему-то начинает казаться — куда бы я ни делась после, как бы далеко ни был от меня Маркус Грин — терпкий запах навсегда останется со мной. Но так быть не должно. Ни в коем случае. Как минимум потому, что это начинает мне нравиться… А я начинаю сомневаться. Абсолютно во всём, в чём была стопроцентно уверена ещё какие-то сутки назад.

Когда-то я провела сотни бессонных ночей, разглядывая идеальные волевые черты лица этого мужчины, запечатленные на фотографиях. У меня таких было даже не десятки. Сотни. Я смотрела и смотрела на них, словно безумная, чувствуя, как в душе зарождается ядовитая ненависть к жестокому бессердечному зверю, прячущемуся за фасадом обычного мужчины, занимающего высокое положение в обществе.

Однако теперь ненависти я совсем не испытывала, сколь бы отчаянно ни пыталась искать её в себе, — лишь силу притяжения, что, подобно магниту, вынуждает изучать каждый жест и изгиб силуэта, от которого так и веет силой, источающей угрозу одним фактом своего существования. Ту самую, способную погубить и признать, что этот магнетизм влияет и на меня.

Наверное, именно поэтому становится действительно страшно.

Нет, я боюсь не самого Маркуса. Того, о чём задумываюсь сейчас.

Всё не так должно было быть. Гораздо проще. Никаких эмоций. Он использует меня — я использую его, беру что необходимо и заставляю расплатиться за свершённые грехи. А теперь... Почему я вообще об этом думаю? Ведь не должна... Но и Грин совсем не выглядит, как слетевший с катушек психопат.

Хотя, возможно, стоило бы просто прекратить бездумно пялиться на него и вспомнить о том, что всё, что в нём есть сейчас внешне — полная фальшь. Точно такая же, какой прикрываюсь я сама. Но я не в силах сделать этого — перестать вновь и вновь смотреть на англичанина. Изучать. Не только его самого, но и то, каким образом я воспринимаю его в настоящем, а не с чужих слов. Ведь Маркус Грин не кажется действительно жестоким. Властным — да. Немного высокомерным. Расчётливым. Слегка отстранённым. Знающим себе цену. Но не истинно жестоким. Во всяком случае, не тем, кто мог бы быть способен изувечить до смерти двенадцать женщин.

— О чём задумалась, цветочек? — вырывает из пелены тяжких раздумий голос того, чей образ никак не выходит из моей головы.

Погрузившись в длительное самокопание, и не заметила, как полицейские уехали, а брюнет вернулся в дом.

Чёрт, мне нужно собраться! Перестать быть такой рассеянной!

— О тебе, — признаюсь честно, обернувшись. — Ты кажешься... Нормальным. То есть... Иногда мне начинает казаться, что ты и я... Будто не было никакого аукциона, — выдаю как есть.

В конце концов, глупо полагать, будто я могла бы реально получить менее чем за сутки два оргазма с кем-то вроде того же нелицеприятного толстосума, у колен которого сидела обнажённая азиатка на поводке. Тем более, что заслуга в этом явно принадлежит по большей части стоящему передо мной, а не только моему исключительному самовнушению.

— Что, разочарована?

Скорее, сбита с толку…

— Я не это имела ввиду, — ухожу от ответа.

На его губах расцветает понимающая усмешка. Он подходит ближе и склоняется, тронув сгибом указательного пальца мой подбородок.

— Как только мы окажемся в моём доме, я постараюсь компенсировать все твои ожидания, цветочек, — шепчет он мне на ухо, намеренно задевая губами мочку.

Мои глаза сами собой расширяются от удивления.

Не от самого жеста и данного слова, конечно же. Просто я уже и перестала надеяться на то, что удастся оказаться в настоящем логове миллиардера. Там, где я и желала быть с самого начала нашей встречи.

— Это что, обещание? — выдыхаю невольно.

Брюнет не отвечает. Уголки его губ дёргаются в подобии улыбки. Маркус отворачивается от меня и идёт к шкафу, с верхней полки которого достаёт два больших полотенца и аптечку. Бросает их на кровать, а после снимает с себя пиджак, аккуратно сворачивая его, прежде чем отправить туда же. Следом мужчина избавляется от рубашки и брюк, в то время, пока лично я снова веду моральную борьбу с самой собой. Всё-таки так сразу прекратить пялиться на полуобнажённое тело у меня никак не выходит.

Очевидно, англичанин часто посещает спортзал или занимается каким-то иным видом регулярных физических нагрузок. Атлетически сложенный, с широкими плечами, крепкой спиной, идеально ровным лёгким загаром — выглядит, как какой-нибудь проклятый бог… Отворачиваюсь, пусть то и даётся с огромным усилием, и пытаюсь сосредоточиться на вышке связи, виднеющейся за окном.

Карабинеров, как и их автомобилей, больше нет. Пока я отвлекаюсь на присутствие Грина поблизости, они успевают покинуть территорию.

Что это за место такое вообще? Похоже на какой-то стратегический объект, вот только народа маловато вокруг и периметр открытый…