Глава 7

Они с домовихой сидели за круглым столиком у окна и пили чай.

Тодя присматривал за хозяином в подземелье.

— Мотя, а чья это спальня? — спросила ведьма.

— Раньше она принадлежала сестре хозяина. Хорошая была девушка. Жаль, что здоровье подвело ее — очень слабой родилась, умерла от болезни, бедняжка. Госпожа Лианора — свет в окошке, она одна могла справиться с капризами младшего брата, нашего хозяина. Они ведь оба рано осиротели — быть может, поэтому хозяину всегда хотелось наполнить этот большой дом гостями, блеском балов, шумом голосов. Их матушка скончалась вторыми родами, а отец сломал шею на охоте, упав с лошади, когда молодой госпоже было пятнадцать. У них с братом разница в возрасте десять или одиннадцать лет. Она его и воспитывала, когда сама не училась.

— А как же няни, гувернантки?

— О, они были, конечно, но рядом с мальчиком никто подолгу не задерживался, уж не знаю почему. В детстве он был очень спокойным ребенком, рассудительным. Ходил за сестрой хвостиком, а потом, когда ее не стало, он и изменился. Восемнадцать лет — самый прекрасный возраст для молодого человека… В глубине сада есть пышный розарий, там стоит беседка, за ней могила Лианоры, вся заросшая, неухоженная, — Мотя тяжело вздохнула. — Хозяин запретил к ней приближаться, не позволяет заботиться о ней. Иногда он во всем винит сестру: если бы она не умерла, его бы не настигло проклятье.

— Окружающим всегда проще обвинить другого, чем признать собственные ошибки, — кроме похода на крышу Тамила взяла себе на заметку и поиск розария.

— Уже поздно, ложись отдыхать. Когда оборотень вернется, я скажу ему, что ты ночуешь здесь.

— Спасибо.

Домовиха исчезла, а ведьма закрыла дверь на засов и села перед зеркальным столиком, неторопливо расчесывая волосы.

Ночью в замке опять слышались грозные рыки, шум, но до башни, в которой спала Тамила, это долетало лишь воем ветра из приоткрытого окна. Она не боялась, нежась в кровати абсолютно одна, и наслаждалась этим одиночеством. Ей было неуютно спать рядом с оборотнем: всегда чувствовалось напряжение, возникал страх, что он может взять ее силой. Тамила боялась той боли, которую несет потеря невинности. Поэтому всячески оберегала свое личное пространство.

Проснулась она, когда за окном занимался рассвет.

В столе обнаружилась коробочка с нитками и иголками. Вытащив из шкафа один из чрезмерно пышных нарядов темно-вишневого цвета, она приступила к работе. Отпорола все кружева, убрала лишние нижние слои юбок для легкости и освежила ткань с помощью магии. Избавилась от торчащих ниток и подшила изъеденные молью дыры. Холодный атлас струился вдоль ее тела; юбку она укоротила до щиколоток, чтобы не подметать полы и землю.

«Пусть так ходят светские барышни, а я сделала по-своему», — она довольно улыбнулась, разглядывая себя в зеркале. Нижнее белье в кружевах девушка тоже привела в порядок исходя из личных предпочтений.

Приложив ухо к двери, убедилась, что там тихо, и осторожно отодвинула задвижку. В коридоре никого не было, полумрак освещался парой фонарей со свечами внутри.

Спустившись по лестнице, Тамила выбежала через кухню на улицу и отправилась на поиски розария.

Место действительно оказалось заброшенным. Беседка, когда-то белоснежная, сейчас была сплошь покрыта трещинами, между половиц зияли глубокие щели, всё оплетено плющом. От ее шагов дерево заскрипело, и Тамила вернулась на траву — обойдя беседку, она встала перед густыми кустами роз. Среди них угадывались очертания статуи, но как следует разглядеть больше ничего не удавалось.

— Ну ладно, работа есть работа, — она закатала рукава и с помощью магии принялась прореживать кусты, убирать сорняки, пока не расчистила себе тропинку.

Перед ней предстала в полный рост статуя девушки в платье того времени: на шее жемчужное ожерелье, вьющиеся волосы собраны на затылке; она прижимала руки к груди и улыбалась, устремив взгляд в небо.

«Словно молится за своего брата…»

До начала шестого утра ведьма колдовала в розарии, пока не осталась довольна наведенным порядком. От усердной работы коса у нее растрепалась, волосы прилипли ко лбу, на руках не было живого места. Она не могла тратить все силы на уборку, которую можно сделать и руками.

«Пока я не прошла эту проклятую инициацию, приходится экономить магию, как монеты в кошельке», — ее не волновала боль в руках от колючих кустов. Тамила всегда получала искреннее удовольствие от работы в саду.

Беседкой она занялась в последнюю очередь. И только когда живот уже стало сводить от голода, отправилась в дом.

Сунув руки под холодную воду, девушка с облегчением вздохнула. Прохлада остудила порезы и уколы.

— Не верю своим глазам, молодая госпожа ведьма. Ты очистила могилу нашей покойной хозяйки леди Лианоры, — рядом с ней возник Тодя. В глазах домового поблескивали слезы, а губы дрожали.

— Это ведь могила, я не могла ее оставить без внимания.

— У тебя доброе и отзывчивое сердце, ты очень щедрая и светлая ведьма.

— Ты так говоришь, как будто до этого не встречал хороших, — Тамила выключила кран и поставила на плиту чайник.

— Вокруг замка бродило много разного темного народу, сюда наведывались молодые девушки корысти ради. Они думали, что, если привлекут чудовище, оно одарит их богатствами. Было много бесстыдниц, и я разочаровался в людях, — Тодя поставил на стол корзинку с продуктами. — Земли за замком, деревня и множество плодородных полей с животиной принадлежат хозяину. Его управляющий наведывается сюда раз в три месяца, следит за тем, что происходит в замке. Что обветшало или окончательно приходит в негодность, тут же чинится. Мы этого сделать не можем: недостаточно сил. Немного прибираем, доставляем из деревни продукты. Ты не подумай, молодая ведьма, но наш хозяин очень богатый чело…

— Неужели управляющий такой честный? — перебила Тамила, недоверчиво посмотрев на домового.

— Он сын предыдущего управляющего. Вся их семья с давних пор ведет дело с моим господином, хозяин щедро и исправно платит ему, поэтому об обмане тот даже не помышляет. А о тех, кто в его конторе задумывает лихое, докладываю я. Я — уши и глаза хозяина на то время, пока он не разрушил проклятье.

— Тодя, ты прекрасно выполняешь свои обязанности — твоему господину повезло с таким домовым. Надеюсь, пирог со смородиной пришелся вам по вкусу. Сегодня я подумываю приготовить из клубники, вчера увидела грядки.

— Пирог очень вкусный, а главное — приготовлен с теплотой. У Моти есть флакончик с розовым маслом, оно поможет снять воспаление и поспособствует быстрому заживлению ран. Розы — коварные цветы, но молодая госпожа так их любила. Когда-то в ее комнате всегда стояли свежесрезанные букеты.

Домовой исчез, а Тамила принялась готовить завтрак. Она повязала поверх платья покойной Лианоры передник. И уже через час напекла целую стопку пухлых круглых блинчиков. Заварила к ним полный чайник чая и сделала травяную ванночку для рук.

Когда в кухне появился слегка помятый, с темными кругами под глазами Микель, девушка отмачивала руки в теплом отваре.

— Что произошло? Неужели в мое отсутствие к тебе зашел деревенский парень и попытался отнять твою честь? — он подцепил вилкой два блинчика и перетащил к себе на тарелку.

— Тебя так тревожит моя невинность? — ведьма хищно улыбнулась, ее зеленые глаза сверкнули.

Оборотень насторожился. При желании ведьма может инициировать себя назло ему, а потом заставить прислуживать. Об этом он не подумал, поэтому остаток завтрака молчал, бросая на Тамилу косые взгляды.

Девушка вылила отвар в раковину, убрала со стола и привычно помыла посуду. В этот момент перед ней появился Тодя и протянул бутылочку с розовой жидкостью.

— Благодарю, — она так лучезарно улыбнулась домовому, что Микелю стало завидно.

Отобрав у ведьмы бутылочку, оборотень открыл ее и стал осторожно втирать масло в израненные руки девушки. Ведьма воспринимала это как должное, смотря в окно. Ее напускное равнодушие раздражало его.

— Готово. Чем теперь планируешь заняться?

Тамила растерла ладони.

— Пойду собирать клубнику или землянику: сегодня сделаю пироги.

— По мне, так лучше уж пироги с картошкой или капустой, я видел в подвале несколько кочанов. А то с твоими сладостями я скоро растолстею.

Девушка пожала плечами: ей было всё равно, из чего готовить, лишь бы занять руки. В деревне они с бабушкой могли весь день проводить на ногах, заботясь о пациентах, собирая травы, готовя настои и зелья.

Тамила и Мотя на пару чистили картошку и кочаны капусты. Ароматы из кухни витали по всему первому этажу, и у Микеля, который прохаживался по галерее с портретами, разыгрался аппетит. Ночью в деревне он отлично провел время: таверна, сеновал, снова таверна, танцы у костра с пышногрудыми девками. Они-то сразу приметили высокого и привлекательного оборотня в толпе парней.

В замок он вернулся глубокой ночью. Хозяин снова шастал по лесу, поэтому Микель свободно поднялся в свою комнату, уже предвкушая, как будет тискать ведьмочку. Но кровать оказалась пуста, а домовая предупредила его, что барышня изволила ночевать в башне.

Тамила закончила с готовкой и засунула противень в печь. Скоро пирожки с капустой и картошкой будут готовы, хватит и на семью домовых, и на взрослого оборотня.

— Ты не замечала, что господин Микель остается в человечьем облике не весь день? — спросила Мотя, убирая со стола, пока Тамила сидела на стуле и попивала чай.

— Нет.

— А вот и зря. Чую, что-то с ним не так. Сколько дней вы здесь живете, а он как будто подолгу не может быть человеком: раз — и на полдня волком оборачивается. Странно… Еще и эта дрянь у него на шее.

— Он носит серебряную цепочку, но я думала, это обычное украшение.

— Вот ты ведьма, а такого не знаешь. Хотя о чем это я? Ты ведь простая деревенская лекарка, а не студентка ковена ведьмаков, как твой дружок.

Тамиле ничего толком не было известно о Микеле, поэтому она приготовилась внимательно слушать.

— Это же поводок.

— Как у собаки? — ведьма нахмурилась, представив мужчину в человеческом облике, бегающем на четвереньках, и засмеялась.

— Смешно ей! Тут плакать надо. Уж не знаю, кто та тварь, которая надела на мальчика эту дрянь, но от поводка добра не жди. Это артефакт, позволяющий хозяину контролировать своего оборотня. Похоже, Микель был у кого-то в услужении, раз на нем эта штука.

— Он ничего о себе не рассказывал.

— Видать, потому, что ничего хорошего рассказать не может. Но береги его. Ты хоть и не инициированная ведьма, да ежели кто из дурных ведьм увидит такого красавца с поводком, сразу захочет забрать его себе в услужение, а ты им будешь как кость в горле.

— Прекрасно. Не было печали. Оказывается, меня убьют только из-за того, что он рядом со мной ошивается.

— Дура ты, девка. Лучше вместе вам быть, чем порознь. Он-то хоть и острый на язык, но ему страшно. Каково бывшему рабу оказаться на свободе? Вот он и гуляет, вот и скалится. Потому что только так может выразить свои чувства. Не нравилась бы ты ему, он бы с тобой не возился. Не просил бы пирогов испечь, не ел бы твоей стряпни. А так, ежели что, ты другим всегда можешь сказать, что он твой и принадлежит только тебе. А связываться с таким сильным оборотнем — это себе дороже.

— Еще и врать придется…

Пироги удались на славу. Обедали дружной компанией за столом. Тодя принес бутылку вина, Мотя тоже немного выпила, Тамила отказалась. Она не переваривала вкус вина, поэтому домовиха намешала ей целый кувшин прохладного компота из сухофруктов.