Глава третья, в которой Юта предается воспоминаниям и порочному любопытству

Не секрет, что в возрасте от двух до трех лет за каждым отпрыском империи родители наблюдают с особым вниманием и затаенной надеждой, ибо именно в этот период обычно проявляются первые признаки дара. Хорошо если полноценного магического, тогда можно выдохнуть с облегчением, ведь даже такой, мягко говоря, средненький маг как мэтр Штанге способен обеспечить достатком и уважением не только себя, но и всех своих родственников до пятого колена. Даже один одаренный ребенок – счастье для всего клана.

Впрочем, так называемое благословение Анико тоже может стать счастьем. Не для простолюдинов, разумеется, им в основном достается всяческая ерунда вроде умения находить воду да предсказывать дождь за пять минут до первых капель. Семьи же из высших кругов – другое дело. Многовековая селекция как-никак, тщательный отбор, чистая кровь – разве может при таких обстоятельствах появиться кто-то бесполезный? Анико награждает избранных всего одной способностью, но порой такой, что сильнейшие маги кусают локти от зависти. На это и рассчитывали мои родители. И их родители. И (явно бессмертные) родители их родителей.

Матушку с батюшкой выбрали друг для друга из множества кандидатов, скрестили как породистых скакунов и затаили дыхание в ожидании чуда, которого так и не произошло. То ли чистая кровь дала сбой, то ли дату зачатия рассчитали неверно, то ли Анико был не в духе, а прочие боги на секунду отвлеклись и не успели наделить магией новорожденный визжащий комочек плоти.

Не вышло из меня ни мага, ни благословленной. По крайней мере, именно такой вердикт вынес мэтр Мареик, мой прадед и глава рода, на четвертом году моей жизни. Конечно, надежда еще оставалась, но столь слабая, что дальше приглядывали за мной лишь вполглаза, а потом и вовсе вверили пустое дитя заботам нянек.

Мое дражайшее семейство не учло или позабыло, что Анико – бог случая, а случаи бывают разные. Мой, к примеру, оказался крайне запущенным и, что называется, несчастным. Благословение дало о себе знать лишь в четырнадцать лет, да такое, что лучше б и до старости молчало... Хорошо, что к тому времени до меня не было дела даже слугам и никто ничего не заметил. Плохо, что два года спустя я умудрилась попасться на глаза мэтру Гантраму.

Батюшку насторожил интерес ко мне второго придворного мага, ибо о пристрастиях его шептались давно и громко, и я точно не попадала в группу риска. И поскольку в остальном в глазах семьи я оставалась бесполезным балластом, все глубоко задумались: что такого разглядел во мне мэтр Гантрам, и какую с этого можно поиметь выгоду. Дара во мне так и не нашли, иных причин для предложения руки и сердца тоже, а потому насторожились еще сильнее и запросили за невесту такой откуп, что хватило бы построить дворец на собственном острове и набить его шелками и драгоценностями.

Мэтр раскошелился без возражений, клан Мареик в едином порыве нервно закусил губу, понимая, что надо было просить больше, а я шагнула за порог отчего дома со скромным саквояжем в руке и впервые в жизни задумалась о бренности бытия.

Иллюзий по поводу своего нежданного мужа я не питала. Уже не питала.

Теперь, переступая порог Арве-мал-Тиге все с тем же саквояжем, я размышляла о том, как бы все сложилось, достанься мне дар мэйна Рэйнера. На самом деле от незавидной участи меня бы спас и любой другой, но способность почти мгновенно перемещаться на огромные расстояния занимала мой ум с детства и ввиду обстоятельств казалась мне самой-пресамой важной и замечательной. «Кротов», прокладывающих пространственные туннели, в империи насчитывалось всего-то штук десять, а тех, кто в силах за сутки покрыть несколько сотен лиг и не свалиться наземь бесчувственным кулем, и того меньше.

Говорю же, я везучая.

С другой стороны, кто еще мог позариться на мой домик в лесной глуши, как не человек, которому что отсюда, что с побережья, что из центра столицы куда угодно несколько шагов? Зато каких шагов! Должна признать, это было самое захватывающее путешествие в моей жизни, и клянусь, не только потому, что оно едва ли не единственное, помимо тряски в поезде, одинаково унылой в любом направлении.

Мэйн Рэйнер проложил туннель прямо из гостиничного номера. Казалось, он и не концентрировался вовсе, лишь небрежно взмахнул рукой – и посреди комнаты вспыхнула широкая арка цвета заката над водной гладью. Я завороженно уставилась на огненные всполохи, а Тильда в моей голове вдруг ощутимо занервничала и зашипела: «Даже не думай, я туда не пойду». Словно услышав ее, Рэйнер ухмыльнулся, поудобнее перехватил мои пожитки и ехидно уточнил:

– Служанку ждать передумали?

Хотя ехидство, скорее всего, было вызвано восторженным желанием немедленно нырнуть в туннель, которое я наверняка излучала.

– Я... – Я сглотнула и взяла себя в руки. – Я ей записку оставлю. Сама доберется.

Ну разве не прекрасный выход? В дом я прибуду незаметно, так что никаких слухов и кривотолков, а пару-тройку дней спустя Тильда «доберется» к нам на поезде, и не придется объяснять Рэйнеру ее природу. Возможно, мне и вовсе удастся тихонько отсидеться и никому не попасться на глаза, пока мэйн решает нашу главную проблему.

Я ринулась к столу и для виду оставила пару закорючек на салфетке. Благо Рэйнер проверять мое сочинительство не стал, но вдруг нахмурился, тряхнул головой и выругался сквозь зубы. И к моему величайшему ужасу, арка исчезла.

Тильда облегченно выдохнула, я приоткрыла рот.

– Что? Как? – пролепетала испуганно. – А как же...

– Лучше с улицы, – объяснил Рэйнер. – Только сейчас заметил помехи из-за магической защиты здания. К тому же мы на третьем этаже, это тоже чревато искажениями.

Поняв, что помилования не будет, Тильда вновь заворчала про «демонский огонь» и «шаг в неизвестность», и я наконец не выдержала. Сказано, что отправляюсь без служанки, значит без служанки. «Надо бы тебя и вовсе здесь оставить, и выбирайся как хочешь», – буркнула я напоследок и сорвала с шеи кулон.

В голове наступило непривычное затишье. Непросто делить мысли еще с кем-то, но за эти годы Тильда не раз спасала меня добрым советом и действительно стала мне дорога. Однако порой и от близкого человека необходимо отдыхать, особенно когда у него столь скверный характер.

Сунув цепочку с кулоном в саквояж, который мне вручил мэйн Рэйнер, я всем своим видом изобразила готовность отправляться в путь. Он только хмыкнул и галантно распахнул дверь.

Да уж, не думала, что буду так рваться обратно в Арве-мал-Тиге, но... туннель же. Туннель!

– Уже покидаете нас, госпожа Горст? – улыбнулся служащий за стойкой внизу, когда я протянула ему ключ.

Рэйнер глянул многозначительно, а я покраснела. Ну не называться же было настоящим именем, вот я и вспомнила героиню любимой книги. Книги своеобразной, хотя вряд ли ему известно ее содержание.

– Да, вот... – невнятно промямлила я и взмахнула рукой.

– Муж вернулся, – добавил мэйн Рэйнер с теплотой мраморного изваяния, очевидно, заботясь о моей репутации.

Мог бы и братом назваться.

– Ага, муж, – слабым голосом подтвердила я.

– Му-у-уж.. – Служащий окинул удивленным взглядом мой наряд.

Мы с мэйном ответили одновременно:

– Обманулась.

– Рано обрадовалась.

И не сговариваясь, устремились к выходу.

Второй раз арка вспыхнула в пустом переулке за зданием гостиницы и вызвала во мне не меньший восторг, а уж когда мы шагнули в туннель...

В императорском дворце есть невероятной красоты хрустальный зал (как жене придворного мага, мне даже разок удалось там побывать), стены которого таят в себе целые миры. Воспоминания путешественников, обрывки сказочных снов, песни и грезы – все это стараниями заклинателей нашло приют за прозрачными панелями и переливалось всеми оттенками волшебства. Если встать посреди зала и медленно повернуться вокруг своей оси, то можно почувствовать себя одним из творцов, обозревающим бескрайние владения.

В туннеле меня охватили похожие ощущения. Рэйнер уверенно шагал вперед сквозь разноцветное марево, а я безумно вертела головой туда-сюда, надеясь уловить как можно больше образов, мелькающих по ту сторону. Когда все эти города, леса и поля проплывали за окнами вагона, в них не было и тысячной доли нынешнего очарования. Искаженные же скоростью и магической преградой, унылые пейзажи родной империи наполнились красками и чувствами, и меня так и подмывало протянуть руку и...

– Не советую, – бросил через плечо мэйн Рэйнер, и я резко одернула пальцы, почти коснувшиеся переливчатой стенки туннеля.

Какой он все-таки... грубиян.

А через пару мгновения волшебная радуга потускнела и развеялась, и мы очутились на подъездной дорожке прекрасного внешне и ужасного внутри Арве-мал-Тиге, сокрытого под сенью святого Лиутского леса.

Рэйнер, не сбавляя шага, направился к крыльцу. Под мышкой у него бряцал содержимым мой сундучок, в другой руке скрипел так и норовящими расстегнуться замочками чемодан. Вещи словно радовались возвращению.

В отличие от меня.

Все-таки Тильда была права: любопытство меня когда-нибудь погубит. Пять минут удовольствия того не стоили.

Понурив голову, я тоже поплелась к ступенькам, и стоило мне приблизиться, как двери наверху с силой распахнулись – кто-то сказал бы «приветливо», а по мне, довольно зловеще. Створки грохнули о стену, в недрах дома что-то упало и разбилось, на чердаке задребезжали окна. Я вздохнула и подняла глаза на мэйна Рэйнера, хмуро застывшего на пороге.

– «Арве-мал-тиге» – это ведь что-то значит? – спросил он. – Похоже на древенрохаронский.

Значит, еще как значит. Я еще раз вздохнула и шагнула в двери.

– Он самый, – пробормотала, оглядывая полутемное фойе в поисках ловушек. Меня ведь наверняка ждали. – Арве-мал-тиге – дом ста голосов.

Из гостиной донесся жалостливый вой, а Рэйнер за моей спиной расхохотался.