Глава вторая, в которой ломаются корабли, планы и судьбы

Наверное, Тильда права, и всему виной мои многочисленные недостатки, из-за которых я мало того, что никогда не найду приличного мужа, но и вряд ли проживу достаточно долго, чтобы выйти хоть за кого-нибудь, даже за неприличного. Замуж я не собиралась – спасибо, одного раза хватило, – однако жить хотела, так что мысленные нотации выслушивала со стойкостью ланарского монаха. Говорят, они способны сутками балансировать на одной ноге, невзирая на ливни, снегопады и порывы ветра. Вот и я, стиснув зубы, покачивалась под ударами хлестких фраз и даже не возмущалась. Ну, почти.

К нотациям, разумеется, прилагался полный список упомянутых недостатков.

Во-первых, гордыня. Дескать, я так уверилась в непогрешимости основного плана, что не подумала о запасном. А зачем он мне, если я действительно все предусмотрела? И скорость экипажа, и расписание поездов, и задержки на станциях, и возможные пересадки в случае погони. Даже мигрень от общения с Тильдой и неизбежный визит не к врачу, так к аптекарю. Не учла только предприимчивость бабушки господина Кёнига, владельца судостроительной верфи «Корабли Кёнига» – единственной и неповторимой на этом берегу Северного моря. Глупая поломка на одном из грузовых судов вскрыла тайник, в котором ушлая бабулька повадилась переправлять в Ауэрд контрабандные зелья и артефакты, в результате чего все корабли Кёнига оказались под колпаком. На время тщательных проверок порт будто вымер, зато ожили сутяжные конторы, в которые потоком хлынули возмущенные пассажиры, лишившиеся возможности покинуть Аделхайд. Я бы тоже не упустила шанс пожаловаться, кабы не обстоятельства, а так приходилось молча сидеть в гостиничном номере, кусать локти и ждать, когда хоть одному кораблю позволят отплыть. Иного способа сбежать с материка не было, хотя я бы согласилась даже на захудалую лодку с веслами.

Во-вторых, смазливая мордашка. Должна признать, на этом пункте я приосанилась и, как ни старалась, устыдиться и опечалиться не смогла. Зато Тильда печалилась за двоих и распекала мою внешность на все лады. «Хорошенькая девица во вдовьем наряде – это ж лакомый кусочек для всяких пройдох! На тебя только слепой внимания не обратил, а уж излияния похотливых уродов – след понадежнее хлебных крошек. Как пить дать, по нему тебя и нашли. Ну вот что тебе мешало избавиться от этих черных тряпок?».

Мешал мне пункт третий. Воспитание. По мнению Тильды, недостаток самый страшный и самый опасный. Пока она расписывала ловушки, в кои может угодить дама, до отказа напичканная глупыми правилами и предрассудками, я с трудом сдерживалась, чтобы не напомнить о том, кто меня, собственно, воспитывал. Да, большей частью няньки, немного родители, но до определенного возраста голова моя все же оставалась легка и пуста. Зато в шестнадцать лет я попала в лапы Тильды, и... скажем так, жизнь оказалась полна удивительных открытий. Кстати, блюсти траур по мужу, о котором я только и помнила, что наличие противных усов и абсолютное неумение вести в танце, ее идея, потому эту претензию я тоже без зазрения совести вычеркнула.

Ну и в-четвертых меня обвинили в неуемном любопытстве. Каюсь, обвинили справедливо, но в свое оправдание скажу, что мэтр Штанге и мэйн Рэйнер тут тоже виноваты. Первый опоздал на три часа, а второй все эти три часа просидел с таким лицом, словно от моего общества у него острое несварение. Я же ни словом, ни жестом его не упрекнула и сдерживалась, сколько хватало сил, даже в библиотеку его сопроводила, дабы мэйн скрасил ожидание интересной историей. Но когда он предпочел общению со мной справочник по ботанике... да, сорвалась. Хотя и задала-то всего один невинный вопрос:

– Вы когда-нибудь бывали на Северном море?

– Да, – коротко ответил Рэйнер и вернулся к жизнеописанию пестиков и тычинок.

Но Тильда теперь была уверена, что именно моя несдержанность указала мэйну наше местоположение подобно стрелке компаса. «Возница наверняка сказал, что доставил нас на станцию, а там уж, зная про Северное море, недолго вычислить маршрут», – зудела она в висках.

И я снова с трудом обуздала рвущееся наружу возмущение. Ибо если уж искать истоки наших неприятностей и первопричину всех бед, то все началось с баек Тильды о далеких Наольских островах. Где деревья всегда зеленые и одним листом можно накрыться с головой. Где в орехах плещется сок, кошки вырастают до размеров откормленного теленка, а люди крепкие и коричневые как кофейные зерна. Женщины там вплетают ракушки в волосы и не стесняются наготы; мужчины там призывают рыбу песней и пронзают сердца зверей острыми копьями; дети там прыгают в воду со скал и играют со змеями.

Тильда родилась на одном из этих островов в семье аборигенки и белокожего учителя, прибывшего на край мира с просветительской целью, и насколько она знала, позже там вырос целый город таких цивилизованных просветителей. Местным они не навязывались, но учили желающих простейшим наукам и языкам. Ну и изучали дикарей между делом, труды многостраничные писали. Все это звучало невероятно захватывающе, и пусть я понимала, что реальность наверняка далека от идиллической картинки, нарисованной давно умершей полукровкой, все равно загорелась идеей посетить острова. А если получится, то и поселиться в белом городе. Вот уж где меня точно не стали бы искать.

Чтобы добраться туда, надо было пересечь сначала Северное море на обычном корабле, потом Огненное – на воздушном, а после еще на пароме плыть. И если б не эта глупая мечта, я бы точно выбрала другой маршрут. Покороче да понадежнее. Вероятно, направься я в противоположную сторону, уже бы покинула материк и нашла свой домик у моря. Не на острове, ну и ладно, зато на свободе. А теперь... теперь...

Теперь оставалось только вздыхать и хмуриться под пристальным взглядом штормовых глаз мэйна Рэйнера.

* * *

Наша с ним новая встреча разительно отличалась от предыдущих – спокойных, чопорных и до зевоты скучных. О да, мэйн наконец утратил хваленое солдафонское хладнокровие, и глядя на его раскрасневшееся от гнева лицо, на котором отчетливо проступали признаки сильной усталости, я помимо воли забывала о грядущих проблемах и... наслаждалась. Нехорошо радоваться чужому горю, и за это мне тоже воздастся – судя по стиснутым кулакам мэйна, довольно скоро, – но как же приятно осознавать, что я не одна ущербная, и мир в принципе полон несовершенства.

Итак, гость поджидал меня в гостинице.

Я как раз вернулась после очередного визита в порт – неудачного, потому пребывала в крайне дурном настроении. Тильда сидела тихо и даже не пыталась материализоваться, за что я была премного благодарна, ибо на поддержание еще и ее формы мне бы просто не хватило сил, ни душевных, ни физических. Но стоило шагнуть в номер и увидеть в кресле прямо напротив двери почерневшего от злости мэйна первой пехотной дивизии императорского полка, как силы сразу же нашлись: я припустила прочь по коридору так резво, что иные антилопы обзавидовались бы.

Увы, хищник тоже не дремал. Не знаю, как ему это удалось, но меня схватили уже у соседней двери и быстро заволокли обратно в номер. Что удивительно, я даже не пыталась кричать, хотя, наверное, стоило. Не для того, чтобы поднять шум, а чтобы мэйн зажал мне рот рукой, и тогда бы я его укусила. Это обязательный элемент всех похищений, по крайней мере, описанных в романах, и хотя тащили меня отнюдь не в башню черного колдуна, хотелось все же соответствовать канону. Но мысль мелькнула и пропала, рот мой оставался закрытым без посторонней помощи – наверное, Рэйнер эти романы тоже читал, – а вскоре закрылась и дверь, да щелкнул замок.

– Что за ребячество, – проворчал мэйн Рэйнер, и я вынуждена была согласиться.

Как есть ребячество – поджидать даму в полутемной комнате будто книжный злодей. Внизу для таких целей поставили чудесные диваны, и даже напитками угощают, от простой воды до чего покрепче.

– Да не съем я вас! – рявкнул мэйн, заметив, что я так и стою посреди комнаты да пучу на него наверняка испуганные глаза. Затем на секунду зажмурился, глубоко вдохнул и добавил уже спокойнее: – Поговорим?

В своей способности соединять слова в буквы я уверена не была, но кивнула и, не сводя с Рэйнера напряженного взгляда, попятилась назад. Вскоре ноги уперлись в мягкую подушку, и я плюхнулась в кресло, еще хранившее тепло солдафонских ягодиц.

– Для начала... – Долгая пауза. Спокойствие явно давалось ему с трудом. – Для начала, не желаете ли объясниться?

Я не желала и без раздумий покачала головой.

– Хорошо. Хорошо.

Рэйнер рассеянно огляделся, заметил в углу стул и спустя одно бесконечно плавное движение уже сидел на нем верхом лицом ко мне. Я и не подозревала, что человек-тетива, который, кажется, даже ходил не сгибая коленей, способен на такую поистине звериную грацию.

– Тогда я начну, а вы не стесняйтесь присоединиться к беседе в любой момент. – Он улыбнулся, криво и невесело. – Вы превратили мою жизнь в кошмар.

Кому-то подобное заявление могло бы показаться чрезмерным, но я, к сожалению, прекрасно понимала чувства мэйна, потому как сама едва выбралась из этого кошмара. Ладно, в последние годы кошмар был с задоринкой и даже доставлял мне некое извращенное удовольствие, но я еще помнила первые дни, недели, месяцы... и в осунувшемся лице Рэйнера видела призрак шестнадцатилетней себя.

– Слуги ушли на второй день, – тем временем продолжал он. – Не сбежали с воплями о том, что за ужасы творятся в Арве-мал-Тиге, а спокойно собрались и разъехались кто куда, объясняя сие отвратительным нравом хозяина. Притом большинство из них служило мне годами, так что даже не знаю, какое такое проявление моего нрава стало последней каплей.

Я по-детски шмыгнула носом и виновато потупила взор. Мои слуги не продержались и нескольких часов и тоже винили во всем взбалмошную малолетнюю хозяйку, хотя в шестнадцать я была сама кротость и добросердие. Мне тогда хватило ума приглашать новых и новых людей, сначала из ближайшего Хамранта, потом из соседних городов, но единственное, чего я добилась, – так это славы главной стервы Аделхайда. Со временем стараниями Тильды ситуацию удалось сгладить, но, как говорится, осадок остался. Мэйн Рэйнер, судя по всему, оказался посообразительнее и сразу нашел истинного виновника.

Дом.

Арве-мал-Тиге не любил чужаков, но начни он выгонять их силой, и вскоре превратился бы в главную достопримечательность Лиутского леса, и те самые чужаки хлынули бы рекой. Потому слуги и загостившиеся визитеры уходили без всякого страха, но с обидой, чтобы наверняка. Для счастья дому хватало одного хозяина, потому хозяин Арве-мал-Тиге был обречен на одиночество.

– ...не спал неделю, – прорвался в мои мысли голос Рэйнера, – я выучил миллион учгунжских народных напевов, я теперь могу узнать любого обитателя дома по единственному короткому стону, но самое главное – я так и не понял, как это все работает! Кто вы такая и что мне подсунули?!

Первый вопрос я проигнорировала, а на второй, прокашлявшись, все же ответила:

– Просто дом. – Получилось сипло и неубедительно.

– Просто дом? Тогда смерть – это просто послеобеденный сон.

Ну в какой-то мере...

– В общем, – Рэйнер неожиданно поднялся, вновь превратившись в натянутую тетиву, – я вынужден обвинить вас в мошенничестве.

От такой наглости у меня даже голос прорезался.

– Каком еще мошенничестве? Я отдала вам отличный дом за бесценок!

– Я выплатил полную стоимость! – возмутился он.

И то верно. Как ни пыталась я сопротивляться в надежде избежать мук совести, и как ни закатывал небесны очи мэтр Штанге, Рэйнер не согласился на смехотворную сумму, указанную в объявлении, и накинул сверху еще два раза по столько же. «Таков нынче рынок», – объяснил он. И добавил что-то про «солдат вдову солдата не обидит».

Ну так если у кого-то обостренное чувство справедливости, разве я в том виновата? Да, я обрадовалась непредвиденному доходу – а кто бы не обрадовался? – и крохотный домик у моря в моих мечтах превратился в домик у моря побольше. И гуляла я по берегу уже не в одном из пяти имеющихся у меня платьев, а в наряде поновее да помоднее. Нормальные женские грезы, не Рэйнеру меня судить. К тому же отнекивайся я подольше, он бы еще на первых порах заподозрил подвох, и море я бы увидела только на отвратительном желто-коричневом полотне руки не самого психически здорового члена семейства Гантрам.

Задумавшись, я пропустила большую часть обличительной речи мэйна Рэйнера и спешно попыталась ухватиться хотя бы за конец, чтобы дать достойный ответ.

– ...утаив столь важные подробности. Бросили меня в огненную бездну! Бесчестный поступок, недостойный почтенного рода Гантрам.

Кажется, от соседства слов «почтенный» и «Гантрам» я на пару мгновений ослепла – по крайней мере, лицо Рэйнера, озаренное праведным гневом, из поля зрения исчезло, и осталась лишь темно-красная пелена. Затем из этих кровавых глубин проступили знакомые черты и смоляные кудри, и я через силу выдохнула.

– Недостойный рода Гантрам? – прошипела, едва снова обрела голос, и даже смогла подняться на ноги. – Почтенного рода Гантрам? Этот почтенный род создал огненную бездну, которую вы отчего-то не захотели назвать домом! Создал и поддерживал годами. Десятилетиями! А с самыми почтенными представителями сего почтенного рода вы, верно, даже успели познакомиться. Вспоминайте, не стрелял ли в вас посреди ночи из призрачного ружья плюгавый старикашка с болтающимся на ухе моноклем? А бритоголовое двухметровое дитятко не подсматривало ли за вами в ванной? Прекрасные люди, я действительно не достойна стоять с ними в одном ряду.

Рэйнера перекосило так, что я сразу поняла: было, если не все перечисленное, то непременно нечто подобное. Весь запал как-то моментально испарился, и я подбитой птицей рухнула обратно в кресло. Было стыдно, не отрицаю. А еще грустно и обидно, потому что когда все это дело свалили на меня, никто особо не переживал. Конечно, Рэйнер тут ни при чем, но и я когда-то получила ни за что, ни про что...

«Ну еще начни снова оплакивать свою горькую судьбу, – фыркнула Тильда, и я погрустнела еще сильнее. – И раз ты бедная-несчастная, то надо и еще кого-то сделать бедным и несчастным».

«Эй! – Забывшись, я едва не завопила вслух, но вовремя спохватилась. – Как будто ты сама не хотела оттуда выбраться. Ты вообще на чьей стороне?».

Сторону она всегда занимала исключительно свою собственную, а потому в полете могла поменять мнение десять раз кряду, что в очередной раз доказала.

Мэйн молчал, Тильда в моей голове перечисляла мои недостатки, я страдала. За окном сгущались сумерки, и меня все сильнее мучил один насущный вопрос...

– Как вы улизнули? – все же не удержалась я, ибо помнила, каких трудов стоило покинуть Арве-мал-Тиге даже на несколько часов, не то что дней. В первые годы брака муженьку требовалось периодически таскать меня на столичные балы, и его не волновала цена, которую мне приходилось платить за эти отлучки...

Мэйн Рэйнер вынырнул из размышлений, неожиданно весело ухмыльнулся и вновь оседлал стул:

– Договорился.

О да, договариваться они любят...

– И что теперь? – скуксилась я. – Вернете меня... д-домой?

В этом смысле слово звучало странно, но иного дома у меня действительно не было. Точнее, пока не было. Надеюсь, что пока...

– Верну, – кивнул мэйн, сердце ухнуло, и я поджала губы. – На время. Пока не избавимся от этой пакости. Мне нужна свобода действий, к тому же ваш побег кое-кого изрядно разозлил. Народ требует назад свою любимицу, а пока вы будете их отвлекать, я займусь очисткой...

– Ничего не выйдет, – вздохнула я, потирая переносицу. – Мэтр Штанге ни одного всполоха не способен разглядеть. Для него это просто дом, и...

– Я вызвал столичного заклинателя, – перебил Рэйнер. – Вот только не знаю, как скоро он сможет прибыть. Будем ждать... Что такое?

Похоже, скептицизм таки отразился на моем лице, но я лишь отмахнулась:

– Нет-нет, ничего. Столичный заклинатель – это чудесно.

В конце концов, не могут же все прославленные маги оказаться шарлатанами? Пусть мой опыт и говорил об обратном...

В моей жизни таких магов было два – один из нашей столицы, сияющей и пронзающей небеса башнями, а другой из соседней Учгунжии, холодной и одноэтажной. И если первый сразу честно признался, что ничего необычного в доме не видит, и денег взял только за дорогу, то второй устроил целое представление с бубнами, песнопениями и ритуальным сожжением тряпичных кукол. После его визита я неделю вымывала из волос запах костра, а у обитателей Арве-мал-Тиге появилась новая игра. «Учгунжский заклинатель» называется. Правила просты: завывай себе песню да стучи ложкой по котелку или еще какой железяке – кто дольше всех удержит материальный объект в руках, тот и победил. Для призраков это сложно.

Для хозяина дома тоже, но по иным причинам. Рэйнер вот явно уже успел погрузиться в таинство, раз упоминал учгунжские напевы.

– Почему вы просто не перекинете потоки обратно на меня и не отправитесь восвояси? – все же спросила я, и Тильда протяжно застонала:

«Ты еще деньги ему предложи вернуть».

Я невольно покосилась на стену с сейфом, в котором хранился драгоценный саквояж. И далеко б я, дура, без него убежала?

– Ну, во-первых, мэтр Штанге не поймет подобных манипуляций и не оценит, если я силком буду вкладывать вашу ладонь в его. – Рэйнер хмыкнул и покачнулся на стуле, будто ребенок на деревянной лошадке. Ну точно вояка, деревянного меча не хватает. – А во-вторых, – он резко посерьезнел, – вы правы, это теперь мой дом, и я так просто не отступлюсь.

Мог бы с этого начать, а не пугать до полусмерти. Я не то чтобы жаждала вернуться в свой десятилетний кошмар, но уверенность мэйна Рэйнера внушала оптимизм. На него хотелось... положиться. Почему нет, если удастся все решить и уехать уже с чистой совестью? Не такая уж я дрянь...

Тильда хохотнула.

Не такая!

Я решительно вскочила, подумала и снова села. А как это будет выглядеть? Я продала дом и осталась жить с новым хозяином? Да и дорога... несколько дней в пути наедине с мужчиной, это ж неслыханно! Поддерживать форму Тильды так долго я попросту не смогу, и...

– Идемте, – прервал мои мысли мэйн Рэйнер, вставая. – Я выторговал всего три часа свободы, и они уже на исходе. Вещей, как я погляжу, у вас немного.

– Надо дождаться мою служанку, – ляпнула я. Не время выдавать тайну Тильды, еще не время. Надо сначала посмотреть, как он с домашними себя ведет. – Мы не можем... вот так... вдвоем...

Я прямо почувствовала, как мучительно краснею, а Рэйнер взял да расхохотался. Вот оно, пагубное влияние проклятого особняка. Арве-мал-Тиге даже кусок гранита превратит в истеричку.

– Ох, да ладно вам, – выдохнул мэйн после пары всхлипов. – Служанку? Возница, конечно, говорил, что в экипаж вы садились вместе с огромной темнокожей дамой и с ней же его покинули, но помилуйте, от меня сбежал даже верный камердинер после пятнадцати лет службы, а вы с вашим характером сумели кого-то удержать?

– С моим характером? – прищурилась я.

«Огромной?!» – возмутилась Тильда.

– Так что у вас там? – словно и не услышал Рэйнер. – Амулет иллюзий? Если надо подпитать, я могу...

– Ничего, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Есть у меня служанка, понадежнее вашего трусливого камердинера. К тому же, покинув дом, я могла нанять хоть сотню слуг!

Он насмешливо вскинул бровь и демонстративно огляделся.

А до меня вдруг разом дошло сразу две вещи. Во-первых, все мои попытки что-либо доказать будут выглядеть глупо, а потому лучше просто прикусить язык. А во-вторых, как это он выторговал всего три часа? От Хамранта до побережья три дня на самом быстром поезде!

– Как вы... – я, кажется, слегка охрипла, – сюда добрались?

Мэйн Рэйнер меж тем деловито вытаскивал из почему-то незапертого сейфа мой саквояж, а чемодан и небольшой сундук каким-то чудом уже стояли у порога.

– Когда-нибудь ходили туннелями? – ответил он вопросом на вопрос.

О боги, только такая «везучая» особа как я могла продать дом кроту, а потом удивляться, что ее догнали...